Если ты останешься (ЛП) - Коул Кортни - Страница 19

• Предыдущая
• 19/50
• Следующая

Я смотрю на нее.

— Мэдди, ты не должна судить кого-то, кого даже не знаешь. Я не думаю, что он имеет какие-то проблемы с наркотиками. Не думаю, что он использует, и, конечно, я надеюсь, он остановится. Он сделал ошибку в ту ночь, приняв слишком много. И, опять же, я надеюсь, что он остановится и никогда больше не повторит это. Но есть в нем что-то, что кажется таким реальным и подлинным, я не могу помочь, но хочу узнать его лучше. Должно быть, это что-то хорошее. Он спас меня вчера вечером. Не должен был, но спас.

Я смотрю на нее, и Мэдди еще раз тяжело вздыхает, нервно стуча красными ногтями по своему столу.

— Я должна напомнить тебе о том, что всегда говорила наша мама. Ты не сможешь изменить человека, Мила. Никогда. Человек всегда будет таким, какой он есть. Так что не втягивайся в этот, думая, что сможешь изменить Пакса, и что его хорошие качества обгонят плохие. Так это не работает. Ты даже не знаешь его.

Я тихо расчесываю волосы и собираю их в низкий хвост.

— Нет, не смогу, — наконец, говорю я, обращаясь к ней лицом. — Но и ты тоже. Я собираюсь познакомиться с ним, потому что я взрослая, и это мое решение. Можем ли мы, пожалуйста, не говорить сейчас об этом?

Я смотрю вниз, в ее голубые глаза, а она в мои зеленые. Наконец, она вздыхает и смотрит в сторону. Я улыбаюсь, потому что она уступила.

— Спасибо, — говорю я ей, пока наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в щеку. — Просто будь вежлива с ним, ладно? Я не прошу, чтобы вы были лучшими друзьями.

Мэдди хмуро смотрит на меня, но я не обращаю на нее внимания, я спешу в бар, чтобы спасти Пакса от Тони. Подойдя к бару, я вижу, что он, кажется, не нуждается в спасении. Тони посмеивается над чем-то, что сказал Пакс, и Пакс, кажется, совершенно непринужденным.

Я расслабляюсь.

То есть, до тех пор, пока Пакс не поворачивается в кресле и не улыбается мне. У него ямочки на подбородке, которые я не замечала раньше.

Его золотистые глаза сверкают.

Мир переворачивается, и мое сердце стучит с сумасшедшей частотой в грудной клетке. Я, наверное, схожу с ума, но на данный момент меня это не волнует.

Пакс

Я никогда не видел ничего прекраснее того, как выглядит Мила, пока идет ко мне через столовую.

Это не только потому, что она великолепна.

Это, потому что она идет ко мне. Чтобы быть со мной. Даже если это ненадолго, на сегодня или на неделю.

Я сглатываю и улыбаюсь ей.

Она улыбается в ответ, и все в этом мире кажется правильным — странное и необычное чувство для меня.

Когда Мила находится на полпути ко мне, Тони спокойно говорит:

— Не обижай эту девушку или будешь иметь дело со мной.

Я смотрю на него, у него грубый жесткий взгляд на лице, очень отличающийся от взгляда хорошего бармена, которым он был секунду назад. Но я его понимаю. Он защищает Милу, и я должен уважать это. Я киваю.

— Я постараюсь.

Тони кивает, вытирая полотенцем рюмку.

— Сделай это.

Мила появляется рядом со мной, нарушая внезапное напряжение.

— Привет, — шепчет она, и кладет свою тонкую руку на мое плечо. Я пытаюсь побороть в себе желание посадить ее на себя и поцеловать. Это все моя странная тяга. Но она, кажется, пробуждает во мне странные вещи.

— Привет, — отвечаю я. — Ты готова к нашему свиданию?

Она снова улыбается.

— Абсолютно. Почему бы нам не заказать еды перед тем, как кухня закроется, и затем мы откроем бутылку вина. Я покажу тебе лучший столик в доме.

Она хватает меня за руку и ведет через тихую столовую за еще более тихий столик на двоих у окна. Вся задняя часть ресторана выходит окнами на озеро, которое видно через окна.

Слева я вижу итальянский дворик, который, по-моему, используется для обедов в летние месяцы.

Слишком холодно, чтобы есть там сейчас.

— Так будет хорошо, месье? — спрашивает Мила с улыбкой и преувеличенным акцентом. Я улыбаюсь.

— Французский? Я думал, что это был какой-то необычный итальянский.

Она хихикает, вручая мне меню, когда я сажусь. Я улавливаю намек ее духов, когда она движется, и вдыхаю их.

Она пахнет как небо, так же, как ее рот на вкус.

— Мы не стремимся быть необычными. Мы стремимся, чтобы это было подлинное итальянское место. Мы просто сделали кучу ремонта прошлым летом, чтобы улучшить атмосферу и постараться вызвать ощущение, что ты находишься в Италии.

Я смотрю на грубую штукатурку стен итальянского искусства, — деревенский шарм. Кажется, как будто мы сидим в столовой старого мира. Поэтому я говорю ей, что и она сверкает. Судя по всему, это именно то, что они хотели.

— Я буду лазанью, — говорю я ей. — Она здесь хороша?

Она смотрит на меня.

— Здесь все блюда хороши. Убедись в этом, чтобы рассказать всем своим друзьям.

      Я смеюсь.

— У меня их не так много. Но я постараюсь для твоего ресторана, для тебя в любом случае. Как ты относишься к более грубому типу толпы?

Мила кидает мне сухой взгляд и уносится, предположительно для того, чтобы сделать заказ еды. Она приходит через минуту с бутылкой вина, и садится на стул напротив меня. Огни свечей, мерцающих на нашем столе, бросают мягкий свет на ее лицо.

— Вино? — спрашивает она, наливая мне в стакан красную жидкость. Я киваю, и это хорошо, потому что оно уже льется.

— Спасибо, — говорю я. — Чудесная ночь, не правда ли?

Я гляжу из окна на озеро, спокойное, и темное ночью. Мила следует за моим взглядом.

— Я люблю озеро, — говорит она мне тихо. — Я знаю, что большинству людей, живущих здесь, оно нравится, но я, на самом деле, люблю его. Это так утешительно. Оно всегда одинаковое, независимо от того, какие изменения происходят в моей жизни.

Я смотрю на нее, потому что чувствую себя точно так же. Это одна из причин, почему я, присев на самый краешек, выбрал жить здесь. Озеро символизирует бесконечность. И это приятно.

Мила смотрит на меня, ее взгляд задумчив. Только теперь я замечаю, что глаза у нее самого мягкого оттенка зеленого, почти как нефрит.

— Расскажите мне о себе, — тихо просит она, когда пьет свое вино. Ее пальцы поглаживают бокал, и я понимаю, что ревную его. Я также замечаю, что на ее средний палец надето темно-красное кольцо, такого же оттенка, как вино. Я перевожу дыхание.

— Ну, мое имя — Пакс Александр Тейт. Ты знаешь, где я сейчас живу, но ты, наверное, не знаешь, что я вырос в Коннектикуте, и мы переехали в Чикаго, когда мне было семь лет. Мой отец до сих пор там. Он главный адвокат в городе. Но я переехал сюда несколько лет назад. Я люблю озера, как и ты. Я люблю тишину и одиночество. Я не самый социальный человек, и я знал, что люди в городе используют озеро для того, чтобы оставить других людей в покое. Местные жители знают, что иногда люди приходят сюда именно по этой причине, чтобы быть в одиночестве, вдали от шумного города. Вот почему я решил поселиться в Анджэл Бэй.

Мила ободряюще улыбается, как будто знает, как трудно мне говорить о себе. И, честно говоря, я не знаю, почему это так. То, что я делаю прямо сейчас, называют фактами. Это не так, когда я погружаюсь во что-то личное.

— А что с твоей мамой? — спрашивает она любопытно. — Твои родители развелись? Почему вы переехали в Чикаго?

И теперь мы ступили на очень личную территорию. Я снова вдыхаю и понимаю, что моя рука плотно сжимает моё бедро. Я расслабляю пальцы. Это просто разговор. Ничего страшного.

— Мама умерла много лет назад. Когда мне было семь лет. Папа и я переехали в Чикаго, чтобы избавиться от воспоминаний.

Мила застывает, ее прекрасные зеленые глаза приклеены ко мне.

— Я... Я... Я не знала этого, — бормочет она, наконец-то. — Мне очень жаль. В больнице, когда я рассказала тебе о своих родителях, ты мне ничего не сказал.

Я смотрю на нее.

— Я знаю. Обычно я не говорю об этом.

• Предыдущая
• 19/50
• Следующая