Ты не буди вулкан остывший (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 24

• Предыдущая
• 24/50
• Следующая

  Андрей обреченно кивнул отобрал бутылку у Артема и отпил водку прямо из горлышка.

  - Они мои крестницы

  Посмотрел на Артема, тот резко встал с табурета:

  - Подожди, я сейчас.

  Ушел. Андрей тихо застонал и сцепил пальцы. Голова раскалывается от тупой боли в висках. Никакая водка не поможет. Все что сейчас сказал Артем, выворачивает душу наизнанку. Чувство презрения к самому себе так сильно, что хочется биться головой о стены. Все эти годы он проклинал ее, ненавидел, презирал. Он сделал все, чтобы ее унизить. Развелся не оставив ни копейки - только квартиру. Что он может хотеть теперь? Ни на что не имеет права - только ползать в ногах и вымаливать прощения. Просить увидеть детей. Жалко умолять выслушать и понять. Что понять? Он ее бросил. Не дал ни малейшего шанса защититься, оправдаться. После всего, что было между ними, вылил на нее ушат помоев. Смаковал свою участь несчастного рогоносца. Артем прав - он сам себя сожрет, обглодает до костей. Прежде чем Ника его простит. Даже если и случится чудо - он не простит себя никогда.

  Корецкий вернулся и протянул Андрею фотографию.

  - Катюша и Анюта. Черт, твои копии. Никакого ДНК не надо, чтобы понять, чьи дети.

  Медленно протянул дрожащую руку и взял снимок. Сердце дернулось как в агонии. С фото на него смотрят две малышки. Улыбаются. Защемило душу. В глазах печет. Провел большим пальцем по мордашкам. Закрыл глаза...Как они росли...какое у них голоса...что они любят...Его дети...его плоть и кровь.

  - Такое счастье профукал, Асланов - с сожалением пробормотал Артем, но в его голосе уже нет осуждения.

  Андрей прижал фотографию к груди.

  - Она не простит... Никогда.

  Артем с сочувствием посмотрел на друга.

  - Любишь еще?!

  - Безумно. Так и не смог из сердца вырвать. Хотел. Старался и не смог.

  - И она тебя любит. Поверь, я знаю. Кончится все и начинай менять свою жизнь к лучшему, Асланов. Может и оттает ее сердце.

  - Хорошо ее знаю. Не оттает. Ненавидит она меня.

  - Есть за что.

  Жестоко, но правда. Молотком по мозгам. Резко и безжалостно.

  - Коршун хочет ее завтра к себе в гости привезти вместе с девочками...

  Артем нервно прошелся по кухне.

  - А вот это хреново. Очень хреново. Этого не должно случиться. Увидит их, тебя, и такое дважды два сложит, мама не горюй. Черт, что делать?! А?!

  Оба замолчали, лихорадочно думая. Артем хлопнул себя по лбу.

  - Есть идея. Я сам с ней поговорю. Повод встретиться есть. Вызову к себе, подозрений не будет ведь следствие идет. Предложу маму ее и девочек к моей сестре в Змеев. В деревню. На время пока все утрясется. Там их ни одна собака не найдет. Думаю, не откажет. Варвара мужа похоронила неделю назад, рак проклятый скосил. Скажу надо сеструху встряхнуть, развеселить.

  Андрей посмотрел на Артема и почувствовал, как невыносимо виноват перед ним. Перед ними всеми. Друга обидел, жену предал. Похаял все самое дорогое в этой никчемной, серой жизни.

  - Корецкий, ты прости меня ладно.

  - Да пошел ты - буркнул Артем и отвернулся. Асланов улыбнулся. Он знал, что означают эти слова. Артем простил. Хмурится, чтобы виду не показать, как и когда-то раньше.

  - Ты мне морду разукрасил так искусно, что на меня бабы около года не смотрели. Такое разве прощают?

  Обернулся. Улыбается. В уголках глаз веселые морщинки. Обнялись. Сильно, рывком.

  - Иди, Асланов. Ты сейчас глаз с Коршуна не спускай и в руках держи себя, горячий ты наш. Я Веронике утром позвоню.

  Андрей протянул другу фотографию.

  - Себе оставь. Знаю, как отдавать не хочешь.

  "Я хочу их увидеть. Я обязан их увидеть..."

  Андрей припарковал машину за несколько домов от подъезда Ники и посмотрел на часы 7.30 утра. Во сколько обычно отвозят детей в садик? Он уже и не помнит. Но где-то в это время точно. Приподнял воротник и пошел к дому бывшей жены. Свежий снег приятно хрустит под ногами, а в сердце сладкое предчувствие. Как в детстве, когда наступает день которого ждал целый год. Например день рождения...Нет когда он был ребенком он ждал Нового Года. В их детском доме в Померках наступал настоящий праздник. Приезжали шефы. Ребята из военного училища и привозили им подарки. Цветное мыло в импортных обертках. Конфеты. Леденцы. Тогда у маленького Андрюши появлялась новая игрушка, и она была таковой целый год, до нового праздника. Вот и сейчас его переполняет ощущение, что чудо вот-вот произойдет. Он увидит своих дочерей. У него есть дети...Он отец...Как же Андрей мечтал, что подарит им всю вселенную, даст то, чего никогда не было у него самого. Брошенного малыша беспризорника, никогда не видевшего ни добра, ни ласки. Он клялся себе, когда немного подрос, что если у него будут дети, он никогда их не бросит. Он всегда будет рядом, чтобы они не узнали ледяного чувство одиночества. Чтобы ни разу в своей жизни не задали себе вопрос - "Чей я? Кому я нужен? Если я заболею и умру, кто нибудь будет плакать обо мне? Или меня унесут, накрытого белой простынею, а потом отдадут мои игрушки другому, такому же одинокому ребенку?"

  Его детские кошмары...Даже сейчас они возвращались по ночам и окутывали черной паутиной дикого ужаса и боли быть брошенным, никому не нужным. Злая ирония. Со своими детьми Андрей поступил точно так же. И плевать, что он о них не знал. Незнание закона не освобождает от ответственности. Может быть, именно этого он не простит себе никогда.

   Спрятался за старой голубятней и устремил глаза на выкрашенные синей краской двери подъезда. Снова взгляд на часы. Скоро. Он чувствует, что увидит их очень скоро. Его сердце, наверное, разорвется в тот же миг. Словно в ответ на его мысли дверь подъезда отворилась, и у него перехватило дыхание. Стон разочарования сорвался с губ и повис в морозном воздухе. Мужчина с собакой. Какие-то люди, дети...И вот сердце подпрыгнуло в груди. Нет. Неверно оно просто остановилось и перестало биться. Ника вышла на улицу, держа за руки двух маленьких девочек. Обе в стареньких пальтишках, на головах одинаковые шапочки. Видно, что связаны своими руками. Наверняка бабушка постаралась.

  " Мои дети одеты так бедно, так просто, когда я сам разъезжаю на "БМВ" и одеваюсь в дорогущих магазинах. Я - скотина!"

   Шарфики забавно завязаны сзади, болтаются цветные бубенчики. До него донесся их смех, и внутри защемило так сильно, что он вцепился в бетонную стену ногтями. Ника склонилась к детям и заботливо поправила воротнички, расцеловала румяные мордашки. Они приближаются, скоро он увидит их совсем близко.

  Заметил лицо жены. Бледная, синие круги под глазами на голове черный платок. Представил как ей сейчас больно и стиснул зубы. Перевел взгляд на малышек. Совершенно одинаковые. Кто, из них Катя, а кто Аня? Если бы он видел, как они взрослеют рядом с ним, то безошибочно отличал бы одну от другой. Но он не видел. Не знал. Не хотел знать. Девочки побежали вперед, на ходу лепили снежки и бросали друг в друга. Ника едва поспевала за ними.

  - Катя, Анюта. Вернитесь немедленно. Вы сейчас будете совершенно мокрые. Накажу. Вы меня слышите. Встаньте с земли немедленно! Елку не купим.

  Похоже, эта угроза возымело действие и малышки тут же поднялись на ножки, а потом стремглав побежали к матери. Наперегонки. Они весело верезжали как маленькие поросята. Щечки раскраснелись от мороза. Андрей почувствовал, что внутри поднимается такая радость и тоска, что даже странно как эти два чувства могут ослеплять его одновременно.

  - А что мне плинесет Дед Мороз?

  - А мне?

  - Мама ты написала ему письмо? Мама...Я плосила мишку...

  - А я тоже плосила...а тепель хоцю друлой подалок.

  - Я пелвая.

  - Нет я.

  - Я пелвая. Я всегда пелвая - я сталше.

• Предыдущая
• 24/50
• Следующая