Над кукушкиным гнездом (др. перевод) - Кизи Кен Элтон - Страница 6
- Предыдущая
- 6/72
- Следующая
Это Большая Сестра.
— Мистер Макмерри, подойдите сюда, пожалуйста.
Это черный с термометром исчез и привел ее. Она стоит, слегка постукивая этим термометром по своим часам, глаза бегают по новичку, пытаясь оценить его. Губы сердечком, как у куклы, готовой взять игрушечный сосок.
— Мистер Макмерри, санитар Уильямс рассказал мне, что вас довольно трудно уговорить принять предписываемый новичкам душ. Это правда? Поймите, пожалуйста, я должным образом оцениваю ваши действия по знакомству с пациентами отделения, но всему свое время, мистер Макмерри. Простите, что я прерываю вас и мистера Бромдена, но вы должны понимать: каждый… обязан выполнять правила.
Он отводит назад голову и подмигивает так, будто она сможет одурачить его не больше, чем я, и он ее раскусил. С минуту он смотрит на нее одним глазом.
— Знаете что, — говорит он, — именно так кто-нибудь всегда говорит мне о правилах…
Он улыбается. Они оба оценивающе улыбаются друг другу.
— И именно тогда, когда видит, что я собираюсь сделать как раз наоборот.
И он отпускает мою руку.
В застекленном посту Большая Сестра открыла упаковку с иностранной надписью и набирает в шприц травянисто-молочную жидкость из пузырьков. Рядом сестричка, у которой один глаз блуждает и всегда опасливо смотрит назад, пока другой занят обычным делом, берет маленький поднос с наполненными шприцами, но пока не уходит.
— Мисс Вредчет, какое ваше мнение о новом пациенте? По-моему, он симпатичный, общительный и все такое прочее, но, если я не ошибаюсь, он определенно захватывает власть.
Большая Сестра проверяет острие иглы пальцем.
— Боюсь, — она втыкает иглу через пузырек в резиновую пробку и тянет поршень, — именно это и собирается сделать новый пациент: захватить власть. Он из тех, кого мы называем «манипуляторами», мисс Флинн. Такие люди используют все и вся ради своих собственных целей.
— Но… здесь, в психиатрической больнице?! Какая у него может быть цель?
— Какая угодно. — Она спокойна, улыбается, вся ушла в работу, наполняя шприцы. — Комфорт и легкая жизнь, например. Или желание чувствовать власть и уважение, денежные поступления, наконец. Может быть, все это вместе. Иногда цель манипулятора просто развалить отделение. Есть и такие люди в нашем обществе. Манипулятор может повлиять на других больных и разложить их до такой степени, что потребуются месяцы, чтобы все снова наладить. При нынешней политике вседозволенности в психиатрических больницах им это сходит с рук. Несколько лет назад все было иначе. Помню, находился у нас в отделении некто мистер Тейбер… невыносимый манипулятор… недолгое время… — Она отрывается от работы, наполовину заполненный шприц перед глазами как маленький прутик. Взгляд рассеянный и довольный от воспоминаний. — Мистер Тейбер, — повторяет она.
— Но как? — удивляется сестра. — Что на свете может заставить человека разваливать отделение? Какие мотивы…
Она обрывает сестричку — снова вонзает шприц в резиновую пробку, наполняет его, выдергивает и кладет на поднос. Я вижу, как двигается ее рука, когда она берет следующий шприц: прыжок, зависла в воздухе, схватила.
— Мисс Флинн, вы, кажется, забываете, что мы имеем дело с сумасшедшими.
Большая Сестра по-настоящему выходит из себя, если что-то мешает ее хозяйству работать точно и четко, как хорошо отлаженный механизм. Малейший сбой, непорядок или что-то в этом роде превращают ее в белый тугой комок ярости с натянутой улыбкой. Она прохаживается по отделению все с той же кукольной улыбкой, втиснутой между носом и подбородком, с тем же спокойствием, исходящим из глаз, но внутри она напряжена, как стальная струна. Я это знаю и ощущаю. И не капли не расслабится, пока источник нарушения не устранят или, как она называет, «не приведут в соответствие с окружающей обстановкой».
Под ее руководством внутренний мир отделения почти полностью соответствует окружающей обстановке. Дело, однако, в том, что она не может все время находиться в отделении. Часть времени она вынуждена проводить во внешнем мире. Поэтому она не оставляет мысли и его, мир внешний, привести в соответствие. Тот факт, что она работает рядом с такими же, как сама, — их я называю Комбинатом, то есть огромной организацией, которая стремится привести в соответствие внешний мир, в какое уже приведен мир внутренний, — тот факт превратил ее в настоящего ветерана этого дела. Давным-давно, когда я только поступил сюда из внешнего мира, Большая Сестра уже Бог знает сколько лет отдала делу приведения в соответствие.
Я замечаю, как с годами она становится все более опытной. Практика укрепила ее и придала ей уверенности, и теперь она обладает реальной властью, которая распространяется вокруг по тончайшим проводкам, невидимым для всех, кроме меня. Я наблюдаю, как она сидит в центре этой паутины проводов и, словно внимательный робот, следит за состоянием сети с механической сноровкой насекомого, она знает, куда каждую секунду идет тот или иной проводок и какой ток направить, чтобы получить нужный результат. До того как армия послала меня в Германию, я был помощником электрика в учебном лагере, к тому же в колледже изучал целый год электронику, поэтому знаю, как можно сделать все эти штучки.
Сидя в центре этих проводов, она мечтает о мире порядка и четкого функционирования деталей, как в карманных часах со стеклянной задней крышкой; ей нужно, чтобы порядок никогда не нарушался, а все пациенты внутреннего мира превратились в послушных ее лучу хроников в колясках, у которых в каждой штанине по катетеру, соединенному с канализационным стоком под полом.
Год за годом она подбирала себе идеальный штат: врачи всех возрастов и мастей являлись перед ней со своими идеями о том, как управлять отделением, у иных даже хватало характера отстаивать эти идеи, и каждого из них она изо дня в день пронзала своим ледяным взглядом, пока в странном ознобе они не отступали. «Уверяю вас, я не знаю, в чем дело, — объясняли они заведующему по кадрам, — но, с тех пор как я работаю в отделении с этой женщиной, мне кажется, что в моих жилах течет аммиак. У меня постоянная дрожь, мои дети отказываются сидеть у меня на коленях, а жена не хочет спать со мной. Я настаиваю на переводе — неврологический бункер, алкоцистерна, педиатрия, мне все равно!»
И так у нее год за годом. Врачи держатся кто три недели, кто три месяца. Наконец она останавливается на человечке с большим широким лбом, мясистыми щеками и сжатой на уровне глаз головой, как будто раньше он носил слишком узкие очки, причем так долго, что они сдавили его лицо посередине, поэтому теперь он цепляет очки шнурком за пуговицу на воротнике; они болтаются на багровой переносице его маленького носа и всегда сползают то в одну, то в другую сторону, и он должен наклонять голову при разговоре, чтобы они сидели ровно. Вот этот доктор ей подходит.
Своих трех дневных санитаров она подбирала еще дольше, проверив и забраковав тысячи. Они проходили перед ней длинной вереницей черных, толстоносых масок, с первого взгляда ненавидящих ее и ее кукольную белизну. Примерно с месяц она присматривалась к ним, оценивая их ненависть, затем спроваживала, потому что мало ненавидели. Когда наконец она нашла тех нужных трех, причем по одному, не сразу, а в течение нескольких лет, встраивая их в свои планы и сеть, она была точно уверена: они ненавидят так, что справятся.
Первого она добыла спустя пять лет, как я прибыл в отделение, — скрученный жилистый карлик цвета мокрого асфальта. Его мать изнасиловали в Джорджии, а отец в это время находился рядом, привязанный постромками плуга к раскаленной печи, и кровь стекала по его ногам в ботинки. Мальчику было пять лет, он мог только одним глазом наблюдать через дверную щель чулана и с тех пор ни на дюйм не вырос. Теперь его тонкие серые веки далеко свисают из-под бровей, и кажется, будто на переносице сидит летучая мышь. Он приподнимает их чуть-чуть каждый раз, когда в отделении появляется кто-то новый; смотрит из-под них украдкой, изучает новичка с головы до ног и кивнет лишь один раз, как будто да, он уже окончательно убедился в том, в чем и так уверен. Выйдя первый раз на работу, он принес носок, набитый дробью, чтобы приструнивать пациентов, но она ему объяснила, что теперь так не делают, велела оставить эту колотушку дома и обучила собственной методике: не показывать свою ненависть, быть спокойным и ждать, ждать своего момента, маленькой слабинки, но уж потом набрасывать удавку и тянуть, не отпускать. Таким образом ты приструнишь их. Так она учила.
- Предыдущая
- 6/72
- Следующая
