Освобожденная возлюбленная (ЛП) - Уорд Дж. Р. - Страница 29

• Предыдущая
• 29/111
• Следующая

Опять же, он был готов поспорить, что разница между его внешностью и ухоженным видом этой парочки заключалась лишь в горячем душе и визите в уборную: эти двое вне всяких сомнений тискались друг с другом всю ночь. Они выглядели слишком довольными, когда шли за едой, по которой, несомненно, изголодались.

Когда они оказались на мозаичном изображении яблони в самом цвету, Блэй в своей голубой одежде обернулся и осмотрел Куина с ног до головы. На лице парня не отразилось никакой реакции. Больше никакой.

Ни намёка на ту старую вспышку боли, и не потому, что развлечения Куина были не столь очевидны.

Сэкстон что-то сказал, и Блэй отвёл взгляд… и, вот оно. Румянец разлился по этой бледной коже, когда голубые глаза посмотрели в серые.

Я не могу, подумал Куин. Не сегодня.

Чтобы избежать происходящего в столовой, он направился к двери под лестницей и использовал её по назначению. Как только та закрылась за ним, людская болтовня затихла и, приветствуя его, нахлынула безмолвная темнота. Так намного лучше.

Вниз по невысоким ступенькам. Через другую дверь с кодовым замком. В подземный тоннель, ведущий от особняка к тренировочному центру. И теперь, оставшись в одиночестве, он уже не мог дышать и был в состоянии пройти лишь примерно два фута прежде, чем ноги перестали работать, и ему пришлось прислониться к гладкой стене. Позволив голове упасть назад, Куин закрыл глаза… охваченный желанием приставить к виску пистолет.

Он поимел того рыжего в «Железной маске».

Поимел того гетеро неслабо и жёстко.

И случилось всё именно так, как он предполагал — сначала они болтали в баре, заглядываясь на девчонок. Вскоре подкатили огромные груди на чёрной платформе. Поговорили с ней. Выпили с ней… и её подружкой. Час спустя? Они вчетвером в уборной, тесно прижавшись друг к другу.

Что было второй частью плана. В узком пространстве руки — это руки, и при обилии движений и передач из одних в другие, никогда нельзя быть уверенным, кто тебя касается. Гладит. Лапает.

Всё то время, что они были со шлюшками, Куин раздумывал, как же избавиться от женщин, и заняло это гораааааааааздо больше времени, чем ему хотелось. После секса девочки хотели ещё потусить… обменяться номерами, потрепаться, предложить пойти перекусить.

Ну, да, конечно. Цифры ему к чёрту не сдались, потому что он не собирался им когда-либо звонить, он не был любителем потрепаться даже с теми людьми, кто ему нравился, и перекус, который он мог им предложить, не имел ничего общего с плотным ужином.

Мысленно отметив приказы под грифом «Сучка, пожалуйста», ему пришлось внушить им уйти… что привело его к редким моментам сочувствия человеческим мужчинам, у которых такой роскоши не было.

Когда он остался наедине со своей жертвой, человеческий мужчина приходил в себя у раковины, и Куин, стоя у двери, сделал вид, что занят тем же. В конце концов, был установлен зрительный контакт, случайный со стороны человека, очень серьёзный — со стороны Куина.

— Что? — спросил мужчина. Но он знал… потому что веки его потяжелели.

Куин завёл руку за спину и повернул замок, чтобы им никто не помешал:

— Я всё ещё голоден.

Вдруг рыжеволосый посмотрел на дверь, будто хотел уйти… но его член считал иначе. За молнией этих джинсов… он возбудился.

— Никто никогда не узнает, — загадочно сказал Куин. Чёрт, он мог сделать так, что рыжий и не вспомнит… хотя пока парень не представляет угрозы для вампиров, нет причин вытаскивать «Свиффер» и всё подтирать.

— Ты же вроде говорил, что не гей… — В тоне сквозила печаль, будто мужчина чувствовал себя не совсем комфортно из-за того, чего хотело его тело.

Куин сократил расстояние между ними, прислонившись грудью к рыжеволосому. А затем схватил парня за шею и прижал к своим губам. Поцелуй сделал то, что и планировалось: выкинул из уборной все мысли и оставил лишь ощущения.

И тут случилось оно. Дважды.

Когда всё закончилось, парень не предложил свой номер. Он эффектно вышел, но было ясно, что это его первый и последний эксперимент — чему Куин нисколько не возражал. Они разошлись молча, каждый вернулся к своей жизни, рыжеволосый — в бар… а Куин отправился в одиночку бродить по улицам Колдвелла.

Лишь грядущий восход заставил его вернуться сюда.

— Гребаный ад… — сказал он сам себе.

Вся ночь стала уроком, царапающим ядовитым плющом — да, в жизни бывают времена, когда не помешает заместитель: на собрании совета, например, когда ты посылаешь кого-то ещё высказать свою точку зрения. Или когда тебе нужно что-то из супермаркета, и ты даёшь свой список доджену. Или когда ты пообещал сыграть в бильярд, но слишком сильно напился, чтобы держать кий, поэтому отправил кого-то ещё погонять твои шары.

К сожалению, теория с заместителем определённо не находила применения, когда ты хотел быть тем, кто лишит кого-то девственности, но не стал им, и в голову не пришло ничего лучше, чем пойти в клуб, найти кого-то с похожими физическими чертами, например… ну, скажем… цветом волос… и трахнуть его.

В такой ситуации с заместителем ты в итоге чувствуешь себя опустошённым, и не потому, что твои мозги отключились, и ты пребывал на посткоитальном облаке ооооооооо, дааааа.

Стоя в этом тоннеле в полном одиночестве, Куин был абсолютно пустым внутри оболочки из собственной кожи. Город призраков, лучше и не скажешь.

Как жаль, что его либидо не могло похвастаться блестящими идеями. В тихом одиночестве он начал представлять, каково это — быть на месте своего кузена, спускаться с Блэем вниз на ужин. Быть тем, кто делит с парнем не только постель, но и спальню. Каково это, встать перед всеми и сказать: Эй, это моя пара…

Ментальная изоляция, последовавшая за этим небольшим полётом фантазии, была настолько глухой, что показалось, будто его ударили в голову.

И в этом-то и проблема, так ведь?

Потирая свои разные глаза, Куин вспомнил, как сильно его ненавидела семья. Его вырастили с верой, что генетический дефект, заключавшийся в обладании голубой радужкой на одном глазу и зелёной на другом, означал, что он был ненормальным уродом, и они относились к нему как к позору рода.

Ну, вообще-то всё даже хуже. Всё кончилось тем, что его пнули из дома и послали Хранителей чести преподать ему урок. Вот как он стал прошедшим[38].

И они ещё не знали о других его «ненормальностях».

Например, о желании быть со своим лучшим другом.

Боже, ему не требовалось зеркало, чтобы увидеть, какой же он трус и обманщик… но он ничего не мог с этим поделать. Куин был заперт в клетке, от которой не мог найти ключ, годы высмеивания семьёй сомкнулись вокруг и не давали сдвинуться. И объяснением этого сумасшествия была лишь его трусливая слабость. Блэй, в отличие от него, сильный. Устав от ожидания, он объявил о своей сущности, и нашёл другого.

Чёрт побери, и это больно…

Выругавшись, он оборвал предменструальный монолог и нехотя начал двигаться. С каждым шагом, Куин приходил в себя, собирая воедино свой беспорядочный внутренний механизм и укреплял давшие течь трубы.

Жизнь — это череда изменений. Блэй изменился. Как и Джон.

И, очевидно, он был следующим в списке, потому что не мог продолжать жить вот так.

Зайдя в тренировочный центр с задней стороны офиса, он решил, что если Блэй смог перелистнуть страницу, то и ему это по силам. Независимо от превратностей судьбы, человек сам определяет течение своей жизни; логика и воля означают лишь, что в своей вотчине он может царствовать так, как ему заблагорассудится.

И нынешнее положение вещей ему не нравилось. Ни анонимный секс. Ни отчаянная тупость. Ни сжигающая зависть и надоедливые сожаления, которые никуда его не привели.

Раздевалка была пуста, ведь занятия не проводились, и он в одиночестве переоблачился, раздевшись догола, а затем натянув чёрные шорты для бега и пару чёрных «Найков». Зал также был эхокамерой — как раз то, что нужно.

• Предыдущая
• 29/111
• Следующая