Парадокс Андропова. «Был порядок!» - Хлобустов Олег Максимович - Страница 21

В нем он заявлял, что «ленинизм дает ясные ответы на вопросы, которые затрагивают самые коренные интересы и чаяния народов», и в этом, по его мнению, скрыт «прежде всего секрет могучего влияния ленинизма на исторические судьбы человечества»[73].

На наш взгляд, следует подчеркнуть, что это утверждение было действительным личным кредо Андропова.

Бывший личным врачом семьи Андропова в 1965–1968 гг., И. С. Клемашев, описывая свои впечатления от общения с Юрием Владимировичем, отмечал, что он «был сыном и пленником своей эпохи… и марксистско-ленинского мировоззрения», считал «что социалистический выбор, марксистско-ленинский подход к общественно-государственному устройству, к жизни общества и человека – единственно правильный и ведет к истине и благополучию общества»[74].

По глубокому убеждению Юрия Владимировича, «настоящий ленинец – это не только борец против старого, но, прежде всего – творец, созидатель, строитель нового мира».

В отличие от многих других партийных руководителей и догматиков он прямо заявлял: «На каждом повороте истории теория научного коммунизма обогащается, пополняется новыми идеями и выводами, поднимается на новую высоту».

Характеризуя международную обстановку того времени, Андропов подчеркивал, что «борьба двух линий, двух исторических тенденций – линии социального прогресса, мира, созидания и линия реакции, угнетения и войны – неуклонно ведет к тому, что на исторической арене социализм отвоевывает у старого мира одну позицию за другой».

Напомним, что с этой оценкой было согласно и руководство США, считавшее необходимым сначала «сдерживать коммунистическую экспансию», а затем перейти к «отбрасыванию коммунизма», а также искать замаскированные троянские подходы к борьбе с ним под видом «наведения мостов».

По мнению Андропова, новый этап исторического развития поставил «важнейшие теоретические и практические вопросы о том, как совершенствовать социализм и строить коммунизм, какими методами вовлекать массы в это великое дело, какой должна быть роль партии, роль государства в новых условиях», что определялось новой, 1961 г. редакцией Программы КПСС как задача перехода к общенародному государству от государства «диктатуры пролетариата».

«Много нового, – подчеркивал докладчик, – надо было внести в теорию марксизма-ленинизма, чтобы учесть те исторические изменения, которые произошли в мире в результате побед национально-освободительных революций на огромных континентах Азии, Африки, Латинской Америки. Жизнь поставила перед народами освободившихся стран вопрос о дальнейших путях борьбы за полную независимость и социальный прогресс».

Опять-таки отметим, что с этим соглашались западные аналитики, искавшие пути усиления своего влияния в странах бывших колониальных империй.

Их внимание не могло не привлечь и следующее заявление секретаря ЦК КПСС, прямо направленное против комначетничества и догматизма: «Марксизм-ленинизм сегодня это не только великое наследие основоположников нашего учения, но и все богатство опыта и теоретической деятельности коммунистических партий мира, опыта борьбы рабочего класса и всего освободительного движения».

Развивая это положение, Андропов подчеркивал, что «… марксистско-ленинская теория считает, что нет и быть не может вечных правил, пригодных для любых времен, для любых ситуаций. Ленинизм, безусловно, требует применения революционной теории в соответствии с конкретными историческими и национальными особенностями той или иной страны», что может считаться критикой волюнтаризма и своеволия.

В то же время западные аналитики хорошо понимали, что продолжение заочной политической дискуссии с китайским руководством, обвинявшим КПСС «в политическом ревизионизме», может оказать серьезное негативное влияние на развитие мирового коммунистического движения.

В этой связи советологи не могли не обратить внимания и на слова Андропова о том, что «… попытки вытравить из ленинизма его интернациональное содержание, игнорировать международный опыт рабочего движения, подменить революционное учение рабочего класса различного рода теориями, выражающими узко понятые национальные, а иногда и откровенно националистические устремления, идут вразрез с ленинизмом, противоречат интересам социализма».

Наша партия, отмечал Андропов, «объективно оценивает заслуги и роль Сталина и вместе с тем видит, что в ряде важных вопросов он допускал нарушения ленинских принципов коллективного руководства и норм партийной жизни. На своем ХХ съезде КПСС не только осудила культ личности, но и восстановила ленинские нормы жизни партии и государства, создала условия для воплощения в жизнь ленинских идеалов социализма и коммунизма».

Уже в этом первом своем политическом выступлении секретарь ЦК КПСС Андропов, принимавший участие в разработке новой Программы КПСС, подчеркивал: «Ленин учил, что важнейшим условием успешного социалистического строительства является широкое и всестороннее развертывание социалистического демократизма, вовлечение в управление производством и всем обществом широчайших масс, развитие творческой инициативы.

Демократия – это не только одна из главных целей социализма, важная сама по себе; без нее невозможно успешное развитие производительных сил, построение материально-технической базы нового общества. Превращение государства диктатуры пролетариата в общенародное государство, превращение партии рабочего класса в партию всего народа – яркое свидетельство развития социалистической демократии».

Внимание аналитиков зарубежных спецслужб не миновали слова из доклада Андропова о том, что «жизнь показала, что развитие мировой системы социализма действительно сопровождается известными трудностями, связанными с преодолением старых традиций, старой психологии, унаследованной от капитализма. Приходится также решать сложные задачи, связанные с ликвидацией экономической отсталости ряда стран, вступивших на путь социализма. Но все это трудности роста, которые могут быть успешно преодолены совместными усилиями социалистических стран» (Андропов Ю. В. Избранные речи и статьи. М., 1983, с. 47).

Слова секретаря ЦК КПСС о живучести, сохранении пережитков и стереотипов прошлого в сознании части населения сигнализировали аналитикам разведки о том, что, воздействуя на эти факторы, чем, собственно, и занимался многочисленный аппарат идеологических диверсий, можно создать «Советам» дополнительные трудности внутриполитического характера.

По словам Андропова, задача состояла в том, чтобы, не пытаясь выйти за рамки существующих исторических условий, не игнорируя реальные процессы, делать максимум возможного для укрепления братских взаимоотношений между суверенными социалистическими народами. А это недостижимо, если «не учитывать всей их сложности, а подчас и противоречивости. Наша партия исходит из того, – подчеркивал Андропов, – что единство между социалистическими странами может быть достигнуто только на основе строгого учета национальных интересов каждой социалистической страны».

И если руководитель Отдела соцстран ЦК КПСС задавался вопросами:

– как совместить национальные, государственные интересы каждой социалистической страны с интересами всего содружества;

– как направить в русло социалистического интернационализма бурные потоки возросшего национального сознания, связанные с успехами социалистического строительства, —

то аналитики западных спецслужб искали ответы на вопросы о том, как можно максимально эффективно способствовать росту националистических настроений, обострять межнациональные отношения в социалистических странах;

как стимулировать «конфликт интересов» в межгосударственных отношениях, способствовать обострению противоречий между государствами «советского блока».