Лицей послушных жен (сборник) - Роздобудько Ирэн Виталиевна - Страница 30

• Предыдущая
• 30/108
• Следующая

– Не надо никуда гонять. Обойдемся яйцами, – сказала я и добавила с улыбкой: – Если они там были… вчера.

Мы перешли в кухню.

Он засуетился, доставая из холодильника продукты. Вывалил на стол все, что там было, – сыр, яйца, масло.

Я заметила, что у него дрожат руки.

Он повернулся к плите.

Я смотрела на его спину, шею, очерченную двумя трогательными впадинками.

Он умело готовил яичницу, сковородка шипела и распространяла соблазнительные ароматы.

Мне показалось, что я наблюдаю все это тысячу лет.

– Почему вы не спрашиваете, кто я? – поинтересовалась я.

– Зачем? Если вы пришли – думаю, вы знали, куда идете…

Да, действительно, я это знала. Только не знала – зачем? Воды попить? Или увидеть его снова – без фланелевой рубашки и стоптанных тапок, таким, каким он был сейчас и… на той фотографии.

Похоже, я и вправду потеряла рассудок, ведь мне показалось, что я запросто могу подойти к нему и обхватить руками спину, прижаться к ней щекой, почувствовать ее тепло – и в этом не будет ничего противоестественного.

Никогда со мной не случалось ничего подобного. Чтобы вот так – сразу?

«С другой стороны, – мысленно улыбнулась я, – сегодня мне все позволено! Ведь, по большому счету, меня нет! Я бегаю где-то там, на даче у своих соседей, собираю цветы, ловлю бабочек и пью на ночь молоко…»

Дело было вовсе не в том, что мне захотелось весомого подтверждения присутствия в этом времени, или эксперимента, или защиты. Нет. Происходило нечто странное: я почувствовала себя так, словно давно жила здесь.

То же самое я ощутила, когда пришла сюда в первый, а вскоре – во второй раз, но тогда это чувство возникло на уровне подсознания. И временами выныривало как воспоминание об удовольствии, уюте, покое, заинтересованности, о каком-то непонятном щемящем чувстве в груди. Но никогда не доходило до ясных мыслей, а тем более действий.

Как сейчас.

А как же Мирось?! Это несвоевременное воспоминание неприятно кольнуло сердце.

Но другое ослабило напряжение: Мирось сейчас сидит где-то на крыше – или где, он говорил, любил пить вино с друзьями? – и понятия обо мне не имеет! Более того, он ходит со своей Томочкой, возможно, спит с ней, обещая жениться после института. Вежливый, правильный, ироничный, уверенный в себе Мирось, который всегда знает, чего хочет. Мирось, который, не колеблясь, сдаст меня в дурку, как только я расскажу о своем приключении. Нет, не буду думать о нем сейчас! Подумаю потом.

Сейчас же меня интересовало одно: чувствует ли этот чудак то же, что и я?

Размышляя таким образом, я не заметила, что в кухне все стихло – ни единого звука, даже сковородка перестала шипеть. Он замер, продолжая стоять ко мне спиной.

Не знаю, сколько прошло минут, пока я услышала его приглушенный, тревожный голос:

– Вы – здесь?..

Этого было достаточно, чтобы понять: чувствует!

– Может, перейдем на ты? – сказала я.

Он обернулся ко мне с улыбкой облегчения:

– Думал, что ты мне померещилась. Померещилась – и сбежала.

– В лазейку? – улыбнулась я.

– Что? – не понял он.

– Разве ты не знаешь? – лукаво сказала я и решила немного пошутить, повторив то, что недавно услышала в этой же квартире: – Есть гипотеза, что пространство совместно со временем имеет спиральное построение по временной координате… Это выглядит примерно так…

И я сделала то же, что делал он: оторвала от газеты полоску, нанесла на нее «ось времени», намотала на палец и проколола в одном месте зубцом вилки. Он смотрел на мои манипуляции широко открытыми глазами и молчал.

– Течение времени тянет нас в одном направлении – из прошлого в будущее, и мы бессильны даже притормозить в нем, – продолжала я, вспоминая и повторяя его же недавние слова, услышанные здесь. – Но если пойти перпендикулярно, попадаешь в лазейку и…

Глаза его расширились, он пошатнулся.

Даже показалось, что он теряет сознание. Это был прекрасный повод подойти и сделать то, что я хотела… Он крепко обнял меня. Я почувствовала, как сильно он дрожит и… как уютно быть в его объятиях.

– Ты… ты… сказала то, над чем я давно работаю, но не мог так точно и так просто сформулировать! Ты тоже в это веришь?!

Теперь я ответила совершенно уверенно:

– Верю.

– Это невероятно! И все, что происходит сейчас, – невероятно. Ты пришла ко мне… – Он осторожно взял мое лицо в руки, повернул к себе, и меня осветило таким светом, что я закрыла глаза. – Я знал, что ты придешь…

…Его прикосновения прорастали в ней, пускали корни, как деревья, оплетая и проникая в каждую клетку. И она медленно начала растворяться в нем, как сахар в стакане с водой. Таяла, теряла ощущение собственного тела, свое такое незаурядное «я», давний эгоизм брать и получать, прислушиваться только к себе. Все, все отпало.

Она стала невесомой, как свет.

Ведь он окутывал ее светом.

Она стала водой, ведь он окутывал ее теплыми волнами – и сам был, как море.

Она стала музыкой.

Ведь он играл на ней без единой фальшивой ноты.

Еще никогда у нее не возникало чувства такого неистового, почти нереального родства. Всегда что-то мешало – то запах чужого тела, то поспешность, с которой к ней прикасались, то какие-то специфические восклицания и словечки, раздражавшие ее. А здесь было полное ощущение сообщающихся сосудов.

Они просто перетекли друг в друга без какого-либо внешнего раздражителя.

Все, что он делал, было ради нее.

Только ради нее…

Она вспомнила, как в детстве падала в траву, обхватывала руками землю и чувствовала, как через переплетенные сосуды этой травы в нее втекает странное и неизвестное чувство полного слияния с природой, с чем-то более сильным и истинным, чем то, что можно высказать словами. Он дал название этому ощущению – дар любить. И все встало на свои места. Он сказал: «Есть – отношения, а есть – любовь. Отношений в миллион раз больше, чем любви». Она никогда не задумывалась над этим!

Действительно, все, что она видела вокруг себя – среди людей, – все, что казалось любовью, этим затертым и тысячу раз повторяемым словом, которое произносилось без единого сомнения на свадьбах и всяких семейных мероприятиях, по большей части оказывалось именно «отношениями». Семейными, дружескими, скандальными, устоявшимися, прагматичными, скоротечными, благородными, грубыми, докучливыми, внебрачными, деловыми, партнерскими, высокими и низкими, тяжелыми и легкими, зацикленными, эгоистичными, взвешенными, скучными, будничными. А любовь была просто любовью и не нуждалась в эпитетах…

«…Каждое мгновение с тобой – такое плотное, как капля воды, плавающая в невесомости. Не растекается, не падает вниз, не разбивается, не уплывает. Благодаря тебе я знаю одну важную вещь. Она открылась мне, как самая главная истина, как толкование Библии, как понимание всего сокровенного, что может быть доступно только избранным: теперь я знаю, что такое любовь. Как знаю и то, что ее сущность и смысл открываются далеко не всем. И не зависят от чего-то внешнего. Любовь – дар, который живет внутри каждого, но может никогда не раскрыться. Так и остается до конца жизни – какой-то мизерной, съеженной и даже лишней клеткой. Потому что ни один луч не осветил ее, не дал ей жизнь, не окропил живой водой. Я не видела никакой разницы между отношениями и любовью, как не видят ее миллионы других. Ты научил меня видеть эту огромную разницу. Отношения – длятся, любовь – живет. Она всегда свежа, никакая обыденность не может затянуть ее илом. К любви невозможно привыкнуть! В этом и состоит проверка, что у вас – любовь или отношения. Ты, именно ты, научил меня этому.

Но если бы в тебе самом не было этого дара, ничего бы не произошло!

Извини, что подвергаю нас такому испытанию. Тебе опять придется ждать. А я не знаю, смогу ли вернуться».

Я поставила точку.

• Предыдущая
• 30/108
• Следующая