Странный приятель - Чекрыгин Егор - Страница 39

• Предыдущая
• 39/69
• Следующая

Но хуже всего переносился лимит на воду. Вот вроде она плещется прямо на поясе, налитая в трофейную кредонскую флягу, которую так удобно подвешивать на ремень, но пить строго запрещено. И именно Ренки, как капрал, обязан следить за исполнением этого приказа. А так хочется смочить пересохшее нёбо, сполоснуть язык и втянуть живительную влагу в горло. Ренки был уверен, что, когда он удерет с этого проклятого Зарданского плоскогорья, до конца жизни в кабаках будет заказывать только холодную воду и пить ее с наслаждением, абсолютно непонятным любому, кто тут никогда не был.

— Уланы, — вдруг прохрипел пересохшей глоткой Гаарз, поспешно сдергивая с плеча мушкет.

— Стройся! — рявкнул Ренки. — Штыки примкнуть. Подсыпать полки. Фитили раздуть.

Опытные солдаты и так все это сделали еще до того, как их новый капрал успел договорить. Но все равно это входило в круг обязанностей командира.

Два десятка кредонских всадников неслись на крохотную горстку тооредаанцев, и кажется, даже морды их лошадей скалились в зловещих ухмылках. А Ренки мучительно пытался сделать выбор. Можно было пальнуть с дальней дистанции, надеясь, что его опытные вояки успеют перезарядить мушкеты до того, как кавалерийские пики и палаши обрушатся на их головы. Вот только примкнутый штык не очень этому способствует. Да и заряды надо экономить, потому как осталось их всего ничего.

Поздно… Миновавшие заветную черту дальнего выстрела уланы избавили Ренки от сомнений.

— Без приказа не стрелять, — на всякий случай, больше для того, чтобы успокоить собственные нервы, приказал Ренки. — Только в упор, наверняка… А потом…

Он замолчал, чтобы не позориться, рассказывая бывалым ветеранам банальные истины.

Однако, миновав черту дальнего выстрела, уланы вдруг придержали своих коней и начали разворачиваться. То ли с самого начала лишь испытывали нервы тоорендаанцев, то ли, поняв, что дальнего залпа не будет, не стали испытывать свою удачу при выстрелах в упор.

— Не стрелять, — продублировал свой приказ Ренки и, быстро наведя мушкет на пару пальцев выше характерной шапки уланского офицера, спустил курок. На сей раз удача была на его стороне. Кредонец, картинно выгнувшись (оказалось, что не все в книжках про войну было неправдой, некоторые гравюры были очень реалистичны), вылетел из седла.

— Егеря! — опять рявкнул Гаарз, отлично исполняющий обязанности наблюдателя.

— На колено! Мушкет к груди! — приказал Ренки, видя, что выехавшие из-за завесы поднятой уланами пыли кредонские егеря приготовились стрелять.

И к бесу в пасть все представления о встрече вражеского залпа грудью. Сегодня Ренки убедился в правильности позиции Готора. Нечего подставлять головы под пули, когда этого можно не делать. Так что и он сам, и все его солдаты скрючились, стоя на одном колене и словно пытаясь спрятаться за своими мушкетами. Конечно, оружие не прикрывает и десятой доли площади тела, но, когда в тебя палят из длинноствольных мушкетов с полутора сотен шагов, спрячешься и за травинку.

Залп. Одна пуля царапнула плечо Ренки, вторая сбила с головы его высокую гренадерскую шапку. А рядом истошно заорал Гаарз и начал заваливаться, судорожно хватаясь за правую половину груди.

Ренки бросился к нему, выхватил из пыли выроненный мушкет и быстро проверил содержимое полки и фитиль.

— Готовься… Ждем… Пли! — рявкнул он, и вслед рявкнуло с десяток мушкетов его солдат.

Не меньше восьми улан, попробовавших было атаковать капральство под прикрытием залпа егерей, вылетели из седел. А свалившаяся посреди строя лошадь помешала другим ударить с разбега.

И тем не менее даже с учетом понесенных потерь улан все равно было больше. Отбив в землю устремленную на него пику, Ренки в длинном выпаде ткнул штыком в морду ближайшего коня. Нет, не убить или ранить, ни в коем случае. Просто чтобы напугать.

«Убитая лошадь по инерции проскочит вперед прямо по строю, а раненая может начать биться и прыгать, нанося не меньше ущерба, чем взбесившееся ядро. А вот если коня просто напугать, он шарахнется назад, скидывая всадника и внося сумятицу в строй кавалерии», — так когда-то учил Ренки его отец.

Видать, правильно учил. Получивший тычок в морду конь скакнул на всех четырех ногах куда-то в сторону, и его всадник хоть и удержался в седле, тем не менее выронил из рук пику.

Однако сосед Ренки был не столь удачлив. Уланская пика ткнула его куда-то возле глаза, и солдат начал заваливаться назад, выронив мушкет… Кредонец немедленно воспользовался этим, попытавшись втиснуться в образовавшуюся брешь между штыками и затоптать конем кого-нибудь из тооредаанских гренадер.

Выхватив кинжал, Ренки воткнул его в бедро проезжающего мимо всадника, успев только заметить, как над головой взметнулся клинок… Потом наступила тьма.

Привычное зыбкое покачивание палубы, характерные скрипы и запахи. Ренки проснулся от собственного вопля и еще долго сидел в гамаке, бессмысленно уставившись в полутемную пустоту, оглушенный истеричным биением собственного сердца и чувствуя, как капли ледяного пота скатываются по спине. В который раз за последнее время ему приснился тот же жуткий кошмар — словно он снова плывет на каторжном корабле отбывать наказание. А возвращение знамени, перевод в гренадеры, походы в разведку, сражения и как итог награды и возвышение до сержанта — все это было лишь насланным демонами сном-обманкой, и впереди у него лишь кандалы, тюремная баланда, долгий путь по Зараданскому плоскогорью под плетями охранников, копание выгребных ям на целую армию и прочая тяжкая и грязная работа…

— Что, опять? — заботливо спросил Гаарз, чей гамак в результате каких-то темных интриг Готора был подвешен рядом с гамаком Ренки в госпитальном трюме. — На вот, попей водички.

Когда примерно пять дней назад Ренки очнулся лежащим в обозной телеге, он жутко удивился, заметив рядом с собой Гаарза, так как хорошо помнил, что видел его мертвым.

— А вот и не дождутся, демоны их забери, — довольно лыбясь, прокомментировал эту непонятную ситуацию сам Гаарз. — Мне ихненская сволочная пуля тока ребро переломала, а потом в сторону ушла. Готор говорит, что это удача большая была, потому как пуля и внутрь могла двинуться, а тогда уж точно конец! А еще он говорит, что нам с полковым лекарем повезло, потому как даже и с такой раной, коли бездарь какой лечить взялся, мог бы я и загнуться. А тебя он так и вообще с того света вытащил. Тебе ведь мало того, что черепушку едва ли не пополам раскроили, так потом еще и лошадь сверху упала и помяла основательно. Да уж, чего там говорить, кабы наши не поспели вовремя на помощь, всех бы нас там положили. А так — Воосеека, Гарааву и еще троих парней, тех, что ты с собой из обоза привел, убили. А остальные, считай, все раненые оказались. Только Откар — везучий сукин сын, ни одной царапины!

— А наши как? — смог выдавить из себя Ренки, хотя от невыносимой слабости даже шевелить губами казалось непосильной тяжестью.

— Дык… — словно бы даже удивился Гаарз. — В порядке! Чего им будет-то? Тока Киншаа чуток пикой поцарапали да Тагааю разорвавшимся стволом морду опалило. А так — все в порядке.

— А что дальше было? — Любопытство Ренки превозмогало даже чудовищную слабость и дикую головную боль.

— Ну… сам-то я не больно-то помню, очнулся уже в обозе. А ребята рассказывали, что как увидали парни, что нас уланы те паршивые мочат, выскочили из колонны, да и дали залп, потому как из нашего капральства, почитай, никто уже на ногах не стоял. Ну уланы — те, что еще могли, ясное дело, — деру. А нас, кто жив был, перемотали, чем могли, и того… В обоз, на лечение. Ночка, помню, тоже та еще была… — Гаарз старался говорить веселым тоном, но сейчас лицо его перекосила гримаса боли и страдания. — Ты-то без памяти лежал, тебя на носилках тащили. А меня пешком идти заставили… Ох и намучился же я. Тут и здоровые-то с ног падают, а ты иди с дыркой в боку да скули от боли. А еще и эти сволочи, видать, почуяв, что мы от них уходим, словно взбесились. Пальба из темноты почитай и не прекращалась, потому как их там, гадов, не видно, а заряды у нас почти кончились. Мимо нашей толпы промахнуться трудно, вот они и палили, считай, без передыху. Уланы опять же наскакивали, как дурные, стоит только зевнуть чуток. А уж тех, кто отстал или замешкался, добили всех до единого. Я, наверное, только потому и выжил, что на меня Готор наткнулся, когда Таагая в обоз с опаленной мордой привели, да приставил Дроута нам помогать.

• Предыдущая
• 39/69
• Следующая