Малахов курган - Григорьев Сергей Тимофеевич - Страница 15

• Предыдущая
• 15/61
• Следующая

– А многие порицают князя, что он вышел навстречу неприятелю. Потери огромны, а польза велика ли?!

– Это неверно. Я отвечу вам как военный инженер. Обороняя крепость, армия должна иметь ее за собой. Я вовсе не ценитель его военного гения. Но он грамотный военный человек. К сожалению, он не терпит около себя знающих людей. А сам не имеет авторитета. Его не любят в армии. Около такого человека вечно будут раздоры. Не забывайте, что Севастополь – морская крепость. Цель англичан – уничтожить Черноморский флот. Он у них бельмо[141] на глазу.

– В этом вы правы, несомненно. А знаете, полковник, что мне ответил князь, когда я спросил: «А как быть с флотом?» – «Положите его к себе в карман!» Это последние слова, которые я от него слышал.

– Он шутник. Большой шутник! Но он ошибается. Флот, даже запертый в бухте, – очень серьезная сила. Союзники имеют цель уничтожить наш флот, но для этого им нужно достичь сначала двух целей: во-первых, уничтожить армию, во-вторых, овладеть Севастополем, чтобы, в-третьих, уничтожить флот. Итак, орех, который им надо раскусить, имеет три скорлупы: армия, крепость, флот. Сегодня первая скорлупа, допускаю, дала трещину. Есть вторая и третья – надеюсь, самая крепкая.

Перед Бельбеком на пустынной дороге всадникам начали попадаться кучки солдат. Они шли к Севастополю вольно, вразброд, в угрюмом молчании и не торопились уступать дорогу встречным.

Попались навстречу несколько скрипучих телег на высоких колесах. В одних телегах раненые в окровавленных повязках тесно сидели плечом к плечу, в других – лежали вповалку.

Конь Корнилова храпел и прядал ушами: его волновал запах крови. Влево от дороги было проложено скотом много тропинок. При свете заходящего месяца эти тропинки четко обозначались черными вереницами людей. Там и здесь мерцали небольшие костры. Уже сейчас на открытой высоте давал себя чувствовать легкий морозец и обещал к рассвету усилиться, но солдаты расположились на ночлег под открытым небом, будучи не в силах добрести до Севастополя. На спуске к реке костры светились ярче. Слышался треск: солдаты ломали на топливо изгороди садов. Бельбекский мост запрудила пехота. Рядом с мостом по обе стороны переходила бродом конница.

Перебравшись на другой берег, всадники поднялись в гору и увидели, что через перевал сплошными черными потоками движутся войска. Поблескивали штыки, бряцало оружие конницы, звенели по камням орудия. Слышались отдельные слова команды, возгласы, окрики.

Вышка бельбекского телеграфа над крутым обрывом берега освещалась беспокойным отблеском нескольких угасающих костров.

Корнилов и его спутники повернули коней к телеграфу: здесь находилась ставка Меншикова.

Подъехав к башне, они увидели несколько палаток. У догоравших костров стояли офицеры и гусары меншиковского конвоя. Про Меншикова сказали, что он на башне. Корнилов и Тотлебен пошли туда и поднялись на вышку по крутой темной лестнице. Меншиков стоял у перил, плотно завернувшись в плащ, и смотрел в сторону моря. С князем были еще трое. Один из них поднял с пола сигнальный фонарь с рефлектором[142], по очереди осветил лица вновь прибывших и доложил:

– Ваша светлость! Прибыл адмирал Корнилов и с ним полковник Тотлебен.

По голосу Корнилов узнал, кто говорит, – это был его личный адъютант, лейтенант флота Стеценков, прикомандированный к штабу Меншикова.

Меншиков повернулся к прибывшим и раздраженно приказал Стеценкову:

– Поставьте фонарь на место!

Вероятно, он боялся, что где-нибудь поблизости могут быть неприятельские стрелки и вздумают стрелять на огонек.

Стеценков поставил фонарь на пол стеклом к будке.

Меншиков поздоровался с прибывшими и заговорил хриплым, упавшим голосом смертельно уставшего человека:

– Вот и вы, адмирал… И вы очень кстати, полковник… Будьте любезны, полковник, отправляйтесь немедленно на Мекензиеву гору. Армия займет эти высоты. Она идет туда. Мы займем там позицию во фланг неприятелю: он намерен атаковать Севастополь с Северной стороны. Надлежит усилить Мекензиеву гору – вы увидите, что там нужно сделать. Это по вашей части…

Тотлебен попробовал изложить жалобу на Станюковича:

– Если неприятель действительно идет на Северную сторону, надо со всей поспешностью усиливать там укрепления, и материалы нужны неотложно. А Станюкович упрямится, ничего не дает.

– Да, да, я это все знаю, – раздраженно ответил Меншиков. – Это все потом. А теперь отправляйтесь…

– Как – теперь?! – воскликнул Тотлебен. – Сейчас? Сию минуту?

– Да. Кажется, я выражаюсь ясно.

– Слушаю, ваша светлость!..

Спускаясь ощупью вниз, полковник не знал, что ему делать. Его валила с ног усталость, он едва ее превозмогал.

После ухода Тотлебена Меншиков обратился к Корнилову:

– Я пригласил вас, адмирал, вот ради чего. Атакуя Северную сторону, союзники воспользуются превосходящими силами своего флота, чтобы поставить нас в два огня. Флот их сделает попытку форсировать вход в бухту. Необходимо пресечь самую возможность этого, загородив вход на рейд.

– Внезапная атака с моря невозможна. Вход преграждают боны.

– Боны? Этого мало. Предлагаю вам затопить поперек бухты достаточное количество старых кораблей по вашему выбору.

– Запереть флот на рейде?! Это невозможно, ваше сиятельство!

– Извольте отправляться и исполнять то, что вам приказано! – жестко и сурово оборвал Корнилова князь.

Корнилов приложил руку к козырьку, звякнул шпорами и повернулся к выходу с вышки.

Вслед за Корниловым спустился Стеценков и догнал его, когда адмирал садился на коня. Тотлебен уже уехал, взяв с собой одного казака.

– Владимир Алексеевич, князь…

– Что «князь»? – раздраженно прервал Корнилов.

Стеценков молчал. Корнилов ожидал, что лейтенант прибавит: «Князь сошел с ума». И Стеценков ждал, что Корнилов скажет то же.

Оба помолчали. Прерывая молчание, Корнилов резким тоном начальника приказал:

– Лейтенант, разыщите немедленно морские батальоны и передайте мой приказ: идти прямо в Севастополь. Люди там пусть разойдутся по своим кораблям.

– Есть!

– А там будь что будет! – воскликнул Корнилов и тронул коня.

Уже светало, когда инженер-полковник Тотлебен перебрался на левый берег Бельбека и пустился через бугор к дубовой роще, обрамляющей Мекензиеву гору. Он удивился, увидев, что здесь местность совершенно пустынна. Не было видно ни одной пехотной военной части, ни конницы, ни обозов. Если князь и отдал распоряжение армии идти на Мекензиеву гору, то это приказание не исполнили. Да его и нельзя было исполнить, как вскоре убедился Тотлебен. Часть армии пошла с Бельбека прямиком на Северную сторону, а главная масса, словно поток, скатилась в долину, где к Севастополю пролегала большая дорога. И конечно, никакая сила теперь не в состоянии была повернуть тысячи усталых людей, обремененных оружием, и заставить их подняться в горы.

Армия двигалась под защиту севастопольских укреплений, под крыши севастопольских казарм и домов. Движение по большой дороге с рассветом усилилось: шли обозы, артиллерия, раненые и здоровые солдаты, отставшие от своих частей. Влиться в эту людскую реку, подгоняемую легким морозцем, значило попасть в Севастополь не ранее полудня. С большим трудом Тотлебен пробрался между возами и людьми на правую сторону дороги и горной тропой направился домой, на Северную сторону.

Корнилов вернулся на Северную сторону до восхода солнца, отдал казаку у батареи коня, взял ялик и отправился на корабль к Нахимову. До побудки еще было далеко. Команда спала. Окна адмиральской каюты на корме светились. Корнилов знаком руки остановил вахтенного начальника, чтобы он не вызывал фалгребных, и, выпрыгнув из ялика, взбежал по трапу на палубу.

• Предыдущая
• 15/61
• Следующая