Другой путь - Бондарь Дмитрий Владимирович - Страница 33

Словом, когда нас поднял в небо «Clipper Mexicana» — «Боинг-737» в раскраске Pan Am, меня уже сильно колотило — до дрожащих рук, и Захар почти насильно заставил меня выпить таблетку успокоительного. Я уснул. Чтобы проснуться уже на американской земле, где буду изо всех сил стараться ухудшить ее будущие перспективы.

— Эй, парни, как вы смотрите на то, чтобы выпить сегодня вечером пива? — так спрашивал нас каждый день дядя Сэм, на ранчо которого неподалеку от Франкфорта мы расположились, став для его соседей двумя племянниками с Аляски.

Такое предложение звучало от Сэмюэля Батта очень часто, и мы уже совсем не удивлялись размеру его отвислого брюха, штанам, в которые легко могли поместиться вдвоем, трем подбородкам и постоянно потному лбу.

Накануне нашего приезда ему исполнилось пятьдесят пять лет, был он одинок: недавно похоронил жену, а сын погиб во Вьетнаме в последний год пребывания там американцев. Еще где-то в Сиэтле жила старшая дочь, но отношения с ней испортились по причине сильных политических разногласий. Все дело в том, что раньше Батт жил в Нью-Йорке, держал небольшой бар на двадцать третьей улице и был коммунистом. Да и как не быть коммунистом, если над твоим заведением находится штаб-квартира американской коммунистической партии, а за столами в баре постоянно сидит десяток-другой идейных борцов с капиталом? Вот и Сэмюэль Батт проникся учением товарища Маркса и даже когда-то давно был лично знаком с Гэсом Холлом — главой коммунистов США! А теперь время от времени оказывал содействие старым единомышленникам.

Поэтому, когда его попросили ненадолго приютить у себя двух парней, он не стал отказываться — переносить одиночество в его возрасте, если никогда прежде не жил один, достаточно сложно.

Батт уже четыре года как отошел от политической активности — вместе с Моррисом Чайлдсом, доверенным лицом которого был. Он часто с восхищением рассказывал о своем боссе, весомом человеке в КП США, двадцать лет мотавшимся по миру в поисках финансирования для своей партии. Все успехи коммунистов в Штатах Батт связывал с деятельностью этого человека, убедившего лидеров из Москвы и Пекина вложить в развитие американского коммунистического движения десятки миллионов долларов. Но после того, как восьмидесятилетний Чайлдс сообщил товарищам, что к нему подбирается ФБР, ему было рекомендовано уйти на пенсию. Вслед за ним отошел от активных дел и Сэмюэль Батт.

Я не стал говорить добродушному толстяку, что Моррис Чайлдс, второй человек КП США, ее «министр иностранных дел» и по совместительству «министр финансов», пользующийся безусловным доверием Суслова и Пономарева, двадцать лет был агентом ФБР, вводящим в заблуждение коммунистов по обе стороны океана. Это лично ему в руки передавал деньги Павлов.

Если б я знал в Москве, что с этим человеком мне предстоит косвенно пересечься, я бы непременно рассказал о его «подвигах», а здесь мне бы никто из тех, с кем я имел возможность познакомиться, не поверил бы никогда. Да и напутствие Павлова однозначно трактовалось как «всячески скрывать свои способности от посторонних». Здесь жаловаться на Чайлдса было попросту некому — ничем невозможно объяснить свою информированность. А мое слово против слова героического подпольщика — даже не пыль, нечто гораздо меньшее.

Видимо, труд своего помощника Чайлдс считал заслуживающим хорошего вознаграждения, а может быть, источники достатка были другими, но как бы там ни было в прошлом, к моменту нашего появления дядя Сэм обзавелся приличных размеров хозяйством, где выращивал табак, сою и кукурузу и для собственного удовольствия совсем немножко разводил лошадей: десятка три-четыре бродили по лугам его земли.

А еще у Батта всегда было много пива — в обед, вечером и обязательно на ночь. Частенько напиваясь, он начинал мечтать, как выставит однажды своих «лошадок» на скачках «Кентукки дерби» и, конечно же, они привезут ему к финишу Гран-при.

Захару такое существование было в тягость. С его холерическим темпераментом спокойная, размеренная жизнь воспринималась как наказание. Ему хотелось уже завтра начать переворачивать мир наизнанку, крушить и доказывать всем свою исключительность. Он едва себя сдерживал тем, что каждый день старался уработаться до потери сознания. Да и то ежевечерне начинал жаловаться, что устал от неизвестности, и делиться опасениями, что мы доверились не тем и теперь нас попросту выперли из родной страны, и мы окончим свои дни, ковыряясь в грязи посреди штата Кентукки. А я подшучивал над ним и ждал человека, что привезет мне привет от Сомовой Юленьки.

И он появился в конце октября. Когда целыми днями лились со свинцового неба дожди, хотя нам с Захаром уже хотелось снега. Но снег в субтропиках выпадает редко.

Мы с Захаром ковырялись с утра в сломавшемся тракторе, нужно было запустить его до вечера — дядюшка Сэм сказал, что он понадобится ему на днях. Сам он уехал на какую-то местечковую ярмарку, и ждали мы его только к ночи. Причину поломки обнаружили достаточно быстро. Мне даже не пришлось напрягать свою «память»: топливный насос не желал запускаться. Я пошел в сарай поискать замену — у запасливого Батта при большом желании можно было найти и комплект ЗИПа для синхрофазотрона. А когда вернулся, увидел, что Захар о чем-то разговаривает с веселым мужиком в деловом костюме, чем-то похожим на Гаррисона Форда — мы недавно посмотрели-таки «Звездные войны». Рядом с нашим трактором стоял красный «Додж-Дарт».

Приезжий что-то рассказывал, посмеиваясь при этом, а Захар хмурил брови.

Заметив меня, гость раскинул руки:

— Серхио, как я рад тебя видеть! — однако идти по размокшему от дождей двору не решился, побоявшись испачкать свои блестящие туфли.

Я подумал тогда: «С чего это незнакомый человек настолько рад меня видеть?»

Но, когда подошел ближе, он протянул руку и сказал:

— Меня зовут Чарли Рассел. Я привез вам привет от Юленьки Сомовой и Валентина Аркадьевича Изотова. — Имена были произнесены по-русски — без акцента. — Я буду вашим техническим консультантом. Все, что касается организационной работы в этом проекте — можно свалить на меня.

Я так устал ждать этой фразы, что даже не поверил сначала в то, что услышал. Рассел повторил, и только после этого я протянул ему руку:

— И я рад, Чарли!

Захар взял у меня из рук насос, бросил его под капот трактора; втроем мы пошли в дом. Вернее, мы с Майцевым пошли, а наш гость поехал на своем франтоватом «Додже».

Спустя полчаса, попивая чай с пончиками (Сэм каждое утро начинал с приготовления двух десятков этих надоевших нам хуже горькой редьки пончиков), Чарли говорил:

— Мне поручено создать такой механизм взаимодействия с главными фондовыми и валютными площадками, который бы позволил скрыть истинного владельца бумаг и кэша. И я это сделаю. Мне только нужно время на подготовку. Месяца три, скажем. Есть несколько сложностей в техническом плане, но вроде бы с ними можно бороться. Насколько я понял, парни, управлять активами будете вы?

— Не совсем так, — помня предостережения Павлова, возразил я. — Мы просто те, кто будет передавать вам инвестиционные распоряжения.

— Зачем такая сложная схема? — спросил Чарли как бы сам у себя.

— Наверное, тот, кто ее придумал, на что-то рассчитывал, — пожал плечами Захар. — Они же ничего в простоте не сделают — все с умыслом.

— Чудные дела творятся в нашей синагоге, — вздохнул Чарли. — Трудно вот так работать, не зная толком, кто стоит за твоей спиной. Ладно, главное, деньгами нас не обидят, а если есть деньги, то в этой стране решить можно вообще все.

Меня очень тревожило, каким образом к нему попали деньги от Павлова, и я просто об этом спросил.

— Не волнуйся, Сардж, — ответил Чарли. — Я в этих делах не новичок. Первые пара сотен — просто наличка. Если речь зайдет о больших деньгах — мы найдем способы легализовать эти суммы.

Рассел допил чай, поблагодарил нас за вкусные плюшки и сказал, что ему уже пора ехать. За окном опять собирался дождь; он боялся, что дорогу может размыть. Чарли оставил нам визитку, но пообещал звонить сам каждую неделю, чтобы держать в курсе дел. Еще он передал привет Сэму, с которым, оказывается, был знаком прежде. И вот здесь я испугался. Потому что в мозгу быстро выстроилась цепочка Рассел-Батт-Чайлдс-ФБР. Если бы в этот момент я не завязывал свои ботинки, стоя в соответствующей позе, он бы увидел мое выражение лица и наверняка потребовал бы объяснений.