Признания разгневанной девушки (ЛП) - Розетт Луиза - Страница 19

• Предыдущая
• 19/51
• Следующая

Я заставила себя спросить:

— Зачем тебе понадобилась моя мама? — Знаю, что это не мое дело, тем более, я только что заявила, что не нуждаюсь в его дружбе. Но надо было что-то сказать, пока я не растеклась в лужицу у его ног.

Он положил обе руки на гардеробную стойку, которая была прикручена к стене, и уставился в пол. Потом он поднял голову и взял меня за руку, а я стояла совершенно неподвижно, чувствуя, как тепло начинает подниматься по моей руке.

— Я не делаю вид, что ты мне нравишься, — сказал он. Мое лицо вспыхнуло после этих слов. — Я этого не делаю.

Он вышел из комнаты. Я схватилась за стойку, чтобы сохранить вертикальное положение. Мне нужно было отдышаться, но на этот раз не из-за того, что я злилась. Я все еще чувствовала его руку на моей и вся трепетала. Это чувство распространялось по всему телу, опутывая кожу как паутина. Даже, если бы захотела, я бы не смогла стряхнуть его с себя, но я не хотела. Мне хотелось простоять здесь остаток дня с полузакрытыми глазами и внутренним теплом.

Когда я, наконец, пошла к столу, я увидела папу Джейми в баре, но самого Джейми нигде не было. Роберт стоял рядом с моей мамой. Он что-то рассказывал, а она смеялась, запрокинув голову. Я поняла, что не видела, как она смеется, еще до того дня, когда папа решил, что лучший выбор в плане финансов — упаковать все свои карандаши в футляр и уехать в Ирак почти одиннадцать месяцев назад.

Я села за стол.

— Роберт говорит, что вы вместе пойдете на встречу выпускников. Похоже, нам нужно начать ходить по магазинам в поисках платья.

— Да, — сказала я. Я вдруг почувствовала такую усталось, что с трудом держала глаза открытыми — такое ощущение, будто я только что пробежала марафон.

— Это замечательно, дорогая. Я рада, что ты туда пойдешь.

— Я постараюсь, чтобы она хорошо провела время, миссис Царелли, — сказал Роберт. Удачи ему, подумала я, когда он пошел за нашим заказом.

— Я не поняла, что ты дружишь с Джейми Форта, — осторожно сказала мама. — Он в одиннадцатом классе, да?

Я посмотрела ей прямо в глаза и пожала плечами, полная решимости давать ей не больше информации о Джейми, чем она дала мне. Она наклонила голову и расстроенно вздохнула. 1:0 в мою пользу в моей маленькой жалкой игре.

Сделай усилие. Папа хотел бы, чтобы ты сегодня постаралась.

Внезапно я выпалила:

— Я не попала в команду по кроссу.

Она выглядела испуганной, на ее лице смешалось разочарование и смущение.

— Я даже не знала, что ты пыталась туда попасть.

— Я пыталась. С трудом. И провалилась.

— Почему ты мне раньше не рассказала?

— Мам, я никому не рассказывала, — сказала я.

Она хотела сказать что-то, но передумала и вместо этого лишь кивнула.

— Это был мой первый забег с прошлой весны, — продолжила я.

Она покрутила свой бокал с остатками вина, пристально их разглядывая. Я догадывалась, что она решает, спрашивать ли меня о чем-то еще.

— Как ты себя чувствовала, когда бежала? — наконец решилась она, когда в серьезной битве в ее психотерапевтическом разуме любопытство одержало верх над осторожностью.

— Как будто мои ноги умерли, — сказала я.

Мой ответ ее шокировал. Она не сводила с меня глаз, словно раздумывала, случайно или намеренно я выбрала именно такие слова. Вернулся Роберт с нашим «праздничным кулинарным туром» — блюдом с фаршированной индейкой, картофельным пюре и клюквенным соусом из банки — и мы начали праздновать День Благодарения в полной тишине.

молчаливый (прилагательное): не дано говорить.

(смотри также: Джейми Форта)

Я стою перед зеркалом в раздевалке спортзала и разглядываю прыщи. Мой «урожай» прыщей, как сказал бы Питер. Я планировала накраситься, но на пробном прогоне это сделало мое лицо красным и пятнистым, и я выглядела еще хуже, чем сейчас. Мама говорит, что у меня невероятно чувствительная кожа, как у нее. Спасибо, мама.

Мое длинное коричневое бархатное платье выглядит глупо, совсем не так элегантно, как я себе представляла, когда мама меня уговаривала его надеть. И оно делает совсем плоской грудь — мою единственную черту, которую, как я думаю, кто-то еще может посчитать сексуальной. Туфли слишком большие, и ступни в них выглядят широкими. Я совсем забыла про украшения. У меня месячные, поэтому живот вздулся, и платье сидит совсем не так, как положено. Короче, я урод. Но это для меня не новость.

Дверь с шумом открылась, и толпой ввалились номинантки на роль Королевы Вечера — также известные, как половина чирлидерский команды. Я стараюсь не встретиться глазами с Региной, у которой появилось новое любимое хобби — заставлять меня отвести взгляд, когда мы пересекаемся в холле. Номинантки одеты в яркие обтягивающие атласные платья без бретелек, похожие на отслужившие свое наряды подружек невесты, которые они стащили из шкафов старших сестер. На запястьях у них браслеты из цветов, подходящие по цветовой гамме, которые возвышаются чуть ли не до середины руки. Волосы уложены и залакированы в тщательно продуманные локоны и начесы, которые добавляют как минимум четыре-пять дюймов к их росту. А мне даже не надо смотреть в зеркало, чтобы понять, что мои каштановые волосы висят прямо, прямо, прямо, и не представляют собой ничего интересного, независимо от того, что я пытаюсь из них сделать или к чьему парикмахеру иду. Мои волосы всегда были скучными. Так же, как я всегда была некрасивой.

Ненавижу танцы.

— Привет, Роуз, — говорит Мишель Виченца. Она в бледно-розовом платье со стразами, украшающими глубокий вырез сердечком. У нее великолепные вьющиеся темные волосы, большие карие глаза и серьги с бриллиантами. Мишель — одна из тех потрясающих девушек, которые возвышаются над общественной иерархией и не обращают внимания на нормы и правила. Она ко всем относится по-дружески, и все — включая меня — считают ее богиней. Остальные номинантки — это, скорее, ночной кошмар.

— Привет, Мишель.

— Классно выглядишь! — Она посылает мне воздушный поцелуй.

— О, а… — говорю я, застенчиво качая головой и чувствуя себя немытой картофелиной, которую засунули в слишком тесный пакет из коричневой бумаги. — Ты прекрасно выглядишь, и мне нравится твое…

— Мишель, у тебя есть блеск? — перебивает меня Регина. — Не знаю, куда мой делся.

— Я же дала тебе свой пару минут назад! — говорит Сьюзан, вздрагивая от боли — она опускает острый конец расчески в забрызганный лаком начес и дергает вверх, чтобы сделать его еще выше. — Что ты с ним сделала, много целовалась, что ли? Ты должна давать Форта отдышаться, хотя бы время от времени.

Меня вдруг начинает подташнивать.

— Он принес бочку пива, да? — спрашивает Сьюзан.

— Нет, забыл, — огрызается Регина. — Конечно, принес. Блеск, Шель? — нетерпеливо требует она.

— Держи. — Мишель открывает свою идеально подобранную сумку и достает оттуда красный блеск для губ. Я внезапно понимаю, что забыла единственную крутую деталь моего образа — черный винтажный клатч, который одолжила у мамы — в машине у Роберта. Хотя в нем не так уж много лежит. Я была в таком отчаянии от своей кожи, что бросила все попытки хорошо выглядеть и, в знак протеста, оставила косметику дома.

— Спасибо, — говорит Регина и тянется за блеском через меня, словно меня здесь нет. Когда ее рука задевает мою грудь, она хмурится, как будто я — это препятствие, стоящее между ней и блеском для губ. Регина — единственная блондинка в их компании. Ее злобное выражение лица совсем не похоже на других девушек, которые выглядят счастливыми и довольными, даже если такими не являются. Она надела красное атласное платье, подозрительно похожее на платье Мишель, вплоть до украшенного стразами выреза. Разница лишь в том, что стразы у Регины были убраны, и остались лишь круглые темные пятнышки на одинаковом расстоянии друг от друга. Наверно, есть такое неписаное правило «отряда», что твое платье не может выглядеть так же, как у главного чирлидера, иначе против тебя начнется война. Я вдруг представила Регину за решеткой в чирлидерской тюрьме, вынужденную шить помпоны вручную. Если бы меня так не выводило из себя ее соседство, я бы засмеялась в голос.

• Предыдущая
• 19/51
• Следующая