Научи меня (СИ) - Молчанова Людмила - Страница 7
- Предыдущая
- 7/94
- Следующая
- Вань, - нерешительно начала я, но, увидев, что брат пытается меня перебить, продолжила более уверенно. - Пойми...я не знаю, как на это все, - я обвела рукой голые стены, - реагировать. Я рада за тебя и понимаю, что ты уже большой мальчик и хочешь пожить отдельно, но...Откуда у тебя столько денег?
- Я заработал, - уклончиво махнул головой Ванька и отвернулся, избегая смотреть мне в глаза. - Кать, серьезно, ты правда думаешь, что я украл их или еще что-то?
- Вань, нет! - погладила его по плечу и попыталась подбирать слова более осторожно. - Просто мне кажется, что заработать такие деньги за год нереально. Тем более, ты же не копил целенаправленно. Ой, Вань, вот не надо, - заворчала я, когда Вано начал отнекиваться. - Я тебя знаю. Ты бы в жизни от меня это не скрыл. Откуда деньги, а?
- Я заработал, - упрямо повторил он и как будто замкнулся в себе, отгораживаясь и отстраняясь от меня.
Дальше разговора у нас не вышло. Я еще пыталась пару раз развить эту тему, но брат упорно отмалчивался, делая вид, что ничего нового сказать не может. Я злилась, он психовал, и в итоге мы не разговаривали две недели. Те, кто нас знал, действительно хорошо знал, были просто в шоке, потому что мы с Вано вообще никогда не ссорились. Мы могли ругаться, злиться, не сходиться во мнениях, но как сейчас - дуться и не разговаривать...
В итоге, мама все заметила, да в принципе, по-другому и быть не могло. И она резко заволновалась и почувствовала неладное. К слову сказать, мы с Вано, даже не разговаривая друг с другом, единогласно решили не волновать ее и не рассказывать ничего о квартире.
- Катя, ты занята? - спросила у меня как-то мама в тот редкий вечер, когда я не бежала сломя голову к Мите. Когда я кивнула, не отрываясь от маникюра, она аккуратно присела на край кровати и смахнула с покрывала несуществующие пылинки. - Я с тобой хочу кое-что обсудить.
- Что?
- Что у вас с Ваней случилось?
Я дернулась и от неожиданности неудачно мазнула кисточкой, размазав лак по ногтю.
- Ну вот, мама, - я достала жидкость для снятия лака и начала остервенело тереть ноготь, за порывистостью скрывая свою нервозность и страх. - Нельзя же так под руку говорить!
- Прости, - в ее голосе не слышалось ни капли раскаяния, наоборот, мама в этот момент была сосредоточена как хирург перед операцией. - Но ты не ответила.
Я не умела врать. Тем более, маме. Она и Ванька были самыми близкими и дорогими людьми в моей жизни, но я понимала, что иногда сладкая ложь предпочтительней горькой правды. Я сама не была уверена в чем-то, меня лишь терзали смутные догадки и подозрения, но если рассказать все маме, станет вдвойне хуже. Не только нам с Вано, но и ей. И я решила обойтись полуправдой, хотя, видит Бог, в душе я понимала, что вру, нещадно вру, и из-за этого во рту появилась какая-то горечь, которую не возможно было ни заглушить, ни избавиться от нее.
- Мы просто с ним повздорили, - я пожала плечами и снова начала красить ноготь, радуясь, что у меня есть причина, по которой я могу не смотреть маме в глаза. - С каждым бывает. Ничего серьезного, мам, правда.
- И из-за этого вы не разговариваете уже две недели, - мама хмуро посмотрела на меня, и внутри что-то взорвалось. Стало неуютно сидеть на одном месте, и я начала ерзать, надеясь, что она ничего странного в моем поведении не заметит. - Дочь, я же не слепая, я все вижу и замечаю. Это вы с братом думаете, что я глупая и ничего не...
- Неправда! - я резко вскинулась и с упреком поглядела в родные, так похожие на мои серо-голубые глаза. - Что ты вечно выдумываешь!
- Я не выдумываю, Кать, - отмахнулась мама и поднялась с кровати, начиная мерить шагами комнату. - Я же вижу, как вы оба себя ведете. Но я сейчас не об этом поговорить хочу. Что у вас случилось? И не говори, что ничего серьезного, в жизни не поверю.
- Мы поругались.
- Отлично! - она язвительно улыбнулась и всплеснула руками. - Процесс пошел. Дальше что? - когда я через минуту так ничего из себя не выдавила, мама нахмурилась. - Мне что, из тебя каждое слово клещами вынимать?
- Мы из-за его работы поругались, ясно? - я тоже вскочила с кровати и от волнения начала расхаживать туда-сюда, ни на секунду не задерживаясь ни на одном месте. - Мне не нравится, как он себя нагружает, измучивает, как пашет. Я считаю, это не дело, так надрываться в двадцать лет.
Казалось, мама удивлена. Приятно удивлена, если быть точнее. Она сама не любила, что Ваня так много работает, и не раз за последние пару лет высказывала желание снова выйти на работу. Не на завод, что-нибудь полегче и попроще, но Ваня проявлял в этом вопросе завидное упрямство, также как и я. Но дело в том, что в Ванькины дела и я старалась без повода не лезть - брат ненавидел, когда его особенно опекают. Если бы я начала пытаться его контролировать и следить за ним, как сделала наша мать, то я бы потеряла его доверие. Вано просто перестал бы мне все рассказывать, ограничиваясь легкими фактами и незначащими рассказами. А не вмешиваясь, я хотя бы представляла, чем он занимается и где в данный момент находится. Маме же не доставалось и этого - о сыне она знала ровно столько, сколько он соблаговолял о себе рассказать. Из меня тоже проблематично было что-то выпытать, я всегда, как говорила мама, была заодно с этим оболтусом. И она перестала ждать поддержки с моей стороны, прибегая к моему авторитету лишь в крайних случаях.
- А что, что-то случилось? - мама довольно ощутимо успокоилась, но толика подозрительности еще мерцала в ее глазах. - Что-то серьезное?
- С чего ты взяла?
- Ну...просто он же и раньше работал, а ты всегда его покрывала, - она пожала плечами. - И немного странно, что сейчас вы из-за этого поругались.
- Да что странного?! - наверное, я прокричала слишком громко, потому что мама даже вздрогнула и с опаской поглядела на меня. - Я просто попросила его подумать о себе, о нас, а не гнаться за деньгами. Всех их в жизни не заработает. А Ваньку ты знаешь. Он психанул, обиделся и вот...
Я мысленно молила маму, чтобы она прекратила этот допрос. Я не знала, куда деть руки, которые каждую минуту заламывала, куда спрятать лихорадочно блестевшие глаза, куда, в конце концов, спрятаться самой, чтобы избежать той лжи, лжи близкому человеку. Мне было неуютно, меня бросало то в жар, и я чувствовала, как кровь приливает к щекам, то в холод, и по спине пробегал озноб. За двадцать с лишним лет жизни я так и не научилась врать.
- Да, это Ванька умеет, - вздохнула мама. - Ну ладно, Катюш, не расстраивайся.
Меня жгло ее сочувствие так, что хоть на стенку лезь. Я отвернулась к окну, делая вид, что внимательно рассматриваю наш двор, в котором кроме отблеска далеких огней ничего нельзя было разглядеть.
- Я не расстраиваюсь, - нервно дернула плечом и скрестила руки на груди. - Все нормально, мам, правда. Просто мы не ругались никогда и...Я чувствую себя не в своей тарелке.
Я слышала, как мама начинает ко мне подходить, и постаралась взять себя в руки, чтобы она не заметила моего напряжения. Она осторожно положила руки мне на плече и слегка помассировала, стараясь меня успокоить. Погладила по волосам, как маленькую девочку, в самом деле, и в тот момент я чувствовала ее как никогда раньше. Пришла странная и страшная мысль, что она может умереть. Знаете, такое бывает, редко, но бывает. Ты вроде говоришь с человеком, находишься рядом и вдруг, без всякой на то веской причины, ты понимаешь, что он может тебя покинуть. Не просто бросить и уйти, а умереть, исчезнуть навсегда. И никто уже не погладит тебя по головке и не пожалеет, когда тебе будет это необходимо. Никто не положит твою голову себе на колени и не начнет обнимать и негромко говорить что-то, вводя тебя в успокоительное оцепенение, после которого как будто второе дыхание открывается. Так страшно стало - словами не передать.
Я резко развернулась и сжала маму сильно-сильно, в этот момент замечая некоторые детали, на которые не обращала внимания раньше. А я выше нее, оказывается. Даже странно как-то - мама всегда была большой и взрослой. Я смотрела на нее и видела залегшие морщинки грусти и печали, и в то же время, ее глаза засияли каким-то особым радостным светом.
- Предыдущая
- 7/94
- Следующая
