В тихом омуте... - Платова Виктория - Страница 31

• Предыдущая
• 31/144
• Следующая

– Нет, – страшно покраснев, промямлила я.

– Ну, тогда сегодня и приступим. Сассистируещь? – насмешливо обратился он к Леве.

– Увы! – Лева развел руками. – Сдал дела.

– Не сомневался, потому и Витьку вызвал, – Влад пожевал тонкими губами, – а мог бы… Мог бы отработать, старый ленивец! Экс унгве леонем [3] !

…На мониторе возникло лицо. Мое лицо.

– Ну, будем подбирать новый фасад. Не возражаешь? – вопрос был адресован мне.

И спустя секунду рядом с моим стилизованным лицом появились контуры никому не принадлежащей человеческой маски.

Несколько минут рассеянно менялись губы, глаза, нос, очертания скул.

– Ну как? – спросил Влад. – Такое подойдет? Я молчала. Мне было решительно все равно.

– Мне все равно.

– Господи, кого ты мне привез? – Влад впервые заинтересованно посмотрел на меня. – Поразительное равнодушие к собственной судьбе!

– Влад, дай девочке шанс, – вступился за меня Лева, – пусть выйдет замуж за аргентинского мучачо и будет счастлива.

Комбинации изменились еще несколько раз.

– Вот это годится! – наконец изрек Влад. – Аурэа мэдиократос [4] . Не вызывающе, но с изюминкой. Дикси [5] .

– Ну что ж, – согласился Лева, – в этом чувствуется неплохо прожитая жизнь. Ты как думаешь, девочка моя?

…Теперь на мониторе было женское лицо, которое, возможно, воплотится во мне. Но сейчас оно ничего не говорило, оно было далеко от меня: краешки век, чуть приподнятые к вискам, – кто-то из далеких предков компьютерного лица согрешил с тонкокостными тайцами; чувственные губы, чуть припухшие, – кто-то из далеких предков компьютерного лица согрешил с лоснящимися мулатами; нос – нос прапраправнучки древней римлянки, изнасилованной гуннами… У этого лица было много предков, и все они грешили, грешили, грешили.

Но и я была не без греха – значит, мы обязаны были поладить.

– Я согласна, – сказала я.

– Влад гений, чертяга! – расчувствовался Лева. – За мизерную сумму сделает тебя Нефертити по случаю. И грудь заодно подправит. Так что, когда будешь выходить замуж за миллионера, пришли ему корзину роз.

– Лучше ящик водки, – флегматично протянул Влад, – если жива останешься. Три-четыре процента обычно идут в расход после операции. А перед этим записки пишут – мы, мол, не в претензии…

– Ну что ты человека пугаешь? – Лева незаметно взял на себя функции моего опекуна, доброго дядюшки забитой старой девы. – Мы-то уж точно в счастливых девяносто шести процентах!

– Дум спиро спэро! [6] – веселился Влад. – Наркоз переносишь?

Первую и последнюю операцию мне делали в шесть лет – вырезали аппендицит – только и всего, так что ничего вразумительного по этому поводу я сказать не могла.

– Вобьете колипсольчик, – инструктировал Лева, – от колипсола еще никто не умирал.

– Магистэрдиксит [7] , – сыронизировал тонкогубый хирург, который все больше и больше нравился мне, – не пора ли тебе улетать, друг мой?

– Пора, пора! – Лева облегченно вздохнул и заулыбался. – Оставляю тебя в этих жестких лапах и надеюсь увидеть в следующей жизни процветающим манговым деревом… А то людей она не очень-то балует! Дай-ка посмотрю в это твое лицо последний раз. И, может быть, на следующем твоем лице опрометчиво женюсь… Ты, кстати, за границу не собираешься? А впрочем, все это меня не касается…

Влад проводил меня в маленькую комнатку, где были только застеленная кровать и телевизор.

На кровати лежал пульт от телевизора, окна были плотно прикрыты жалюзи.

– Туалет и ванная рядом. Отдыхай пока. – Не очень-то он был разговорчив.

…Когда через десять минут в дверь заглянул Лева, я все еще растерянно стояла посреди комнаты.

Лева поболтал в воздухе связкой ключей, прежде чем протянуть ее мне.

– Последний благородный жест! – провозгласил он. – После операции месячишко поживи в моей квартире… Пока повязки снимут и можно будет безболезненно выходить на улицу. Больше не могу, извини. Квартира продается, в июле родственники приезжают из Овидиополя, чтобы ее с рук сбыть. Я со старухой договорюсь, с первого этажа, Софья Николаевна зовут. Присмотрит за тобой, продукты будет носить.

Я молчала, и Лева забеспокоился.

– Старуха кремень, бывшая троцкистка и правая оппортунистка, не подкачает. Скажу, что ты моя родственница, она их уйму перевидала… За продукты придется платить, но у тебя деньги есть, надеюсь. Влад тебя отвезет в город. Ну, вроде все сказал. Удачи тебе.

– И тебе.

…А потом была операция.

Влад пришел за мной, тихой и чисто вымытой, когда я смотрела в щелочку окна, приподняв жалюзи. За окном была летняя ленивая жизнь, девочка из соседнего дома каталась на велосипеде по аккуратно выложенным каменным дорожкам участка. Бил крошечный фонтанчик, чисто вымытые обкатанные камни у его основания блестели, ни разу не виданные мною цветы складывались в причудливый геометрический узор – должно быть, владелец соседнего дома, преуспевающий отец девочки на велосипеде, на совесть проштудировал фотоальбом “Ландшафты Японии”…

– Ну что, идем на заклание? – весело спросил Влад.

– Да. Я готова. Через пять минут.

– Хорошо, пять минут, не больше. Жду тебя в операционной.

Влад ушел.

Я еще раз бросила взгляд на фонтанчик и камни, а потом вернулась в ванную, чтобы посмотреть на себя в зеркало.

Последний раз.

Мне вдруг стало жаль моего лица, ведь я расставалась с ним навсегда и не знала, буду ли счастливее с новым… Я провела кончиками пальцев по губам – их целовали и Иван, и Нимотси, но теперь их нет в живых. Веньки тоже нет в живых, а ей нравились мои глаза – нравились настолько, что она решила сделать себе такие же. Всего лишь уловка, чтобы обмануть данную тебе судьбу.

Но разве ты не делаешь то же самое?

Я вдруг почувствовала, что вся прошлая жизнь выходит из меня, стремительно исчезает, как вода в воронке. Я еще не знала, какой я буду, но прежней я не буду никогда. И не проживу жизнь, которую должна была прожить.

"Зато будет другая, только не бойся ее”, – посоветовал Иван.

• Предыдущая
• 31/144
• Следующая