В тихом омуте... - Платова Виктория - Страница 94

• Предыдущая
• 94/144
• Следующая

Серьга вхож в порочный круг Туманова, он уже не может вызвать подозрений, как не может вызвать подозрений почтальон или разносчица молока. Если ты посвятишь его – можно напрямую спросить об Александре Анатольевиче и о многих других. Искушение переложить на кого-то хоть часть адской работы было таким сильным, что я даже затрясла головой.

Нет.

Нет, ты не имеешь права использовать его таким образом. Ты не можешь быть уверена в нем настолько, чтобы он стал не только частью твоего плана, но и частью тебя самой. Серьга был открыт, наивен, простодушен, как эвенк со стойбища. И все эти достоинства автоматически оборачивались недостатками, стоит только посвятить Серьгу в суть происходящего. Кроме того, он от нечего делать стал крепко выпивать, и его вгиковские, часто комические алкогольные вспышки теперь приобрели мрачно-затяжной характер. Полоснуть ножом Туманова, как он делает это с портретом Алены, у него вполне может хватить ума, но вот хватит ли сил? Мне нельзя светиться, а Серьга, с его горячностью, засветит меня обязательно.

Он засветит меня обязательно, кем бы я ни представилась – подругой Алены, сотрудником Интерпола, агентом ФБР, далай-ламой… Пусть все остается, как остается, и я останусь при своем – мститель, карающая десница, тать в ночи…

Нет, своей собственной роли я никому доверить не могу.

Я еще несколько секунд пролежала неподвижно, закрыв глаза, и страсть к поискам соучастника прошла сама собой.

Теперь нужно набраться терпения и дождаться каныгинского звонка.

Но ждать просто так я не хотела.

У меня оставался запасной вариант – Сирии.

Пока в лагере любителя ритуальных услуг Туманова наблюдается ленивое послеобеденное затишье, самое время навестить берлогу Сирина. В удачу я верила мало – Сирии был кондовым осторожным профессионалом, – но попытаться стоило. Ключи от ларца сириновых тайн манили безопасностью и относительной несложностью предприятия. Адрес был четко пропечатан в паспорте гражданина Дрондина, оставалось только доехать до места на подходящем виде транспорта и открыть дверь.

Я решила посвятить экскурсии в пенаты Сирина следующий день, пока Серьга будет приходить в себя, подъедать нарезанную толстыми ломтями колбасу и отпаиваться рассолом.

Я наметила все то, что может заинтересовать меня, чтобы на месте не тратить время на ненужные поиски, – записные книжки, фотографии, кассеты, всю канцелярскую мелочь, в которой заключена информация о долгой жизни Сирина.

Лучше всего отправиться туда поздним вечером – судя по адресу, район был рабочим, а работяги предпочитают сидеть вечерами дома, попивая водку и потрахивая своих расплывшихся жен. У них нет кобельков мастино-наполитано, которых нужно прогуливать ближе к полуночи, а их детки предпочитают грабить ларьки в другом конце города.

Я переписала адрес Сирина на листок бумаги, а потом сожгла паспорт в малахитовой пепельнице – лишняя улика; Венькин браслет многому меня научил.

Я бросила в рюкзак ключи от квартиры Сирина, туда же положила перчатки. Рано или поздно квартиру Сирина вскроют, а мне совсем не хотелось оставлять там визитную карточку своих папилляров.

"Ну ты прямо пролетарский Джеймс Бонд! – восхитился Иван. – Штандартенфюрер Штирлиц, партайгеноссе Борман, адмирал Канарис и наш человек в Гаване. Только стреляющей авторучки не хватает. Испортили тебя дублированные шпионские фильмы!"

"Во-во! В небесах шпиен летит и яичками звенит, – проявил свой поэтический талант Нимотси. – Он перчатки натянул и на микрофильм срыгнул!"

Я послала их подальше, но была вынуждена признать, что в их замечаниях много справедливого, все происходящее мало походило на правду. И оставалось для меня безумной игрой. А игра предполагала наличие перчаток, все грабители банков вызывали слабое сочувствие, а расплата всегда оставалась за кадром.

Ну а пока она не пришла – выше голову и смейся, кажется, так было в первых тактах забытой мелодии двадцатых годов.

Перед тем как выйти из квартиры, я критически осмотрела себя в зеркале – никакого макияжа, стандартные джинсы, куртка; если я когда-нибудь стану трупом, то следственная группа намучается с моей безликой усредненностью. Ключи позвякивали в пустом рюкзаке – из предосторожности я больше ничего не взяла.

Я захлопнула за собой дверь и отправилась к Сирину.

…В половине двенадцатого я уже была в Текстильщиках, одном из самых унылых московских районов. Панельные многоэтажки, второсортные сталинские дома и хрущобы никак не хотели складываться в пасьянс и перемежались длинными железобетонными заборами уже давно почивших в бозе складов и предприятий.

Я довольно быстро и – главное! – без посторонней помощи нашла дом Сирина, оказавшийся серой кирпичной шестиэтажкой, определила подъезд и независимо вошла вовнутрь. Квартира Сирина была на предпоследнем этаже, куда я поднялась, никого не встретив.

На сирийской лестничной площадке, очевидно, жили поклонники московского “Спартака” – вся стена была изгажена клубной символикой. Туда же вклинились фанаты группы “ДДТ” и камикадзе-токсикоманы, исповедующие культ Курта Кобейна.

Несколько секунд я простояла перед дверью С номером 41. Она находилась в торце, и если бы в соседней квартире был “глазок”, то я просматривалась бы насквозь. К счастью, “глазка” не было. Ободренная этим, я подняла руку и надавила на кнопку звонка. В глубине квартиры раздался мелодичный звон. Я продолжала нажимать кнопку несколько минут, а потом решилась, сунула ключ в замок.

Дверь бесшумно открылась, и я посчитала это хорошим знаком: подошел первый же ключ из связки Сирина, значит, и все остальное может сойти с рук. Я толкнула дверь и, оказавшись внутри, опустилась по дверному косяку на корточки: нет, все-таки домушница – не моя специальность.

Сердце работало, как маленькая мельница на запруде, я так и видела, что с его лопастей стекают невинные струйки крови и отправляются в путь по организму, – лицо горело, кончики пальцев покалывало; дебют оказался удачным – во всяком случае, могильная тишина в квартире была для меня лучшими аплодисментами.

• Предыдущая
• 94/144
• Следующая