Любовь - яд (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 78

• Предыдущая
• 78/79
• Следующая

Моя семья.

Артур вернул мне малышку, и я помогла ему устроиться на подушках.

— Что происходит? Нас ищут?

— Не знаю. В новостях ничего нет, ни по радио. Ни по телевизору. Должны были все поднять с ног на голову. Устроить облаву, поиски с собаками как это обычно происходит, но все тихо, слишком тихо, и мне это не нравится.

— У нас нет времени об этом задумываться. Пашкина тетка ничего не слышала? В деревне не судачат о побеге?

— Не слышала. Будто ничего не произошло. А ведь странно. Зона в нескольких километрах отсюда. Они должны были начать шерстить местность.

Артур пошевелил ногой и застонал.

— Черт, когда я смогу встать?

А вот это серьезная проблема. С такой раной как у него вставать и ходить можно было по-крайней мере не раньше чем через неделю. А у нас этой недели нет.

— Если наколоть сильнодействующими препаратами встанешь уже сегодня, — сказала я.

— Тогда коли и давай убираться отсюда. Мне это затишье не нравится. Возможно это их стратегический ход. Чтобы преступник расслабился и сам себя выдал по неосторожности. Я их штучки хорошо знаю.

— Хорошо. Я перекрашу волосы, одену линзы. Кстати ты тоже — линзы и очки. Нужно замаскироваться и быть похожими на наши фотографии в документах.

Он кивнул и вдруг тихо попросил:

— Иди ко мне, я так соскучился.

Это не была страсть. Это было отчаянное желания просто касаться друг друга, вдыхать запах, шептать слова любви. Мы лежали на узкой постели вместе с Танюшей и тихо разговаривали. Обо всем и ни о чем. Иногда я сжимала его руку, чтобы почувствовать, что все это не сон. Он рядом. Мы наконец-то вместе.

Поезд набирал ход, и я смотрела в окно, на перрон, ожидая, что сейчас нас остановят, что начнется облава. Но ничего не произошло. Поезд тронулся, а на унылом перроне кроме бабушек, торгующих семечками и пирожками, в плащах-дождевиках, никого не осталось. Мы с Артуром смотрели друг на друга. Мы нервничали. Оба. Я положила Танюшку рядом с собой. Внезапно поезд резко остановился, и мое сердце перестало биться. Началось. Так и должно было быть. Я смотрела на Чернышева и видела, как сильно он побледнел. В громкоговорителе послышался голос машиниста:

— Проверка документов. Всем оставаться на своих местах. Поезд отправиться через несколько минут.

Я до боли сжала пальцы. Мне казалось, я лечу в пропасть. Страх и паника сковывали все мое тело. Мне было страшно. Так страшно, что я не могла вздохнуть, а перед глазами плыли разноцветные круги.

— Я могу выскочить в окно. Вы останетесь одни. Тебя никто не тронет с ребенком и другими документами, а я могу скрыться от них.

Мне захотелось заорать, ударить его просто биться в истерике. Неужели он думает, что я пойду на это? Оставлю его, откажусь от него в последний момент? Неужели, Артур так и не понял, что я люблю его настолько сильно, что без него моя жизнь не стоит и ломаного гроша?

— Ты никуда не пойдешь. Мы вместе. И если нас поймают, то тоже вместе.

Артур протянул руку и сжал мои ледяные пальцы.

— Я люблю тебя.

— Я знаю.

Мы прощались. На всякий случай. Возможно, нам больше не удастся сказать эти слова друг другу. Я поцеловала Танюшу. Дверь купе открылась, и мне показалось я сейчас упаду в обморок.

— Проверка документов.

Молодой лейтенант зорко окинул взглядом купе, заметил ребенка, потом перевел взгляд на меня. Наконец-то посмотрел на Артура.

— Ваши документы, пожалуйста.

Артур достал паспорта, ободряюще посмотрел на меня и протянул документы лейтенанту.

— Пожалуйста.

Полицейский долго смотрел на паспорт Артура, потом на мой, потом бросил взгляд на Танюшку. От напряжения меня колотило и я сплела пальцы, чтобы не видно было, как дрожат мои руки. Лейтенант молчал, снова и снова смотрел на документы. Потом на нас.

— Куда едем?

— В столицу. Должность новую получил, вот переезжаем с семьей.

Полицейский бросил взгляд на наш единственный чемодан.

— Переезжаете? А что вещей так мало?

Я судорожно глотнула воздух.

— Так я уже все перевез на грузовике товарища, а теперь вот самое драгоценное в комфорте везу.

Артур усмехнулся и лейтенант, как ни странно, тоже.

— Да, драгоценней не бывает.

В этот момент к нему подошел еще один полицейский:

— Ну что у тебя? Чисто?

Я снова напряглась. По моей спине градом стекал пот.

— Чисто. Ничего. Как и вчера.

Лейтенант повернулся к нам.

— Девочка, мальчик?

— Дочка, — с гордостью сказал Артур.

— И у меня дочка. Береги драгоценности. Счастливого пути.

Он вышел и захлопнул дверь купе. Мы все еще молчали, а меня начало трусить с такой силой, что зуб на зуб не попадал. Когда поезд снова тронулся, я зарыдала, громко, истерически. Задыхаясь, захлебываясь. Артур бросился ко мне, прижал к себе сильно, до боли в костях.

— Ну что ты, милая? Что ты? Все. Все позади. Тише.

Он целовал мое лицо, мои руки, глаза, волосы, что-то шептал, а я его не слышала. Я просто прижималась к нему всем телом и дрожала как осиновый лист на ветру.

***

— Я закрываю это дело.

Пунцовый как рак, с нервно подергивающимся взглядом Фомин смотрел на своего непосредственного начальника.

— Что значит закрываете? Мы их уже третьи сутки ищем. Парни с ног сбились. Побег из тюрьмы. Из моей тюрьмы. Да я найду их и лично расстреляю.

— Успокойся, Гришка, уймись. На вот. Почитай на досуге. У Чернышева влиятельные покровители и они нашли то, чего следаки разгильдяи так и не нарыли. Им бы повесить обвинение, да дело закрыть, чтобы "висяка" не было.

Начальник протянул папку Фомину:

— Чернышев невиновен. Да и нет его уже на территории страны. Поверь мне. Они уже далеко.

***

Через десять часов мы сели на самолет. Вместе. Втроем. Но я успокоилась лишь тогда, когда мы благополучно приземлились в Британском аэропорту. Я вдруг, неожиданно для самой себя спросила у Артура:

— Как мы поженимся, если по документам мы и так женаты?

Артур посмотрел на меня и вдруг тихо и на полном серьезе ответил:

— Мы обвенчаемся.

В этот момент проснулась Танюшка и громко и требовательно заплакала. Она проголодалась. Жизнь продолжается. Жизнь прекрасна. В ней больше нет яда. Осталась только любовь.

Спустя семь лет. Англия.

— Танюш, ты все собрала? А бутерброды?

Я бегала по дому как ненормальная, держась за огромный живот. Кот сновал у меня под ногами и постоянно мяукал, а семилетняя Танюша гордо собирала свой рюкзак. Первое сентября. Сегодня наша дочь идет в школу первый раз. Артур спустился со второго этажа.

— Ну что принцессы вы готовы?

Я посмотрела на мужа и улыбнулась. Красавец. Ему шел элегантный костюм. Он возмужал, повзрослел, выглядел уже не как избалованный подросток, а взрослый, серьезный мужчина. Еще бы — Артур главный директор компании "Трастинг", которую мы открыли пять лет назад в Лондоне.

— Готовы. Нервничаем, — сказала я и обняла его за плечи. Потом поправила белоснежный воротник рубашки.

— Ты будешь самым красивым папой во всей школе.

Муж нежно поцеловал меня в губы, потом тронул мой живот ладонью.

— А как поживает мой наследник?

— Ждет, когда его выпустят на волю, — усмехнулась я. Наш сын должен родиться меньше, чем через месяц. Еще одно чудо. С моим страшным диагнозом ждать второго ребенка просто фантастика. Врачи разводили руками и смотрели на меня как на неопознанный летающий объект.

— Доброе утро всем!

Мы обернулись, и я почувствовала, как защемило сердце от любви и нежности. Иван Владимирович выехал к нам на инвалидной коляске тоже в парадном костюме.

— Папа, ну что же вы сами?

— У моей внучки такое знаменательное событие, а я буду валяться в кровати? Кто знает, сколько мне осталось. Пока могу хоть минутку с вами прожить, подышать вашим счастьем. Что еще старику надо? Вот внука, может, еще увидеть успею. А вообще — партизаны не сдаются.

• Предыдущая
• 78/79
• Следующая