Стальной Лабиринт - Зорич Александр - Страница 10

«Нахогаран… Родом с Земли… Какой-то, б. дь, Тентакл. Ну и бред!.. С другой стороны, нарочно такое не придумаешь. Так что придется поверить».

В любом случае продолжать допрос было некогда, срочно требовалось навести порядок в танковых войсках.

– Этого грузите вместе с нашими, – распорядился Растов, указав на Павира. – И, старлей, – он обернулся к Таничу, – не спускайте с него глаз.

– Можете на меня рассчитывать.

– Ну а что с листовками? – спросил Загорянин. – Их там полный кузов!

С этими словами комвзвода указал на маленький полутонный грузовичок, который столь разительно отличался от своих соседей по стоянке, огромных фургонов телевизионщиков.

– Сжечь, – отрезал Растов.

– Демаскируемся, однако.

– Разумно. Тогда… утопить.

– Где?

– Ну подыщи там чаны подходящие. В цехах. Должны же быть. Только быстро.

Тем временем из чанного цеха выходили самые сонные засони.

Последними показались две молодые девушки: высокая брюнетка с длинными, ниже ягодиц, распущенными волосами, и коренастая пышечка с толстыми, как канаты, рыжими косами, которые она, по-видимому, не расплетала даже на ночь.

Одеты девушки были с простительной для времени суток небрежностью. На ногах у обеих болталась просторная обувь работниц горячего цеха, что-то вроде валенок.

– А где третья ваша подружка, красотка… кудрявая такая… Нина? – приосанившись, спросил Танич у девушек, которые с трогательной подслеповатостью недоспавших жались друг к дружке.

– Так увез же ее ирод этот… как его… – Брюнетка замялась.

– Кави-усан, – подсказала вторая, рыжая.

– Какой еще «усан»? – не понял Танич.

– Да заотар этот… блаженный… Кави-усан его зовут… Вначале два дня тут на фабрике за Нинкой нашей шпионил, проходу бедняжке не давал. Служебным своим, заотарским, положением вовсю злоупотреблял! А потом предложение ей сделал. Замуж, значит, выходить. На третий-то день, это нормальный человек или что? – По уничижительной гримаске на лице рыжей было ясно, что она лично такого человека нормальным не считает. – А вечером, прямо перед отбоем, вообще учудил. Пришел в нашу коморку, силой уволок Нину и сказал, мол, нравится ей или нет, но она его женой станет, потому как они предназначены друг другу самим небом. Небом! Так и сказал! И что он повезет ее к священному огню, который в Молибденовых горах, и там, в передвижном храме, с нею… так сказать, обвенчается, или что у них там по религии.

– Прямо ночью обвенчается? – уточнил Танич не без цинизма.

– А кто их разберет? Может, ночью. А может, и на заре. Я по визору видела, они любят утром всякие церемонии затевать… По холодку.

Все это Растов слушал безучастно. Но все же слушал. Словно бы какая-то таинственная сила внутри его заставляла эти вещи в сознании складировать.

И, вероятно, именно эта сила подтолкнула капитана задать девушкам вопрос.

– Погодите, барышни… А как фамилия этой вашей Нины?

– Фамилия? – Рыженькая поглядела на брюнетку, словно та обязана была знать точный ответ.

Брюнетка приложила два пальца к виску, в задумчивости опустила взгляд и наконец выдала:

– Чудная такая фамилия… Беленькая? Или Белочкина?

В душе Растова оборвалось струна.

– Белкина? Нина Белкина? – Еле слышно спросил он, с трудом сохраняя самообладание.

– Ой, а вы ее знаете даже? – Рыженькая просияла с видом счастливой сплетницы, надолго обеспеченной «материалом». – Надо же, какие совпадения интересные!

Растов едва совладал с собой.

«Совпадения интересные… Да они не интересные, они жуткие! Ну почему из трех привлекательных незамужних девиц этот фигляр выбрал Нину?! Почему не эту егозу с рыжими косами и кошачьим носиком?! Почему не ее подругу? На что вообще ему сдалась замкнутая, холодная и злоязыкая военюрист Белкина?! Ведь она вряд ли стала бы с ним кокетничать и делать ему знаки! От Нины такого не дождешься… Уж мне-то известно!»

Но Растов сам знал ответы на свои риторические вопросы. Заотар выбрал Нину потому, что она лучшая из трех. А может, и не из трех. А из трех миллионов. Такую удобно любить. Легко.

Несмотря на ошеломляющую новость, приходилось признать, что помочь Нине он ничем не может…

Или все же может? Сможет «во благовремении», как писали в старинных романах?.. Ведь надежда умирает последней!

– Хотелось бы знать, – осторожно спросил Растов, еще сам не веря собственной дерзости, – где тот священный огонь, куда заотар Нину повез?

Старлей Танич, как оказалось, знал:

– Я, конечно, не копенгаген насчет всяких огней. Но рядом с тем объектом, который мы охраняли, место одно было туристическое. Называлось оно Пещера Дракона… Там на поверхность выходит газ силан. Газ этот самовозгорается от контакта с атмосферным воздухом. Нашим на такие дива традиционно с прибором положить, разве что детей из средних школ туда возили, дескать, люби и знай родной край… А клоны вне зависимости от возраста балдеют. Как увидели – впали в пафос. Дескать, священный огонь! Земля порождает пламя! Прекрасный и величественный символ! Я думаю, туда-то заотар на своем храмовом тарантасе с Ниной и поперся…

– На каком еще тарантасе?

– Ну, он же заотар. – Танич зачем-то понизил голос, будто планировал сообщить нечто интимное. – У него есть персональный передвижной храм. Чтобы удобнее было окормлять духовно удаленные гарнизоны.

Растов кивнул. Дескать, «суду все ясно». Хотя ясно как раз ему было только одно: пора с шелковой фабрики уезжать. Быстро-быстро.

– Па-а-а машинам! – что было легких выкрикнул он.

Когда Растов оказался на своем командирском месте под успокоительными сводами брони, ледяные тиски, которые сжали его сердце при известии о похищении Нины этим душевнобольным заотаром, чуточку отпустили. И отчаяние уступило место жажде деятельности, жажде боя, жажде высшей справедливости.

– Внимание, здесь «сотый», – сказал капитан в рацию. – Николаевский! Ты с обоими грузовиками уходишь обратно. По шоссе больше не двигайтесь. Пересечете его – и дальше по грунтовкам. Полная светомаскировка, ИК-фары тоже не включайте, идите только по пассивным ноктовизорам. Уверен, рассвет встретите уже в лесу… И – ни пуха тебе, ни пера!

– Здесь Николаевский, вас понял, выполняю, – немедленно отозвался сержант. – И к черту, товарищ капитан.

– Остальные вместе со мной атакуют «Инженерный замок». Атакуют немедленно.

Январь, 2622 г.

«Инженерный замок»

Планета Грозный, система Секунда

– Кстати, а почему эта хрень называется «Инженерный замок»? – полюбопытствовал обычно молчаливый Фомин. – У меня в детстве календарь был, голографический. «Виды Северной столицы» назывался. Там на месяце, кажется, апреле как раз Инженерный замок был. Ответственно заявляю: этот железный лес на него не похож. Вообще ничем!

– Его не за сходство назвали, – отмахнулся Растов. – Я у начштаба спрашивал, почему «Инженерный замок». Тот сказал: разведка назвала. Мол, инженеров как мух на говне. С перебором.

Теперь предстояло сделать то, ради чего полковник Святцев послал их сюда.

Как и было оговорено, они передали условный сигнал на КП дивизии тремя независимыми способами.

Во-первых, командир каждого танка отправил в эфир кодовую фразу:

«ПРИСТУПАЕМ К ОБРЕЗКЕ САДА!»

Во-вторых, Растов, который для лучшего владения ситуацией сидел в командирской башенке, старомодно высунувшись из люка по пояс, как его далекий пращур на улицах освобожденной Праги, вскинул сигнальную ракетницу. В небе повисла гроздь несъедобных малиновых виноградин.

И, наконец, «двести первый» – танк комзвода-2 – запустил из правого башенного контейнера зонд-ретранслятор, через который тоже ушло кодированное сообщение полковнику Святцеву.

Тотчас русские танки вышвырнули из-под гусениц комья земли и ринулись вперед, к быстросборной решетчатой ограде с колючей проволокой-концертино поверху.