Женщина: взгляд изнутри (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс" - Страница 31

• Предыдущая
• 31/50
• Следующая

— Я идиот. Но не полный.

— Совершенно не полный. Очень стройный, я бы даже сказала, изящный.

— Умеешь ты сказать комплимент, — пробубнил Женька по дороге в прихожую.

Ничего. Сегодня ему, пожалуй, лучше остаться со своими мыслями. А с Лизой пока можно не торопиться. Они теперь все равно будут часто видеться.

И это главное.

Два дня промчались для Лизы так, что она даже моргнуть не успела. К привычной суете по работе добавились звонки Женьки. Такие долгожданные и всякий раз такие неожиданные, что сердце пропускало удар.

Разговаривали, конечно, про таинственного рукоблудника, неожиданно оказавшего рукопашником.

В основном.

Если кратко подвести итог двух-с-половиной-дневных расследований, то «мужик в пальто» оставался величиной постоянной и неизвестной. В приемной передач его по описанию не узнали. Пациентки ничего не говорили, сестры ничего не слышали. Летучий голландец пятого роддома, блин. Ищут пожарные, ищет милиция, ищут фотографы нашей станицы…

Под окнами он больше не торчал. Так, появлялся, отмечался минут пять-десять, всякий раз в том же месте, и исчезал. Как та крыса из «Ревизора» — пришла, понюхала и ушла прочь. И так несколько раз в день. В разное время. Только не вечером. Так что Женькины «вахты» пошли коту под хвост. Или змЕю? Хотя с точки Лизы, у змеи за хвостом шла голова.

От безделья Змей зависал на телефоне, вроде как выясняя обстоятельства дела. Благо ночных смен предыдущие два дня у Лизы не было. Зато сегодня ей полагался трудовой вечер с переходом в ночь. Значит, есть время спокойно, не торопясь, еще раз все проверить на месте.

Собственно, для роддома эти выяснения значения уже не имели, поскольку подозрения в публично-негуманном обращении с семенным материалом с мужика общим решением сняли.

Но Женьке шлея под хвост попала.

Блин, дался ей этот хвост?

Не дался, ехидно заметил Внутренний Голос, не к ночи помянув Фрейда. Или к ночи?

Так, спокойствие, только спокойствие, напомнила себе Лиза, и двинулась в сторону сестринского поста.

— Добрый день, Аля! Что у нас нового и интересного?

— Да ничего нового, ЕлизаветСергевна. Говорят, что под окнами завелся «снайпер». Теперь только и разговоры, что о величине «орудия», дальности его стрельбы, зарядности и скорострельности.

— Серьезные вопросы, так запросто и не решить. А среди пациенток?

— Так пациентки этим и занимаются. Мы-то делом заняты, — Лиза про себя саркастично хмыкнула. — А пациенткам, им чем еще заниматься? Лежи себе да в потолок поплевывай.

— Они тоже делом заняты. Очень важным. Они заботятся о себе и ребенке.

— Сомнительные у них порой способы заботы, — фыркнула медсестра. — «Эти таблетки я пить не буду», — Аля состроила брезгливую мину, копируя кого-то из сохраняющихся. — «Магнезию я колоть отказываюсь!» «От капельниц у меня голова кружится», — она манерно приложила запястье ко лбу.

— А вы им «Больной, не занимайтесь самолечением, доктор сказал в морг — значит в морг», — подмигнула Морозка. Иногда, кстати, пациентки бывали правы, как ни грустно это признавать.

Хотя Стас вел жесткую политику в отношении профессионализма персонала, нагрузка, возраст, «выгорание» давали о себе знать.

— Не, о таких мы врачам сообщаем, — не поняла шутки Аля. — Они там потом вместе решают, кому, куда, что и зачем. Хуже, когда они молча. Не приходят на процедуры, и всё. У нас же учет пофамильный только для лекарств из Списков. А остальное — что пациентки сами называют. Ну, если забыли, мы по направлениям смотрим.

Морозка, конечно, была в курсе такой безалаберности. Но по утрам в процедурку и так очередь, как в мавзолей. Штат среднего медперсонала же не резиновый.

— И что, много таких?

— Не знаю. Сегодня, судя по использованным ампулам, у нас не сделали… — Аля назвала препараты.

У Лизы в голове что-то щелкнуло, расставляя все по своим местам. Так бывает иногда: пришла решать одну загадку, а решила другую.

— И часто у вас такое? — уточнила она.

— Да с переменным успехом. Обычно одна-две ампулы остаются. А в прошлую смену как сегодня было.

— А с таблетками как?

— А что с таблетками? Наше дело разнести стаканчики. А выпили они или нет — кто их знает? У нас на унитазах датчики не стоят.

— Спасибо, что сказала. Пойду я, волью кое-кому… за самолечение.

Она направилась к «мелким». Девчонки бодренько поздоровались.

— Ну, дЕвицы, как самочувствие?

— Когда же это «самочувствие» кончится? — простонала новенькая, пришедшая взамен девочки, которая все же «выкинула», как и чуяла Лиза. У этой был сильнейший токсикоз. Глюкоза внутривенно была сейчас единственным способом ее питания. Но ребеночек сидел крепко, и от маминой морской болезни его не штормило.

— Через восемь месяцев, — ответила ее соседка.

— Ага, через восемь месяцев самое «самочувствие» и начнется, — включилась третья. — Нам тут по ночам это «самочувствие» очень хорошо слышно. Во всех воплях и подробностях, — пояснила она для врача.

Действительно, «мелкие» находилась в крыле над родильными палатами.

— Не дрейфить! — скомандовала Лиза. — Вам к этому времени живот уже настолько надоест, что вы сами побежите на первый этаж. Верный признак приближающихся родов, когда мысль «скорее бы это уже кончилось» становится сильнее всех страхов.

— Тогда я точно не сегодня-завтра рожу, — это опять новенькая.

— Язык прикуси и по дереву постучи, — шикнула на нее Морозка. — Олеся, пойдем-ка в смотровую, — позвала она BDSM-щицу, которая, как обычно, не подавала признаков присутствия, отвернувшись к стене.

— Ну-с, любезная моя, не желаете ли вы мне что-нибудь объяснить? — максимально вежливо поинтересовалась Лиза у пациентки, хотя на самом деле ей хотелось надавать той ремешком по педагогической зоне. — Например, почему ты игнорируешь показания врача? А я-то не могу понять, голову ломаю, почему у нас картина с каждым днем все хуже и хуже?

Олеся молчала.

— Я одного не могу понять. Если ты не хочешь сохранять ребенка, какого черта ты вообще легла в больницу и занимаешь чужое место?! Пошла бы и сделала аборт, раз вы с супругом предохраняться не научились и до ответственности не доросли.

— Это не ваше дело, — привычно не глядя на врача, ответила Олеся.

— Не мое дело?! Да из-за тебя, может, кто-то ребенка лишается! Если тебе нет никакого дела до той маленькой жизни, что зреет внутри тебя, пожалей чужую!

— А я?! А меня кто пожалеет?! — Олеся впервые подняла на Лизу свой взгляд. — Чем я виновата? Тем, что захотела из деревни в город вырваться? Так кто же не хочет? А малыш… За что ему с таким папашей страдать? Он и сам рождаться не хочет, зачем его насильно к такой жизни привязывать?!

— Так, успокоились. Теперь мы сядем, и ты мне все нормально расскажешь, — произнесла Лиза, понимая, что разгадала обе загадки. И обе отгадки ей не понравились. Совсем.

— Зачем вам? Идите, вон, работайте, — пациентка направилась к двери.

— Подожди.

— А чего ждать? Мне ваши нотации даром не нужны. Думаете, я не вижу, как вы ко мне относитесь? Я же еще в консультации все поняла, так что не надо из себя добрую тетеньку строить.

Лиза почувствовала, как холодная игла вошла в ее сердце, опровергая гипотезу о бессердечности Морозки.

— Олеся, подожди, прошу. Я думала, что у вас все добровольно. У тебя же никаких следов насилия не было.

— А какое насилия? Он знаете какой заботливый? Он же, пока я не кончу, меня не отпускает. Сколько бы не просила. Правда, я уже и не прошу. Смысл? А он доведет до… оргазма и спрашивает так ласково: «Тебе хорошо?» И что ему сказать должна на это? Что меня от слова «оргазм» колотить начинает?

— Он тебя избивает?

— Нет. Так нельзя сказать. По попе иногда ремнем шлепает, это да. Говорит, в целях воспитания. В угол ставит. На колени, голышом… Вывернет как-нибудь…неприлично. Говорит: «в изысканной позе», сам сидит и смотрит. Или свяжет. Чтобы удобнее было «удовольствие» доставлять…

• Предыдущая
• 31/50
• Следующая