Женщина: взгляд изнутри (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс" - Страница 41

• Предыдущая
• 41/50
• Следующая

Потом улыбнулся ей:

— Я хочу еще.»

Пальцы покинули ее тело, оставив после себя чувство пустоты. Лиза подняла глаза. Женька повторил жест книжного героя.

— Колин… — с упреком в голосе произнесла Лиза фразу героини.

— Не отвлекайся, — отмахнулся Женька и развел Лизины колени пошире.

«Он склонил голову, и Эмили почувствовала его теплое дыхание на своем лоне.

Каждый мускул в ее теле напрягся от предвкушения. Она хотела почувствовать его рот на своей плоти. Хотела почувствовать его умелый шероховатый язык.

Колин ее лизнул. Медленно, прочувствованно…

Он сделал еще одно круговое движение языком по ее плоти, потом лизнул клитор. И еще раз. Крепче.

— К-колин…

Он вошел в нее языком, пальцами продолжая гладить клитор…»

Женька повторял действия бесстыжего оборотня, и Лизе стало не до чтения. Она попыталась отстраниться, но поняв, что сопротивление бесполезно, отдалась на милость победителя. Свободная его рука потянулась к женской груди, сжимая сосок почти на грани боли, и Лиза вскрикнула, изгибаясь в оргазме.

Послышался «вжик» молнии шорт, и с громким стоном Женька вошел в нее. Ему потребовалось всего несколько движений, чтобы последовать за Лизой, но ей было уже все равно. Она была где-то в нирване.

— Вот теперь — чистый и безоговорочный выигрыш, — произнес довольный Женька, падая на нее сверху, вырывая тем самым из блаженного полузабытья.

— Так это все было ради победы в споре? — сердце Морозки пропустило удар.

— Разумеется, — Женька потянулся с поцелуем, но она отвернулась.

— И что дальше?

— В смысле, «что дальше»? — пробормотал сонный Женька. — Дальше мы пойдем спать.

— А потом? Завтра, послезавтра?

— Не знаю. Не думал еще, — произнес он сквозь зевок. — Может, книжку дочитаем. Нужно же узнать, кто убийца? Придумаем что-нибудь. Подъем, лежебока, кровать ждет!

Через пять дней наступил срок очередной менструации.

Месячные не пришли.

Подождав два дня, Лиза сделала тест. Розовый поток, поднимаясь по тоненькому руслу, оставил за собой ОДНУ полоску.

Она все ждала, вдруг там проявиться ну хоть тоненькая, хоть бледненька вторая… Но тест высох, а полоса так и розовела в одиночестве.

Бумажка полетела в сторону помойного ведра.

Вечером оказалось, что тест можно было и не делать.

Как просто советовать другим расслабиться, думала Лиза. И как сложно это сделать самой.

Ей надоело сидеть на этой пороховой бочке, не зная, что взорвется следующим: уйдет ил Женька, забеременеет ли она? Врать, пусть и косвенно, с каждым днем становилось все труднее.

Как и сказать правду

— Ну как, всё получилось? — это было первое, что спросила обеспокоенная Лиза, открывая Женьке дверь. Конечно, всё получилось. Он в этом ни капли не сомневался, но теперь вполне мог понабивать себе, спасителю и добытчику, цену:

— А где: «Здравствуй, милый! Я по тебе так соскучилась!» и страстный поцелуй?

— Здравствуй, милый! Я по тебе так соскучилась! Как всё получилось? — быстро повторила Лиза, постукивая носком по полу и уткнув руки в бока.

— А страстный поцелуй?

— Пока не заслужил.

— Заслужил. И не только поцелуй. По крайней мере, не только в губы. Тебе все еще нельзя?

— Можно!

— Слава богу! — выдохнул Женька. — Не понимаю этого твоего предубеждения против секса во время месячных. Пошли в душик, раз, два… и в дамках!

— Послушай, Женя, тетю гинеколога высшей квалификации. Во время месячных клетки эндометрия — слоя, выстилающего матку, покидают свои родные пенаты и дружным потоком стремятся из женщины прочь. Так вот, во время полового акта, особенно во время оргазма, их может не туда занести. Например, в фаллопиевы трубы. И они могут там прижиться и начать бодренько размножаться. И вызвать крайне неприятную болячку — эндометриоз.

— Так, я всё понял, дальше в глубины патофизиологии можно не лезть, главное, что теперь нам это не грозит. Забирай свою вожделенную справку о том, что паспорт гражданки Кортневой Олеси Олеговны безвозвратно утерян. Она еще не передумала?

— Нет.

— А ты откуда знаешь?

— «Халк» привозил ее на прием.

— На какое число запланирована операция по похищению?

— По освобождению, — поправила его Лиза. — Через неделю. Пойдем, я тебе кормить буду.

— Давно бы так. Накормить, напоить, в баньке намыть, в постель уложить…

После «постели» Женька побрел в санузел. По гигиеническим и неотложным нуждам. Насвистывая веселенький мотивчик, он следил за точностью попадания. Глаз зацепился за полоску бумаги, завалившуюся за унитаз. Не порядок!

Женька натянул трусы и наклонился, чтобы ее выбросить.

Но передумал.

— Лиза, ты не хочешь рассказать мне, что это такое? — с трудом сдерживаясь, спросил Змей.

Лиза открыла гала, и приподнялась на локте:

— Это тест на беременность. Отрицательный.

Можно подумать, он не понял!

— А что он делает в твоем туалете?

— Я полагаю, валяется. Спасибо, что поднял.

— Если ты пропустила таблетку, то почему не сказала мне, чтобы мы воспользовались презервативами?

— Я не пропускала таблеток.

Женька напряженно ждал продолжения.

— Я их вообще не пью, — как-то неожиданно закончила Лиза.

— А как ты тогда предохраняешься?

Лиза помолчала, и ее ответ просто снес Женьке крышу:

— Никак.

— Еще раз. Я не расслышал…

— Никак.

— Но ты же говорила…

— Ты меня НИ РАЗУ не спросил, предохраняюсь ли я. Я НЕ предохраняюсь, — громче произнесла эта тварь. И вбила последний гвоздь: — Я с самого начала хотела забеременеть.

Злость залила Змею глаза.

— Что, так уж замуж невтерпеж? — он вложил в слова все свое презрение.

— Женя, ну какой из тебя МУЖ? — в интонации Ведьмы перемешались жалость, усталость и… какая-то обреченность что ли? — В случае твоей пропажи, обзванивать вместо больниц ближайшие бордели?

— Ты хочешь сказать, я не способен на верность?

— «Дорогой, ты умеешь играть на пианино?» — пропищала та и закончила более низким голосом: — «Не знаю, никогда не пробовал».

— На пианино я, как раз, играть умею!

— Поздравляю.

— Значит, я достаточно хорош для того, чтобы со мною трахаться, но недостаточно для того, чтобы выйти за меня замуж?!

— Женя, ты вообще себя слышишь? Сначала ты меня обвинил в том, что я хочу тебя на себе женить, а через минуту — в том, что не хочу этого делать.

— Я обвинил тебя в том, что ты меня использовала меня как… как… как спинцовку! Что ты мне врала!! Ты все это время мне улыбалась, обнимала, целовала — и… и… Знаешь, это правильно, что ты не забеременела. Таким ледышкам, как ты, природа не должна давать детей. У тебя же чувств нет. Ты же их заморозишь!

Он ушел, оставив после себя пару футболок, чистое белье, носки и грохот хлопнувшей двери…

Лиза всё понимала.

Она понимала, что сама дура, и думать надо, что говоришь. И что, за все удовольствия в этой жизни приходится платить, даже — и особенно! — если пользуешься ими за чужой счет… И что Женька много лет отработал в угро, и бить по самому больному — это у него рефлекс.

Но легче от этого понимания почему-то не становилось.

Безжалостные слова «таким ледышкам, как ты, природа не должна давать детей», продолжали звенеть в ее ушах.

Они как заклинание — или проклятье, превратили ее в настоящую «Морозку».

Она ходила на работу, домой, к подругам, читала, шила…

Но сердце ее словно заиндевело.

Наверное, в этом и было ее единственное спасение. Потому что если бы оно вдруг разморозилось, Лиза бы просто не вынесла ту боль, которой обернулось для нее расставание.

Вряд ли она могла рассказать, чем и как именно занималась первые две недели после судьбоносного разговора. Поликлиника, дежурства — много дежурств, подготовка побега Олеси — все это давало ей возможность на время забыться.

Потом боль все же прорезалась.

• Предыдущая
• 41/50
• Следующая