Маленькое недоразумение на даче - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 2

Очнулась Ксения от неистовых ударов в дверь и звона разбитого стекла. Кровь сначала застыла в жилах, потом понеслась вскачь, отдаваясь в ушах гулким эхом. Соскочив с постели, она лихорадочно нащупала одежду, лежащую на стуле, натянула джинсы и только успела набросить футболку, как в комнату вломился здоровенный мужик и зло завопил, бешено потрясая кулаком:

– Вы почему меня домой не пускаете, падлы?!

Девушка замерла и затаила дыхание. Если не двигаться, он ее не заметит. Но сквозь тонкие шторки, как назло, мощно пробивался свет луны. Круглая, полная, она ослепительно горела в пустом небе. Ксюша попыталась неслышно, на цыпочках, отойти в тень, но мужик заметил движение и зверем накинулся на нее. У девушки от испуга зашлось сердце и мелко задрожали колени, чего не бывало никогда в жизни. Впрочем, в таких переделках ей бывать тоже не доводилось.

Мужик громко заорал, будто пытался докричаться до безнадежно глухого:

– Вот вы где, идиоты! Зачем дверь от меня закрыли? Из собственного дома хотите выжить, гады, чтобы я замерз под порогом?! – Он схватил ее за плечи и начал бешено трясти.

От него несло мерзкой смесью пива и джина. Ее затошнило.

– Вы меня с кем-то спутали! – Она с силой стукнула его по рукам. – Отпустите немедленно!

Удара он не ощутил, продолжая трясти ее, как цыпленка. От страха и сотрясения у нее заклацали зубы. Ксения плотно сжала челюсти и снова изо всех сил толкнула нападавшего. Тот что-то почувствовал, прекратив трясти ее, как фокстерьер пойманную крысу. Посмотрев на нее мутными, ничего не соображающими глазами, громко выругался:

– А, это ты, Линка! Ну и поганка же ты! Ни с кем я тебя не спутал! И не спутаю! Счас ты у меня получишь то, чего весь день добивалась!

Девушка отчаянно крутанулась, вырвалась из его рук и бросилась к дверям. Но мужчина одним длинным прыжком нагнал ее, подмял под себя, и они вместе рухнули на пол. При падении кто-то из них зацепился за стул, и тот с грохотом покатился по полу.

Ксения оказалась снизу и здорово ушиблась при падении. Дыхание перехватило, и некоторое время она лежала неподвижно, отчаянно пытаясь вздохнуть полной грудью. Мужик не ушибся – он с комфортом шлепнулся на нее, как на мягкий тюфячок, и теперь беспардонно шарил по ее телу грязными лапами. Нащупав грудь, не стянутую лифчиком, обхватил и больно стиснул. Девушка отчаянно напряглась, пытаясь столкнуть с себя тяжелого молодчика. Но он не отпускал, лишь сильнее притискивал ее к полу. Она задрожала, не зная, как быть. Этот мерзкий тип перепутал ее с какой-то своей не слишком приятной знакомой, и нет никакой возможности его разубедить. Что же делать? Ей стало по-настоящему страшно, до холодного липкого пота, ручьем покатившегося между лопатками.

Мерзкий мужик нашел ее губы своими противными слюнявыми губами и впился в них болезненно-диким поцелуем. Во рту почувствовался солоноватый привкус крови. Одна его рука оторвалась от ее груди и полезла вниз, в поисках застежки джинсов. Ксюша попыталась пнуть мужика, но он только перебросил длинную ногу через ее бедра и придавил их, как медвежьей лапой. От страха и напряжения Ксения почувствовала звон в ушах.

Только бы в обморок не упасть! Вырваться не было никакой возможности. В голове почему-то возникла кокетливая ветреная мыслишка: «Зато теперь я знаю, как себя чувствуют люди под асфальтовым катком», которая, как ни странно, выдернула ее из пучины неконтролируемого ужаса.

Она приказала себе не паниковать и оглядеться. С трудом оторвав губы от его наглого рта, повернула голову. Он тут же впился ей в шею, как огромная пиявка.

Ксения обвела взглядом полутемную комнату. Справа под столом, рядом с лазом в подпол, стояла забытая ею литровая банка с огурцами. В голове появилась робкая надежда на спасение. Достать, достать ее во что бы то ни стало!

Одной рукой она пихнула тискающего ее мужика, другой – с трудом дотянулась до стоявшей в отдалении банки. Почувствовав твердый ободок жестяной крышки, подтянула банку к себе и перехватила поудобнее. Тяжелая… Перевела взгляд на светлую голову мужика и замерла в нерешительности. Как можно бить человека, да еще по голове? Ведь банка разобьется, и он неминуемо поранится… А вдруг она не рассчитает силу удара и убьет его?

Пока Ксюша мучилась сомнениями, он уже нашел «молнию» на ее джинсах и попытался расстегнуть. Но пьяные пальцы не слушались. Тогда он оставил в покое ее грудь и попытался порвать застежку обеими руками. У девушки перехватило дыхание. Она рванулась и завопила:

– Отпустите! Вы меня не знаете!

Мужчина снова притиснул ее к полу и возразил с глухим похотливым смешком:

– Ну конечно, Линка! Не знаю! Ты меня весь вечер дразнила! Теперь узнаешь, мужчина я или нет! – И не успела девушка возразить, как он снова впился жесткими горячими губами в ее губы, не давая повернуть голову.

Задрожав, она ощутила прижавшуюся к ее бедру твердую мужскую плоть, готовую к насилию. Джинсовая ткань жалобно трещала под его яростными рывками, и она решилась. Спастись любой ценой!

Машинально зажмурившись, то ли от страха, то ли для того, чтобы в глаза не попали рассол и осколки, с силой размахнулась и опустила банку на голову насильника. Сознание фиксировало происходящее замедленно, как в жутком сне. На мгновение ей показалось, что это и есть кошмарный сон и она вот-вот проснется, вырвавшись из цепких лап ужаса. Но тут в уши ворвался треск расколовшейся банки вместе с диким воплем мужика, и она встрепенулась, сбросив оцепенение.

Рванувшись, выбралась из-под обмякшего тела, добежала до распахнутой двери и, не оглядываясь, босиком полетела к соседям по заросшей травой дорожке, не обращая внимания на попадающие под босые ноги острые камешки. Тишина в оставленном доме настораживала, и Ксения немного притормозила, испугавшись, не убила ли его. Но возмущенные вопли и грохот, раздавшиеся в тот же момент, доказали, что он очень даже жив.

Ксения снова помчалась по мокрой от росы дорожке, освещаемой слегка побледневшей луной, тяжело дыша и прислушиваясь к звукам сзади. Погони, к счастью, не было, и, беспрепятственно добежав до дома, где жили Пашковы, она без сил упала на деревянную скамейку под дощатым навесом недалеко от небольшой, чуть покосившейся избы. Лохматый черный пес подошел к ней, позвякивая цепью и дружелюбно помахивая хвостом. Вопросительно заглянул ей в глаза, как будто спрашивая: что случилось?

В поисках сочувствия Ксюша прижалась к собачьей голове, тихонько всхлипывая от облегчения. Дружок разволновался, изо всех сил постукивая хвостом по поджарым бокам. Он не привык к таким сантиментам и не знал, как утешить явно опечаленную и напуганную девушку. Когда у нее из глаз хлынули отчаянные слезы, стал сочувствующе подвывать между ее всхлипываниями. От души жалея бедняжку, пес облизал ей лицо, уши и шею. Шершавый и горячий собачий язык привел девушку в чувство.

Через силу засмеявшись, она отодвинула от себя косматую голову и встала.

– А это мысль! – Она пристально взглянула на огромного пса. – Завтра мы с тобой сходим ко мне и посмотрим, что там натворил жуткий тип, перепутавший меня с милой его сердцу Линкой.

Она ощупала свои джинсы. Они были здорово помяты, но дыр не было. Крепкая ткань! Рассчитана как раз на такие случаи. Девушка нервно хихикнула и замерла. Смешок застрял в горле. А если бы она не проснулась вовремя и осталась в ночной рубашке? По телу пробежал мороз, и желудок скрутило ядовитым узлом. Она тут же утешила себя: ладно, ничего невосполнимого не случилось, а о том, что будет завтра, и думать будем завтра!

Сняла висевшую на стенке телогрейку, накинула ее на себя, ладонью вытерла бегущие сами по себе нервные слезы, прилегла на твердую скамейку и, в последний раз всхлипнув, обессиленно заснула.

Проснулась Ксения от громкого тарахтения мотоцикла. Стояла бесцветная утренняя хмарь, предшествующая прохладному предосеннему дню. Девушка осторожно выглянула во двор. Тетя Лиза и дядя Паша Пашковы, в одинаковых трикотажных спортивных костюмах, по привычке негромко препираясь, взгромоздили на старый «Урал» ведра с лопатами, уселись сами и отправились копать картошку. Воспользовавшись отсутствием хозяев, Ксюша отцепила пса от привязи и повела его с собой. Дружок мирно трусил рядом, черной головой доставая ей до пояса. Подойдя к своей усадьбе, девушка застонала от ужаса: вывороченная дверь висела на одной петле, острые осколки выбитого окна усыпали все крыльцо и двор.