Нордическая мифология - Торп Бенджамин - Страница 128

Этот призрак похож на охваченную горем женщину. Он появляется на старых пастбищах, на холмах и в заброшенных местах, где некогда стояли дома, пришедшие с тех пор в запустение, либо омывающиеся волнами моря или засыпанные прибрежным песком. Такое привидение иногда бродит по этим унылым местам, а иногда сидит и плачет на месте, где когда-то находился домашний очаг[749].

В те времена, когда производилось разделение и огораживание земель, между жителями деревень Альверсдорф и Рост в Южном Дитмаршене начались крупные ссоры по поводу границ. Договориться никак не удавалось, пока один человек из Альверсдорфа не объявил, что знает, как произвести точный раздел земель, и готов в этом поклясться. С этой целью он направился к границам земель Альверсдорфа, около брода в Тенсбюттеле, где она проходит через Гизелау, наполнил свои ботинки песком, вышел к Рёсту и там поклялся, что стоит на земле Альверсдорфа. Проделав такой трюк, он считал, что не подвергнется наказанию за лжесвидетельство. Однако после смерти он был обречен бродить на пограничной линии в виде огненного призрака. В этих местах долго замечали пляшущее пламя высотой в человеческий рост, — пока вересковую пустошь не осушили. Когда это пламя взметалось вверх выше обычного, люди обычно громко кричали: «Dat is de Scheelvaegt!» (Это землемер!). И если кому-то случалось проходить ночью по месту, где этот человек насыпал песка в свои ботинки, то прохожему этому приходилось на большое расстояние нести на своей спине черта, весившего добрую сотню фунтов.

Между правителем Рёста и жителями деревни Рабенкирхен в Ангельне однажды возник спор из-за леса. Как-то утром правитель наполнил свои сапоги землей из своего сада, срезал со своих деревьев ветки и спрятал их под свою шляпу, после чего пришел в лес, по закону принадлежавший деревне Рабенкирхен, и поклялся, что стоит на своей земле, а сучья над его головой — его собственные.

О Черной школе ходит много легенд как в Северной Фрисландии, так и на датских землях. Учителем в этой школе является сам дьявол, и он обучает проповедников, которые только начинают свою карьеру. Почти каждый пастор знает что-то из черной магии, а некоторые в ней весьма преуспели, на некоторых условиях продав свою душу дьяволу. Так, например, один священник должен был всю жизнь носить один и тот же шерстяной жилет под мантией, другой имел право бриться только по субботам, третий мог носить только одну подвязку. Есть такие, которым не позволяется входить в церковь или оставаться в ней больше часа или получаса. Если они неумышленно нарушат этот запрет, их души попадут в ад. Всякий, кто посещал Черную школу, имеет власть над духами и особенно искусен в изгнании духов усопших и разного рода привидений. Произнеся нужное слово, они могут пожелать перенестись из одного места в другое и узнать, что происходит дома в их отсутствие.

Некий пастор Фабрициус из Меделби был особо искусен в черной магии. Однажды, совершая крещение в Хольте, Фабрициус произнес заклятие, заставившее некоего юнца, воровавшего яблоки в приходском саду, сидеть на дереве, пока он не вернулся домой и не освободил его. В другой раз посреди службы он ударил по лежавшей на кафедре подушке и воскликнул: «Стой!» Выходя из церкви после завершения службы, люди увидели замершего неподвижно, как статуя, человека с мешком, полным травы, которую он украл с церковного двора. У этого священника было много волшебных книг. Однажды, пока он служил в церкви, служанка, убиравшая его кабинет, интереса ради принялась читать маленькую книгу, которую нашла на столе. Внезапно комната словно ожила, ее наполнило множество ужасных духов и привидений, приближавшихся к девушке все ближе и ближе, так что она обмерла от страха. Священник, который и в церкви знал, что происходит у него в доме, внезапно произнес: «Аминь!» прямо посреди молитвы и поспешил домой, чтобы утихомирить духов, которые в противном случае могли бы убить девушку.

Но дьявол всегда расставляет ловушки тем, кто заключает с ним соглашение. Если бы вышеупомянутый пастор Фабрициус надел бы больше одной подвязки, враг рода человеческого унес бы его душу. Однако дьявол не смог соперничать с пастором Фабрициусом, который всегда держался начеку, даже когда однажды утром увидел на своей кровати две подвязки. Кроме того, бес в образе блохи досаждал его служанке, вязавшей шерстяные носки своему хозяину, и заставлял ее сбиваться в счете петель. Из-за этого чулки были слишком широки и спадали с ног священника. Но того это нисколько не смущало. И в итоге дьяволу так и не удалось победить его.

Пастор Зиглер, автор Holstein Idiotikon, никогда не носил больше одной подвязки. Люди поговаривали, что он вошел в сношения с дьяволом, и когда пришел срок, нечистый явился за его душой. Но пастор сказал, что должен сперва благопристойно одеться, натянул носки наизнанку и т. п. Наконец, такая медлительность раздосадовала дьявола, который сказал, что будет ждать только до того мгновения, когда пастор наденет вторую подвязку. «В таком случае, — ответил Зиглер, — я никогда не стану ее надевать». После этого он снова отправился спать. Дьяволу ничего не осталось, как ретироваться.

Однажды некий человек вошел в одну из гамбургских церквей, нашел в алтаре книгу и начал ее читать. Шло время, а он все читал и читал, пока не понял, что вчитался крепко и не может оторваться от чтения. Это его испугало, и он попытался дать своим мыслям другое направление, но тщетно — он был обречен стоять и читать. Скоро прихожанин покрылся потом, и его руки и ноги стали дрожать. Он бы умер в конечном счете, если бы его не заметил один старик, католический священник. Он понял, что происходит с прихожанином, и посоветовал читать слова в обратном порядке, чтобы освободиться. Прихожанин так и поступил и спасся без особых дальнейших трудностей.

Многие жители Билетера являются мастерами так называемого крепкописания. Однажды в дом некоего богача вломились два вора и грубо потребовали у него ключи. Богач сказал им, что если они его отпустят целым, он даст им все, что они захотят; он хотел только, чтобы все произошло тихо и спокойно. Взяв его деньги, воры уселись за стол и начали их делить. Но когда они покончили с этим делом и собрались уйти, то не смогли оторвать руки от денег, а денег от стола. Тем временем в доме собралась прислуга. «Ага, — сказал хозяин дома, — теперь мы можем спокойно ложиться в постель. А они пусть уютненько посидят до утра». Он освободил грабителей лишь на следующее утро, после того как явилась полиция.

Другой человек, у которого постоянно крали капусту из сада, закрепкописал вора в ночь с субботы на воскресенье, как раз когда тот перебирался через изгородь с мешком, полным капусты. Это заставило вора просидеть на изгороди, пока у нее не собрались люди, возвращавшиеся из церкви. Позднее он был освобожден, и ему разрешили удалиться.

Во время одной войны мясник из Амрума, набрав столько работы, что в одиночку не мог справиться с ней, взял в помощники сына соседа. Этому юноше он так доверился, что даже показал ему, где положил несколько сотен талеров. Сын рассказал об этом матери, и обоих охватило неуемное желание заполучить эти деньги. На следующее утро, когда мать пришла к мяснику, чтобы купить у него пару фунтов мяса, сын быстро засунул деньги на самое дно ее сумки. Когда через несколько дней мясник обнаружил пропажу, то немедленно заподозрил своего помощника. Но тот категорически все отрицал, клянясь всеми святыми.

В это время в Морсуме на Силте жил известный колдун, который умел определять воров и заставлял их вернуть украденные деньги. Мясник послал свою жену за ним, после чего колдун немедленно предпринял свои меры. Он велел ей купить сито для муки, положил в него ключ и пару ножниц, после чего опустил сито в большой сосуд с водой. После этого он произнес несколько колдовских заклинаний, а жена мельника должна была при этом называть имена предполагаемых воров. Как только она упомянула имя своего соседа, ключ и ножницы стали дергаться. Колдун попросил женщину посмотреть в воду, и она ясно увидела помощника своего мужа в тот момент, когда он засовывал деньги в сумку своей матери. Однако колдун сообщил, что не сможет вернуть ей деньги, поскольку воры уже уплыли вместе с ними по воде.