Рыжее пророчество - Платов Сергей - Страница 33
- Предыдущая
- 33/82
- Следующая
Суровый нрав у Матрены – это чисто показное, хозяйке кабака по-другому нельзя, народец к ней разный ходит. А на самом деле она очень даже добрая, во всяком случае, для своих.
Я шагнул с улицы в открытую дверь и оказался в плену дивных ароматов, доносившихся из кухни. Мой желудок отозвался на это гулким урчанием.
– Так ты есть хочешь? – наигранно удивилась Матрена.
– Я, конечно, мог бы и соврать, что, мол, только что из-за стола, но как человек честный вполне искренне говорю: да, хочу! Причем много и сразу.
– Балабол, – улыбнулась Матрена и тут же громогласным голосом забасила на все заведение: – Кухня! «Подвиг Даромира» в отдельный кабинет!
Да, вы не ослышались, в этом трактире все блюда также были названы в честь меня. Между прочим, очень даже грамотно придумано. Что-нибудь из еды на скорую руку называлось «Даромиров перекус». Основательный обед – «Будни Даромира», плотный ужин – «Даромировы посиделки», и все остальное в том же стиле. Напитки также были названы подобным образом и были широко представлены в интервале от «Даромировки утренней, возвращающей к жизни» до «Даромировки крепкой, загульной». Как вы понимаете, самым востребованным блюдом был «Подвиг Даромира», но после одной удивительной вечеринки, что я закатил у Матрены года два назад, в меню появилось специальное предложение для состоятельных и проверенных клиентов – «Даромирова гулянка». Цена была весьма значительная, но в нее помимо грандиозного стола уже входила цена разбитой посуды, поломанной мебели, утренний похмельный бульон и доставка особо утомившихся гостей до дому.
В заведении Матрены от клиентов требовалось одно – трезво оценить масштабы предстоящей трапезы. Уточнять, какие блюда подавать в составе того или иного набора, было совершенно лишним. И поверьте, даже самый привередливый посетитель никогда не уходил отсюда голодным. Исключением могли быть лишь редкие люди, обзывающие себя заграничным и чуждым русскому человеку словом – «вегетарианцы». Они, поддавшись на иноземную провокацию, мучили себя тем, что не употребляли в пищу мясо. Таким извращенцам было не место у Матрены, о чем предупреждала красноречивая и не очень приличная вывеска над входной дверью.
Моя Селистена тоже когда-то была больна, этой напастью. Но благодаря моему своевременному вмешательству и опять-таки моим же решительным действиям окончательно и бесповоротно избавилась от недуга.
Едрена-Матрена отправилась лично контролировать процесс приготовления снеди для дорогого гостя (вот что значит редко появляться!), а меня передала с рук на руки своему супругу. Проша со дня первой нашей встречи изрядно округлился и добавил солидности. Впрочем, с такой-то женой иначе и быть не могло.
Он степенно пожал мне руку, поздоровался и жестом указал на дверь в дальнем углу общего зала. Это был знаменитый на весь город отдельный кабинет. Знаменитым он стал после того, как, еще будучи в шкуре Шарика, я немного там поколдовал. Колдовство было не совсем удачным, и в центре стола вырос небольшой дубок. Он был совершенно настоящим – с листвой, желудями и прочими дубовыми атрибутами. От могучих лесных собратьев его отличал только размер и место произрастания.
Дубок вызывал неподдельный интерес у посетителей, и Матрена чуть ли не в пять раз задрала цены за ужин под его сенью. Впрочем, в последнее время изрядно разбогатевшая хозяйка практически никого туда не пускала. С годами она стала сентиментальной, да и деньги перестали быть решающим фактором. Это место стало символом былых приключений и источником ностальгического настроения. Конечно, такие запреты ко мне не относились. Хлебосольная чета неизменно принимала меня именно здесь.
– Знаешь, а он немного подрос, – констатировал я, после того как осмотрел ветвистую достопримечательность.
– Это точно, – согласился Проша. – Ума не приложу, что будем делать, когда он упрется в потолок.
– Вырежете для него дырку, и всего делов.
Бывший пекарь некоторое время размышлял над моим предложением и наконец согласился:
– Почему бы и нет? Еще лучше получится!
Усадив меня на мое любимое место, Проша принялся помогать супруге, и вскоре на столе была выставлена внушительная часть «Подвига Даромира». Остальные яства ждали своей очереди на кухне ввиду отсутствия свободного места на столе. Только очень смелый и опытный человек мог справиться с этим блюдом, такой подвиг был под силу не каждому.
На правах старого друга и просто в связи со зверским аппетитом я без предисловий принялся уничтожать предложенные разносолы. В ближайшее время, пока червячок не будет жестоко и беспощадно заморен, говорить разговоры я не собирался. Впрочем, это ни капли не смущало хозяев. Счастливая парочка устроилась напротив меня и умиленно наблюдала, как я расправлялся со свиной рулькой. Так смотрят на блудного сына, который шлялся невесть где и наконец, отощавший и измученный, возвернулся домой. И хотя меня отощавшим назвать было сложно, ассоциации напрашивались сами собой.
Между тем положенная пауза была выдержана и Матрена заговорила. Моего участия в беседе не требовалось, я мог не отвлекаться от любимого занятия и просто слушать.
– Вот, Проша, дождались мы с тобой, сам великий Даромир к нам пожаловал.
Отвечать на колкость я не стал. Во-первых, рот занят, а во-вторых, тоже язвить люблю – так что же я кого-то другого буду удовольствия лишать!
– Да ладно, он же был у нас по весне, – вступился за меня Проша, – помнишь, когда вы после долгой задушевной беседы пришли к выводу, что все зло от женщин, и с горя принялись в карты играть на щелбаны.
– Это когда у него лоб распух и после этого был вынужден хворым прикинуться и неделю на службу не ходить? – уточнила Матрена и, получив в ответ кивок, радостно сообщила: – Помню! Зато они с Селистеной быстро помирились.
– Еще бы, ведь после твоих щелбанов горшок с кашей просто комариным укусом может показаться.
Вот честное слово, я на них не обижался, пусть развлекаются. Тем более что все так примерно и было. Пришел я как-то домой, а там лисята настолько разгулялись, что даже Селистену с ее стальными нервами из себя вывели. Взяла моя благоверная прут ивовый и с помощью его быстро и выразительно подтвердила старинную поговорку «не буди лихо, пока оно тихо». Мне бы разобраться, что к чему, выслушать обе стороны, вспомнить, на что способны Лучезара с Василиной, а уж потом делать выводы. Вместо этого я с ходу встал на защиту девчонок и принялся растолковывать Селистене основы воспитания детей, исключающие телесные наказания. Слушала она меня, слушала, а потом схватила со стола горшок с кашей и бросила в меня. Она, конечно, промахнулась, но осадок остался. Огорченный таким к себе отношением, я обиделся и отправился к Матрене бороться с этим осадком народными средствами.
Сам не понимаю, как я тогда согласился с женщиной-горой в карты играть, тем более на щелбаны (не иначе перебрал я этих народных средств.). Она мало того что кулаком запросто быка с ног сбивает, так еще и в карты жухает безбожно. В общем, фортуна в этот день была не на моей стороне. Зато когда затемно я притащился домой, неся на своем лице все последствия проигрыша в карты, моя женушка посчитала, что на меня разбойники напали, и кинулась меня жалеть и ублажать. Как вы понимаете, от былой ссоры не осталось и следа.
Однако говорливая парочка и не собиралась останавливаться – похоже, она была намерена припомнить все мои посещения их заведения. То, что я не участвовал в разговоре, их ни капли не смущало.
– А помнишь, что Даромир отчебучил, когда родились Лучезара с Василиной?!
– Разве такое забудешь? Почитай половину города хмельным медом напоил. Бочки из подвала прямо на улицу выкатили и бесплатно ковшами медовуху городскому люду раздавали.
– Ага, а когда думские бояре его разыскали, чтобы поздравить с рождением девчонок и вернуть на службу, тот и их умудрился напоить до поросячьего визга.
– Да, они еще пили на какой-то иноземный брудершафт, причем прямо из бобровых шапок.
- Предыдущая
- 33/82
- Следующая
