Офицер Красной Армии (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 53

• Предыдущая
• 53/76
• Следующая

По пути к нам присоединилась группа Омельченко, мы с ними держали постоянную радиосвязь и проводники договорились где наши группы встретятся, так что к мосту сбив хиленький заслон немцев мы подошли вместе и по мосту перебрались на другой берег. Основная колонна пошла прямо, а штабной бронетранспортёр и один грузовик свернули налево.

Покинув кабину, я в сопровождении Борисова подбежал к доту, у которого стоял танк Воронина.

— Путянин ещё не вернулся, — повернулся ко мне лейтенант.

— На две минуты опаздывает, — посмотрев на часы, сказал я.

— Мост рвать пора, всю наличную взрывчатку и бомбы что взяли на аэродроме использовали. Лейтенант Бризов всё там внизу облазил минируя. До сих пор работает. Говорит времени нет минировать его весь, но пролёты и часть быков обещал уничтожить… Наши?

С той стороны моста послышалась перестрелка, и появился летевший на большой скорости грузовой 'Опель' вихляя на ходу.

— Не знаю, машина только одна, где бронетехника? — присмотрелся я. — Связи с Путянином до сих пор нет.

— Всё-таки наши, — сделал вывод Воронин, когда грузовик остановился и на подножки и в кузов начали забираться бойцы обеспечивающие прикрытие моста с той стороны.

— Давай ракету, — приказал я Воронину.

Вверх взлетела сигнальная ракета, это был приказ сапёрам и всем кто остался на том берегу срочно прибираться на этот берег, мы уходим и подрываем мост. С нашего берега обеспечивали прикрытие отхода бойцов Путятина часть танков и две зенитки, остальные вместе с артиллеристами ушли на окраину города. Я не слышал, но гаубица в этот момент должна выпускать снаряд за снарядом по железнодорожной станции в надежде, что будет удачное попадание, например, в склад боеприпасов.

Когда грузовик выехал на этот берег, его кабину покинула такая знакомая фигура Путянина.

— Докладывай, — приказал я ему.

Сапёры только-только ещё покидали мост, да и два пулемётчика бежали по мосту, правда, не добежали, их скосил вражеский пулемётчик, не оставшийся без ответа. Танкисты на вспышки очередей пулемёта влепили туда два осколочных снаряда. В общем, ночью было светло как днём, но время у нас ещё было. Я отошёл к исковерканной пушке Ахт-Ахт и присев на станину, не обращая внимания на окружающие нас трупы, танкисты отлично поработали, велел взводному начать свой рассказ. В это время фоном отметилось, что в станину соседней зенитки попала очередь с того берега и пули с визгом рикошетом ушли в небо. На замечание Борисов я отмахнулся целой рукой, но потом всё же перебрался в более безопасное место.

По мере того что Путянин мне докладывал, мои глаза становились всё больше и больше. Похоже, по наглости и смекалке Путянин приближался ко мне. Теперь стало понятно, где была вся техника и почему бойцы отряд вернулся на одной машине, да и то, как выяснилось не на своей, а отбитой у немцев.

Дело было вот чём. На улицу, которая вела к мосту, они выехали благополучно, но как выяснилось железнодорожная станция из закупорки дорог, была забита эшелонами, так что прямо на дороге у моста стоял эшелон с цистернами с горючим.

Путянин молниеносно прикинул положительные моменты находки, быстро поменял план и они начали действовать. Эшелон стоял без паровоза, но к чему он если есть танк? Шесть цистерн отсоединили и с помощью танка разогнав его подожгли и направили в сторону станции. Следом пошла следующая партия из трех цистерн. Чтобы нанести как можно больше повреждений, по цистернам прошлись из пулемета, и они пылающие, пятая рельсы языками пламени устремлялись в сторону станции.

Тут началась паника. Да и мы в боях за здания гестапо и комендатуры подняли переполоху. Однако у Путянина стояла ещё другая задача, мост. Он поступил по той же схеме. Только в этот раз танк, двигающийся сзади, толкал оставшиеся цистерны эшелона до самого моста. Те горели впечатляюще.

Мехвод и командир когда цистерны были на мосту, покинули на ходу вспыхнувший танк и побежали обратно, наши их прикрывали. К сожалению мехвод был при этом тяжело ранен. Немцы подстрелили, так как от огня было светло как днем. Теперь цистерны пылали на мосту, горевшие горючее стекало вниз, ослабляя железные балки конструкции, и горели на станции, освещая цели для нашей гаубицы. Я её слышал, ухала она равномерно, пока снаряды были.

— Уходи! — скомандовал я.

Погрузившись в машины, мы двинулись следом за основной группой. Только машина сапёров подзадержалась, но когда мост поднялся на воздух, разбрасывая обломки и раздался чудовищный грохот взрыва, они нас догнали. Чуть позже такой же грохот донёсся и с железнодорожной станции, похоже, огонь добрался до чего-то взрывоопасного.

Ну а мы ушли в ночь. Была попытка нас остановиться, в результате чего мы потеряли вместе с экипажем третий танк, 'двойку', но сбив заслон и уничтожив его, захватив две единицы техники, мы направились дальше в ночь и смогли уйти от преследования взбешённых потерями немцев.

Восемнадцать часов спустя, вечер следующего дня.

Густой лес в Гомельской области. Белоруссия.

Военный лагерь спал, только часовые сонно ходили у боевых машин, поглядывая на спавших товарищей, слушали стоны со стороны санитарной палатки, где проводились некоторые операции усталым фельдшером. Чуть дальше от лагеря находились секреты и пост поддельных жандармов у дороги.

В это время откинулся полог одной из шести палаток и из неё вышел хмурый не выспавшийся капитан Омельченко, за ним семенил дежурный радист. Они прошли к штабному бронетранспортёру, рядом которым прогуливался часовой из артиллеристов с автоматом на плече.

— Уже час как Рудного вызывают, товарищ капитан, а так как это был один из тех слов в списке, что вы мне дали, я сразу известил командира и он велел поднимать вас.

— Правильно велел, — сказал подошедший Фролов, выглядевший на удивление бодро. — Раз вызывают нужно принимать сообщение.

— Жаль ответить нельзя, — вздохнул капитан.

— Почему нельзя? — удивился Фролов. — Берите бронетранспортёр, разведчиков на мотоциклах и мотнитесь километров на тридцать в сторону, а там общайтесь сколько влезет.

— Вы разрешаете?

— Разрешаю-разрешаю, — отмахнулся командир мангруппы и, повернувшись к часовому сказал. — Если что я на болоте, на малом озере купаюсь. Дежурный командир после моего возвращения пусть ложиться спать, я сам подежурю, всё равно уже выспался.

— Есть, — козырнул боец.

Фролов в сопровождении своей тени Борисова, как он сам его называл, скрылся среди деревьев, направляясь в сторону низины, где было болото, а капитан Омельченко, надев наушники сел на место радиста, ему нужно было прослушать кодовое сообщение Рудному.

Через двадцать минут колонна из одного бронетранспортёра и двух мотоциклов покинула сонный военный лагерь и уехала. На всех машинах были знаки полевой жандармерии, поэтому осмотра и остановки бойцы не боялись, уже поняли, какой чудодейственной силой обладают нагрудные бляхи жандармов.

Колона проехала по дороге почти на сорок километров. На выезде на шоссе удачно попалась следовавшая в нужном направлении немецкая транспортная колонна, к хвосту которой и пристроились разведчики. Проехав мост они свернули на бездорожье и проехав ещё порядка десяти километров встали на опушке леса. Рядом с полевой дорогой был овраг, а с другой стороны также стоял лес.

Пока водители канистрами, снятыми с бортов бронетранспортёра заправляли технику, Омельченко отправил в Москву кодовый сигнал. Через сеть ретрансляторов он достиг адресата и буквально через минуту последовал длинный ответ. Капитан лично записывал сообщение в свой блокнот, после чего его место занял радист и начал отправлять шифрованный рапорт о действиях мангруппы за последние несколько суток. Через некоторое время Москва подтвердила приём сообщения и наши бойцы собравшись, хотели было выдвинуться обратный путь, как прибежал боец, что охранял дорогу.

— Товарищ капитан, там на дороге машина-пеленгатор. Встала на дороге и антенной на крыше крутит.

• Предыдущая
• 53/76
• Следующая