Такси для ангела - Платова Виктория - Страница 17

• Предыдущая
• 17/81
• Следующая

Аглая только посмеивалась: она придерживала товар, чтобы впоследствии получить за него по максимуму.

— И как долго это будет продолжаться? — Я была измотана телефонными звонками и потому имела законное право на этот вопрос.

— Перенесем решение на начало следующего года, девочка.

— До начала следующего года я не доживу.

— Ничего. Съездите на съемки, развеетесь. Питер ваша родина, кажется?

Надо же, она не забыла! Я была тронута. За неделю до нашего отлета Аглае передали сценарий новогодней программы “Играем в детектив”, а еще спустя четыре дня в Москве всплыл Райнер-Вернер. Немец привез только что переведенное “Такси для ангела” и теперь жаждал заключить договор на перевод следующей книги.

Декабрьский Райнер оказался намного симпатичнее октябрьского. И все потому, что предстал пред нашими очами в тулупе, валенках и косматой ушанке из собаки. Тулуп скрывал от посторонних глаз его глупую, чрезмерно развитую мускулатуру и слишком много о себе возомнивший пах. А ушанка делала немца похожим на скотника с обветшалой колхозной фермы.

— Где вы достали эту прелесть, Райнер? — спросила у него Аглая.

— О, это подарок. Немцы из Казахстана, очень приличная семья. Натурализовались в Германии несколько лет назад. Я обучал их языку…

— Только не раздевайтесь, — шепнула я Райнеру, когда мы остались одни. — Так у вас будет больше шансов на договор.

— Вы думаете?

— Уверена в этом.

Немец отнесся к моим словам серьезно. Настолько серьезно, что даже кофе пил в тулупе, держа шапку на коленях. Он не настаивал на водке, не упоминал всуе паюсную икру, ни разу не срыгнул, трижды удачно пошутил, еще столько же — мелко польстил “unbegre <Непостижимой (нем.).> фрау Аглае”, а в заключение добавил, что удовольствие, которое она доставила ему своим романом, может сравниться разве что с удовольствием от…

В этом месте Райнер на секунду замолк и закатил глаза.

"С удовольствием от группового секса со сборной по синхронному плаванию”, — мысленно закончила я.

— С удовольствием от Германа Гессе, фрау Аглая, Герман Гессе, надо же! Бедный ты бедный, не иначе, как с работой у тебя совсем тухло, если ты так цепляешься за эти переводы…

— Он тоже пишет детективы? — ревниво спросила Аглая.

Райнер-Вернер несколько озадачился, и, пока обдумывал ответ, Аглая выдала такое, что я чуть не свалилась со стула:

— У нас намечается маленькое приключение за городом, Райнер. Не хотите присоединиться?.. Мы чудно проведем время, обещаю вам…

…Зачем она позвала немца, о котором столь непочтительно отзывалась еще совсем недавно? Быть может, все дело было в сценарии телепередачи? Я прочитала этот сценарий не единожды, но так и не смогла понять, чем же он прельстил Аглаю.

Написать подобную лабуду можно было только с тяжелого похмелья. И с такого же похмелья взяться за ее реализацию. А предполагаемый антураж! Старинный особняк, винтовые лестницы, оплывшие свечи, треснувшие зеркала, пыльные портьеры и сразившая меня наповал ремарка “в камине потрескивают дрова”. Ремарка встречалась в сценарии раз пятнадцать и, очевидно, была главным двигателем сюжета.

За исключением приглашенных на съемку авторов детективов, разумеется.

Их — вместе с Аглаей — было четверо. И все они (во всяком случае, в сценарии) скрывались за аббревиатурами: СС, ТТ, ММ и АК.

Я не стала спрашивать о них у Аглаи, чтобы лишний раз не травмировать метрессу. Особенно после ее программных высказываний о конкуренции в масскульте.

О конкурентах — как о мертвых: либо хорошо, либо ничего. Это первое правило любого, даже самого незначительного, интервью деятеля массовой культуры. Никакой рекламы. Аглая выбрала “либо ничего” и за несколько звездных лет успела так выдрессировать журналистов, что уже никто не приставал к ней с вопросом:

«Дружите ли вы с кем-нибудь из женщин-детектившиц?»

Соратницы по криминальной бойне платили Аглае той же монетой.

В этом я убедилась, покопавшись в мутной жижице Интернета. Там же я выловила сведения о СС, ТТ и ММ.

Аббревиатуры расшифровывались не так воинственно, как могло показаться на первый взгляд: Софья Сафьянова, Теодора Тропинина и — донельзя романтическая — Минна Майерлинг. Софья Сафьянова и Теодора Тропинина сотрудничали с издательством “Око-пресс”, специализировавшемся на русопятом вале криминала. Ни одного сомнительного псевдонима, всем авторам выдается булава с мечом-кладенцом, после чего они формируются в полки и дружины. И с криком “Сарынь на кичку!” отправляются штурмовать книжные развалы.

Софья Сафьянова и Теодора Тропинина были лицом издательства. Сафьянова (как бывший работник прокуратуры) специализировалась на полицейском романе. Тропинина же оседлала иронический детектив и ваяла по десятку книг в год.

С Минной Майерлинг дела обстояли несколько иначе. Ее коньком был мистический триллер и бесчисленное количество сносок в текстах. И отсылок к картам Таро, Костанеде и сериалу “Восставшие из ада”. Под нее даже организовалось издательство с красноречивым названием “ВЕЛИАР” <Велиар — князь бесов.>. Минна Майерлинг представлялась мне чахоточной вамп с браслетом на ноге и цыганщиной во взгляде. Одно имя чего стоило! Одно, покусанное вампирами, имя! Ах, Минна, Минна, несостоявшаяся супруга Дракулы…

Ну а АК…

С АК все было ясно. Аглая Канунникова, Автомат Калашникова, направленный прямо в сердце читателя. А мы с бесхитростным Райнером-Вернером будем вынуждены играть роль автоматных рожков. Мы — всего лишь свита знаменитой писательницы. Именно поэтому она берет нас с собой, вторым и третьим номером после голозадой Ксоло. Именно поэтому мы летим самолетом, а не едем поездом, как все остальные. Все эти СС, ТТ и ММ. Именно поэтому мы прибываем на полдня позже.

Именно поэтому я сижу сейчас в кресле между Аглаей и Райнером-Вернером и меланхолично жду посадки в аэропорту Пулково.

И начала игры.

Мы будем играть королеву, играющую в детектив…

…В аэропорту нас встречал утонченный молодой человек, представившийся режиссером программы. У режиссера было довольно экзотическое восточное имя, запомнить которое не представлялось никакой возможности. И после того, как Аглая несколько раз мило переврала его, режиссер предложил укороченный вариант — Фара.

Все сошлись на том, что “Фара” звучит по-свойски и располагает к доверительным отношениям.

В джипе, который должен был доставить нас к месту назначения, Аглаю ждали подмерзшие розы и еще один нацмен.

Нацмен являл собой полную противоположность аристократическому Фаре: плоское блинообразное лицо монгольского божка, узкие глазки и лоснящиеся черные волосы (безлоленьего жира здесь не обошлось как пить дать!). Божок был облачен в лисью доху и снабжен четками из хорошо отшлифованного черного агата.

— А это наш радушный хозяин, — с ходу охарактеризовал нацмена Фара.

— Чингисхан местного разлива? — шепнула ему Аглая. Она умела говорить комплименты.

— Почти. Любезно согласился предоставить свой дом на время съемок.

— Улзутуев. Дымбрыл Цыренжапович. — Чингисхан местного разлива вполне по-европейски лизнул руку Аглае. — Читаю ваши книги. Видел вас по телевизору. Рад приветствовать. Счастлив принять у себя. Надеюсь, вам понравится.

— Уже нравится, — пропела Аглая, и неизвестно, к чему это относилось: к самому божку, к его лисьей дохе или к джипу с четками. — Куда вы нас везете, Дымбрыл Цыренжапович?

Черт возьми, она ни разу не споткнулась на имени! Несчастный режиссер Фара даже позеленел от ревности.

— У меня небольшой домик на берегу озера. Это севернее Петербурга. Заповедные места.

— Никогда не была в заповедных местах. А вы, Алиса? Деревня Замогилы Псковской области — вот предел моих мечтаний. И ближние пригороды Питера с очумевшими туристами. И мелкий, покрытый тиной и нефтяной пленкой Залив. Озера — совсем другое дело. Озера кольцом опоясывают город с севера. Озера и сосны, по кускам распродаваемые в частную собственность.

• Предыдущая
• 17/81
• Следующая