Хрустальная ловушка - Платова Виктория - Страница 37

• Предыдущая
• 37/92
• Следующая

— Перекурим это дело?

— Я не курю «Беломор», — надменно сказала Ольга.

— Я тоже не курю. С некоторых пор. На трубку перешел — и экономнее, и приятнее для окружающих Но, к сожалению, табак у меня кончился, а за новым нужно в город ехать. Пока оказии не получается… Так что приходится довольствоваться «Беломором».

Ольга отвернулась: выслушивать старого болтуна было выше всяких сил. Но Звягинцев не отставал. Запустив руку в карман пальто, он вытащил липкую мятую карамельку «Барбарис», всю в табачных крошках и с приклеившимся, невесть откуда взявшимся куском трамвайного талона. Звягинцев талон оторвал, но не совсем удачно: часть его намертво приросла к аляповато-красной обертке.

— Вот, возьмите конфетку.

— Спасибо, не надо.

— Возьмите, не обижайте старика, — просительно сказал Звягинцев.

Ольга мельком взглянула на него: старый, толстый, страшно запущенный человек. В конце концов, он согласился отправиться с ней сюда, да еще маленький отряд сколотил. А мог бы послать ее с самого начала…

— Спасибо, — Ольга взяла несчастную карамельку, но есть ее не стала, а сунула в верхний накладной карман комбинезона. — Я потом съем… Правда.

— Ну что? — спросил наконец Звягинцев. — Может быть, хватит на сегодня?

Ольга прислонилась к камню и положила голову на колени: ничего она не найдет, теперь это стало окончательно ясно. Но ведь произошедшее этой ночью было реальностью.

Или все-таки нет?

И правы все — Марк, толстяк Звягинцев, Иона, Инка…

Она приоткрыла дверь в свое собственное, доставшееся по наследству сумасшествие и начала потихоньку обживать его.

Пантеон умерщвленных ледяных богов — он стоит на центральной площади в городе ее душевной болезни. Так мало похожем на Венецию. Она устроится гидом в местном туристическом бюро. И даже будет получать крошечное жалованье и талон на бесплатные обеды… Город ее душевной болезни — звучит неплохо, как раз в стиле Сесара Вальехо…

— Идемте, — мягко сказал Звягинцев. — Не стоит сидеть на снегу, простудитесь.

— Вы не верите мне?

Звягинцев дипломатично промолчал.

— Мне важно знать, хоть кто-нибудь верит мне? Я не могла это придумать, поймите! Мой мозг не настолько изощрен…

Ольга осеклась.

Ее сон.

Люди в пещере были похожи на людей из ее сна: не чертами мертвых лиц, нет… А тем ужасом, который исходил от них.

Все очень просто. Так же просто, как и старая теория старых психиатров: любой человек безумен в своих снах, он безнаказанно совершает алогичные поступки и легко мирится с ирреальностью сновидений. Безумие снов забавляет, кажется невинной шуткой, тем более что ровно в восемь утра прозвонит будильник.

А если не прозвонит?

Если они так и не смогут выйти из своих снов? Как не вышла она сама… Неужели она обречена бродить в лабиринте сиреневых сумерек и каждый раз натыкаться на куски льда, бывшие когда-то людьми?..

Ольге стало страшно.

— Вы не слушаете меня. — Звягинцев настойчиво теребил рукав ее куртки.

— Простите.

— Думаю, вам стоит забыть об этом прискорбном случае.

С кем не бывает… Вы, наверное, переутомились.

— Я не знаю… Может быть.

— Во всяком случае, программа-минимум выполнена: лыжи мы все-таки нашли. Идемте, обрадуем всех остальных.

Ольга внимательно посмотрела на Звягинцева — старый подвыпивший бульдог оказался удивительно тактичен, он выбрал самый щадящий вариант: найдены дорогие лыжи богатой туристки, причем довольно оперативно…

— У вас есть книга жалоб и предложений? — неожиданно спросила Ольга.

— Не понял?

— Хочу вынести вам благодарность в связи с удачным завершением игры "Найди «Radarc». Вы не возражаете?

— Лучше угостите меня пивом как-нибудь. Я иногда захаживаю в «Ричард Бах».

«Сто против одного, что ты торчишь там каждый вечер!»

— Хорошо, я угощу вас пивом. Как-нибудь. Еще раз простите за беспокойство. И забудьте то, что я наплела вам про пещеру. Похоже, я действительно была не в себе.

— Уже забыл, — с готовностью сказал Звягинцев.

Ольга поднялась и побрела к группе искателей приключений, поджидающих их под сосной.

— Ну как? — нетерпеливо спросил Марк.

— Все в порядке, — потухшим голосом сказала Ольга. — Твои семьсот долларов найдены. Можешь не волноваться.

— А… То, о чем ты рассказала? Пещера, факелы…

— Боюсь, ты был прав. У меня было временное помутнение. Я вела себя просто глупо.

— Ты вела себя выше всяких похвал, кара. Нужно забыть это, как страшный сон…

— Разве можно забыть страшный сон? Я хочу в коттедж, Марк. Хватит с меня этих дурацких скал и этого дурацкого снега.

— Все будет, как ты хочешь, кара.

…Они вернулись в коттедж вдвоем. Инка отправилась кататься (не пропадать же таким великолепным солнечным дням, такому великолепному, такому ухоженному снегу! И вы присоединяйтесь, не будьте идиотами). Звягинцев, Влад и Иона исчезли, как и полагается исчезать обслуживающему персоналу — незаметно.

Остаток дня Ольга пролежала в кровати, свернувшись клубком и односложно отвечая на вопросы Марка. Ни ночь, проведенная в горах, ни бессмысленный вояж к скалам даром не прошли, и ко всем свалившимся на нее неприятностям и несчастьям добавилась еще одна: Ольга простудилась и почти не могла говорить. Вызванный по этому поводу врач порекомендовал постельный режим в течение нескольких дней, компрессы на горло и прочие радости народной медицины (мед, молоко, прополис — ну и гомеопатия, друзья мои, гомеопатия). Пунктуальный Марк выполнил все наставления врача, достал мед, молоко и даже скормил Ольге пол-упаковки какого-то новомодного средства против ангины. Он, в отличие от беспечной Ольги, всегда брал с собой в поездки маленькую походную аптечку. Ольга безропотно выпила молоко, которое ненавидела с детства, и смирилась с компрессом. Только горчичники вызвали глухой протест, но и здесь Марк сумел сломить ее сопротивление:

— Ты не должна так легкомысленно относиться к своему здоровью, кара.

Ольга кивнула головой — ей было больно: и глотать, и говорить.

Ближе к вечеру забежала Инка, оставив за порогом компанию молодых людей спортивно-кобелиного типа.

— Я иду развлекаться, — радостно сообщила она. — Катаем шары на деньги. Вы как?

— Ольга заболела, — сдержанно сказал Марк, а Ольга показала на обмотанное горло: не могу говорить…

— Ну, ты даешь, Лелишна! — искренне огорчилась Инка. — Нашла время! Как будто у тебя в Москве не будет времени валяться с ангиной. Значит, вы сознательно бросаете меня в лапы насильников, эксгибиционистов, вуайеристов и любителей чужих хорошеньких жен?

— Откуда такой букет, милая? — Марк презрительно выгнул губы.

— Других мужчин не бывает. Если они, конечно, не идейные импотенты и не служители культа.

— Вот как?

— За исключением моего мужа, разумеется.

— Главное, чтобы ты помнила об этом, когда будешь ошиваться в кегельбане.

— Я никогда об этом не забываю, Марк, душка.

Дав несколько псевдомедицинских наставлений подруге и по случаю вяло подколов Марка (вот видишь, Марк, до чего ты довел красавицу-жену, готова ночевать под открытым небом, но только не с тобой в одной постели!). Инка умчалась, пообещав заглянуть попозже.

Ольга же безропотно пожелала Марку спокойной ночи и безропотно приняла снотворное.

— У меня болят глаза, милый…

— Это от солнца и снега. Нужно носить очки. Носи солнцезащитные очки для профилактики, и все пройдет. Договорились?

— Хорошо… И еще. Не сдавай меня в психушку, Марк! — жалобно попросила она, приняв таблетки; из обложенного горла вырвался только жалкий сип, бледное подобие голоса. — Пожалуйста, все, что угодно… Только не в психушку…

— Ну о чем ты говоришь? — Он обнял ее, и, странное дело, его объятия вдруг показались Ольге фальшивыми. Примерно с такой же страстью можно было бы обнять гремучую змею. И дождаться, пока завибрирует погремушка на кончике хвоста.

— Ты боишься меня, Марк? — с неожиданной тоской спросила она.

• Предыдущая
• 37/92
• Следующая