Выбери любимый жанр

Джерри-островитянин. Майкл, брат Джерри (сборник) - Лондон Джек - Страница 67

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

Но передняя рубка и ее обитатели были для Майкла чем-то большим, чем простая стая. Рубка была также небом, где находилось его божество. Люди рано придумали себе бога – иногда из камня, иногда из глины или огня – и искали его то на деревьях, то на горах, то среди звезд. Это случилось оттого, что люди поняли: вне семьи, рода или какой-нибудь группы, являющейся по существу человеческой стаей, человек пропадает и погибает. И человек не захотел оставаться вне своей стаи. Он в своем воображении создал себе новую стаю, с которой мог пребывать вечно и с которой ему не было никакой необходимости разлучаться. Человек боялся темной неизвестности, в какую погружаются все умирающие существа, и создал себе в этой неизвестности прекрасную область, богатую охоту, веселое и обширное помещение для празднеств и оргий – и назвал все это «раем».

Подобно некоторым первобытным, примитивным народам, Майкл никогда не подумал об обожествлении собственной тени. Он вообще не поклонялся теням. Он поклонялся и обожествлял настоящего, несомненного бога, созданного не по его собственному четвероногому и обросшему шерстью подобию, но бога, явившегося перед ним в образе двуногого белолицего баталера.

Глава XV

Если бы пассат не прекратился на следующий день после того, как «Мэри Тернер» направила курс к Маркизским островам; если бы капитан Доун за обедом не стал снова ворчать по поводу наличия только одного хронометра; если бы это обстоятельство не привело в бешенство Симона Нишиканту и он не вышел со своим ружьем на палубу, чтобы убить какого-нибудь обитателя моря; и если бы обитатель моря, оказавшийся почти у самого борта, был простым дельфином или альбатросом, а не громадным, в восемьдесят футов длины, китом со своим детенышем, – если бы хоть одного звена недоставало в цепи событий, то «Мэри Тернер», несомненно, достигла бы Маркизских островов, наполнила бы свои бочки пресной водой и вернулась к прерванным поискам сокровищ; тогда и судьба Майкла, Доутри, Квэка и Кокки оказалась бы совсем иной и, возможно, менее ужасной.

Но в данном случае все звенья этой цепи были налицо. Среди мертвой тишины шхуна, чуть поскрипывая снастями, пересекала безбрежную гладь океана, когда Симон Нишиканта всадил пулю в маленького кита. По невероятной случайности этот выстрел оказался смертельным. Это было так же невероятно, как убить слона из игрушечного ружья. Кит умер не сразу. Он перестал играть и некоторое время пролежал на поверхности воды, содрогаясь всем телом. Его мать плыла за ним в тот момент, когда пуля поразила его, и люди, стоящие у борта, как раз над нею, отлично видели ее испуг и отчаяние. Она пыталась подтолкнуть его своим огромным плечом, описывала вокруг него круги и затем снова подплывала к нему, пытаясь подтолкнуть и вернуть к прерванной игре.

Все обитатели «Мэри Тернер» стояли у борта и со страхом следили за движениями чудовища, не уступавшего по величине самой шхуне.

–

Что, если она проделает с нами то же самое, что другая проделала когда-то с «Эссексом»? – заметил Дэг Доутри Бывшему моряку.

–

Мы лучшего не заслужили, – последовал ответ. – Это была ничем не вызванная, гнусная жестокость.

Майкл, чуя, что за бортом нечто происходит, чего он не может видеть из-за высоты фальшборта, вскочил на крышу капитанской рубки и, увидев чудовище, вызывающе залаял.

Все глаза с испугом обратились на него, и баталер шепотом приказал ему замолчать.

– Чтоб это было в последний раз! – еле сдерживая злобу, прошипел Гримшоу, обращаясь к Нишиканте. – Если вы еще раз во время нашего пути выстрелите в кита, я вам сверну вашу поганую шею! Можете мне поверить! Я вам глаза вышибу!

Еврей кисло улыбался и хныкал:

– Ничего не случится. Никогда не поверю, чтобы «Эссекс» был потоплен китом.

Понуждаемый своею матерью, издыхающий кит делал, между тем, тщетные усилия плыть дальше, но только барахтался на одном месте, переворачиваясь с боку на бок.

Кружа около своего детеныша, кит-самка случайно наткнулась плечом на подкормовую часть, и «Мэри Тернер» накренилась вправо, причем корма поднялась на ярд с лишком из воды. Это был всего-навсего нечаянный, легкий толчок. Наткнувшись на какое-то постороннее тело, кит испугался и взмахнул хвостом. Удар пришелся по перилам, перед фок-вантами и пробил громадную щель с такой легкостью, словно это был сигарный ящик, а не борт шхуны.

Это было все, и экипаж шхуны с ужасом следил за морским чудовищем – оно было убито горем и словно оплакивало свое издыхающее дитя.

Шхуна и оба кита неслись по волнам дальше, и маленький кит несколько раз пытался самостоятельно поплыть. Так прошел целый час, а затем он весь содрогнулся и начал отчаянно бить хвостом по воде.

–

Это агония, – сказал Бывший моряк.

–

Проклятие, он все-таки издох, – заявил капитан Доун минут пять спустя. – Кто бы мог этому поверить? Простая ружейная пуля! Я готов молить небеса послать нам хоть на полчаса попутный ветер, чтобы избавить нас от этого соседства.

–

Мы чуть-чуть не погибли, – сказал Гримшоу.

Капитал Доун покачал головой, и его взгляд озабоченно скользнул по вяло повисшим парусам, затем окинул водное пространство.

–

О чем вы беспокоитесь, все в порядке, – ободрил его Гримшоу, – видите, она куда-то хочет его переправить.

–

Понятно, все идет великолепно, да и раньше все шло хоть куда, – рисовался Нишиканта, после того как вытер пот с лица и шеи и поглядел вместе с остальными вслед уплывающему киту… – Храбрая вы, видно, компания – никогда рыбы близко не видели!

–

Положим, я что-то заметил, как у вас вся желтизна с лица сошла, – съязвил Гримшоу. – Видно, вся желчь прилила к сердцу.

Капитан Доун облегченно вздохнул. Он обрадовался, что удалось избежать опасности, и ему было не до пересудов.

– Вы пропитаны желчью насквозь, – продолжал Грим шоу и, указывая головой на Бывшего моряка, сказал: – Вот это настоящий мужчина. Он и глазом не моргнул, хотя я го тов поручиться, что ему опасность нашего положения была яснее, чем вам. Если бы мне пришлось выбирать, с кем из вас очутиться после кораблекрушения на необитаемом острове, я бы предпочел его. А если бы…

Тут отчаянные крики матросов прервали его речь.

– Милостивый Боже, – простонал капитан Доун.

Громадный кит повернул обратно и мчался прямо на шхуну с быстротой, подобной скорости дредноута или океанского парохода.

– Держись крепче! – крикнул капитан Доун.

Все приготовились к толчку. Генрик Иертстен, стоявший на руле, широко расставил ноги и присел, крепко ухватившись руками за ручки штурвала. Некоторые матросы побежали со шкафута на ют, другие бросились к вантам. Доутри одной рукой крепко ухватился за поручни, а свободной рукой прижал к себе Бывшего моряка.

Все ухватились за что-нибудь. Кит ударил шхуну как раз за фок-вантами. И в тот же миг произошло несколько неуловимых по быстроте событий. Один из матросов сорвался с вантов и с концом в руках полетел вниз головой, но запутался ногой в тросах и повис в воздухе, пока один из товарищей не освободил его, в то время как вся шхуна затрещала и так накренилась вправо, что вода хлынула поверх фальшборта. Майкл соскользнул с гладкой крыши капитанской рубки и по крутому наклону покатился еще дальше куда-то на корму, пытаясь удержаться и громко огрызаясь по пути. Ванты с левой стороны фок-мачты сорвались с вант-путенсов[49], и фор-стеньга[50], как пьяная, склонилась к правому борту.

–

Черт возьми, – сказал Бывший моряк. – Вот так удар!

вернуться

Вант-путенсы – железные планки на борту судна.

вернуться

Фор-стеньга – верхнее продолжение фок-мачты.