В тихом омуте... - Платова Виктория - Страница 101

• Предыдущая
• 101/144
• Следующая

– Скажите, а если бы я действительно вляпалась в двойное убийство с отягчающими, вы бы тоже меня вытащили?

– Во всяком случае – попытался, – серьезно сказал Олег Васильевич, не глядя на меня. – Хотя для этого пришлось бы разнести все отделение.

– Надо же! Вы меня интригуете.

– Ты здесь ни при чем. Просто ты позвонила от Игоря – и я приехал.

– Надо же, да здравствует мужская дружба!

– Игорь почти никому не дает мой телефон. Но если дает… Значит, хочет защитить этого человека.

– А вы, стало быть, идеальная машина для защиты.

– Стало быть, – отрезал Олег Васильевич.

– Какая находка для вашей жены!

– Я не женат, – сразу же раскололся Олег Васильевич.

– А зря. Масса хрупких женщин, особенно в безнадежной бюджетной сфере, нуждается в защите. Вообще, я просто так спросила. Без всякой задней мысли.

– Я тоже без задней мысли. , “Шкода” подкатила к моему дому на проспекте Мира.

– Ну, если попадете за кражу марокканских апельсинов с лотка, звоните. Вытащу, – напутствовал меня Олег Васильевич.

– Всенепременно. – Я неожиданно изогнулась и поцеловала его в щеку – в знак признательности.

Олег Васильевич дернулся от неожиданности, повернулся ко мне и стал запоздало рассматривать.

– Знаете что? – внесла вдруг я предложение. – Раз уж вы так волшебно меня спасли – прямо как Бог из машины… Я не могу вас так просто отпустить. Давайте поднимемся и выпьем чего-нибудь. За знакомство. Не возражаете?

Олег Васильевич пожал плечами:

– Хорошо.

Мы поднялись в квартиру. Оглядев обстановку, Олег Васильевич слегка присвистнул, что несколько разрушило его имидж ничему не удивляющегося крепкого орешка; а он наверняка дал себе слово ничему не удивляться – я так и видела, как несгибаемый семиклассник Олег Марилов царапает детскую клятву на листке в клетку и скрепляет ее кровью из проколотого булавкой пальца.

– Шикарно живете!

– Вообще-то это Грека апартаменты.

– Кого?

– Грека, – я прикусила язык, – Игоря Викторовича, стало быть.

– Странно вы его называете.

– Ничего странного. По принадлежности к исторической родине. А эту квартиру он сдал мне напрокат. Похоже, так же, как и вас…

. – Похоже, ты действительно для него что-то значишь.

– У вас аналитический ум. Недавно я оказала ему маленькую услугу. Только я не любовница, которая приехала в Москву, чтобы спустить деньги на аттракционах в парке Горького… Не подумайте.

– Я и не подумал. У Игоря жена.

Подобная простодушная твердолобость как-то не вязалась с образом маленького хищного зверя, вытащившего меня из передряги, и даже задела меня: элегантный спаситель не имеет права быть ортодоксом.

– А вы считаете, что нельзя иметь любовницу при наличии жены, даже самой распрекрасной? Это не мужской взгляд. Думаю, если бы у каждого второго мужика женой значилась Клаудиа Шиффер, он бы вес равно исподтишка пялияся на соседку с верхнего этажа.

Олег Васильевич брезгливо приподнял брови:

– При чем здесь это? Я говорю об Игоре. И его жене.

– Она удивительная женщина?

– Она уже давно парализована. Восемь лет. Травма позвоночника.

Черт возьми, я и не знала! Заслоненный другими людьми. Грек вдруг предстал передо мной с самой неожиданной стороны. И все эти аккуратные пачки валюты, все дочерние фирмы и телохранители не могут поднять на ноги единственное существо, которое он любит:

Я вспомнила фотографию на столе Грека – самая обыкновенная женщина с извиняющимся поворотом головы…

– Коньяк или виски? – спросила я, чтобы скрыть неловкость.

– Если можно – воды, – попросил Олег Васильевич.

– Понятно. За рулем.

– Нет. Я вообще не пью.

– Завязали?

– И не развязывал. Никогда не пил и не курил.

– Вообще? – Я даже опешила.

– Вообще. Дело в том, – Олег Васильевич почесал переносицу, – что в двенадцать лет я дал клятву матери – никогда не пить и не курить.

– А вы не погорячились?

Бедный мальчик! Любитель клятв и – самое страшное – их неукоснительного выполнения. Редкий тип, по которому плачет то ли психиатрическая клиника, то ли Красная книга.

– Не думаю, – рассудительно ответил Олег Васильевич.

– И ни разу не нарушили слово? Даже в самых экстремальных ситуациях?

– Ни разу.

– Поразительно. Должно быть, ваша матушка от вас в восторге. И делает вам ванну с мятой на ночь.

– Она умерла пятнадцать лет назад.

– Простите…

– Ничего.

– Значит, вы человек слова, – сказала я, выдержав скорбную паузу. – За это сделаю вам не просто воду, а отличный кофе. От предыдущей партии кочевников осталось. Только сначала скажите мне, какие клятвы вы дали еще, чтобы мне не попасть впросак с каким-нибудь непристойным предложением.

– Больше никаких, – улыбнулся Олег Васильевич, пристально разглядывая меня.

Чувствуя себя хозяйкой, я сварила кофе, нарезала на блюдце полузасохший лимон. Мы сели в кресла друг против друга: я с коньяком, он с кофе.

– Ваше здоровье, – подняла свой бокал я.

– У меня все в порядке, – педантично ответил он, – но все равно спасибо… Что же вы все-таки делали в этой квартире?

– Это допрос?

– Любопытство. Простое человеческое любопытство.

– Меня попросили кое-что взять там, – я подумала, что совсем не отвечать будет невежливо, – ничего криминального, скорее невинный сувенир.

– Вас попросили и даже не предупредили, что квартира стоит на сигнализации?

– Нет.

– Ну вы хотя бы успели взять то, что было нужно? Мне не нравилось это чрезмерное любопытство, и я перевела разговор на другие темы.

– Чем вы занимаетесь, Олег? Можно я буду называть вас Олег?

– Сделайте одолжение.

– Итак, у вас нет жены, есть машина, вы легко справляетесь с зарвавшимися ментами… Не пьете и не курите. Боюсь, что самый страшный ваш порок – привычка ходить босиком по квартире.

– Не угадали, – он улыбнулся, – привычка есть по ночам. Замороженные фрукты из польских пакетов.

– Это почти одно и то же. Думаю, если почесать вам спину, там обязательно обнаружатся зачатки крыльев…

– Сомневаюсь.

– ..маленьких таких крылышек. Хотя нет, на райскую птицу вы мало похожи.

• Предыдущая
• 101/144
• Следующая