Хранитель драконов - Хобб Робин - Страница 63

Синтара снова открыла глаза. Сон не возвращался, а воспоминания были тусклыми и обрывочными. Она слышала, как бормочет река в илистых берегах, а еще — как громко дышат спящие рядом драконы. Между сном и реальностью не было ни малейшего сходства.

Меркор с неукоснительной точностью следовал плану. Он никогда не пересказывал людям слухи напрямую. Он всегда устраивал так, что драконы как бы случайно заводили речь о чудесах Кельсингры, когда поблизости оказывались люди. Однажды это произошло при рабочих, тащивших из погребенного города красивую раму от зеркала. Синтара узнала материал рамы — странный металл, который начинал светиться от прикосновения. Меркор бросил взгляд на раму и заметил, обращаясь к Сестикану: «Помнишь зеркальную палату во дворце королевы в Кельсингре? Более семи тысяч драгоценных камней украшали одни только потолочные зеркала. А какой свет и аромат от них исходил, когда появлялась королева!»

В другой раз это было при охотниках, которые принесли драконам вонючие останки оленя. Принимая свою до горести малую долю, Меркор обронил: «Кажется, возле королевского зала в Кельсингре стояла статуя лося, помните? Из слоновой кости, в золоте, а вместо глаз — два огромных черных самоцвета. Помните, как они сияли, когда статую приводили в движение? И как этот лось рыл копытом землю и вскидывал голову, если кто-нибудь входил в королевские покои?»

Ложь, все ложь. Если эти сокровища и существовали, Синтара о них не помнила. Но каждый раз люди останавливались послушать такие речи, даже если Меркор не смотрел в их сторону. И прежде чем сменилась луна, люди пришли к ним в темноте, без факелов, чтобы шепотом расспросить о Кельсингре. Как далеко отсюда этот город? Построен он на холме или в низине? Большой ли? Из чего сделаны здания? И Меркор говорил им то, что они хотели услышать: что город не так далеко, что построен на возвышенности, а все здания возведены из мрамора и яшмы. Но он не сказал им ничего ни о приметах местности, ни о том, сколько дней пути дотуда от Кассарика. Не согласился он и помочь людям начертить карту места, где когда-то был город.

«Это невозможно описать словами, — любезно объяснял он. — В те дни реку питала сотня притоков. Возле Кельсингры один из них образовывал большое озеро. Это я помню. А больше ничего сказать не могу. Я уверен, что мог бы пойти туда и найти это место, если бы собрался и смог бы там прокормить себя. Но объяснить я не могу, и не просите».

На следующий вечер пришли другие люди, они задавали те же самые вопросы, и две ночи спустя — еще. И все получали те же самые дразнящие ответы. И наконец при свете дня явились шестеро торговцев из Совета Кассарика, чтобы сделать драконам предложение. И вместе с ними, разгневанная и бесстрашная, пришла Малта Старшая, в золотом одеянии и бело-алом тюрбане.

Только по требованию Малты предложение торговцев услышали все драконы разом. Совет, похоже, считал, что достаточно договорится с самым большим драконом, как будто это к чему-то обяжет всех остальных. Малта громко рассмеялась над таким предположением и настояла на том, что созвать надо всех драконов. Затем глава Совета, человек, на костях которого было так мало мяса, что даже съесть его был бы напрасный труд, произнес долгую речь. Он вкрадчиво говорил, что Совет встревожен плохими условиями, в которых живут драконы, и надеется помочь им вернуться на их прежнюю родину.

Меркор заверил его: драконы знают, что люди делают все возможное, к тому же у драконов нет родины, ибо в своем истинном воплощении они были Повелителями Трех Стихий: земли, моря и неба. Дракон вежливо притворялся, будто не понимает прозрачных намеков, которыми сыпал глава Совета, пока наконец Малта не прервала эту комедию, заявив со всей прямотой:

— Они думают, что вы можете отвести их в Кельсингру, где они найдут кучу сокровищ. Они хотят убедить вас пойти туда и отыскать этот сказочный город. Но я люблю вас всех и боюсь, что они просто посылают вас на смерть. Вы должны отказать им.

Однако Меркору не нужны были ее советы. Он грустно сказал:

— Такое путешествие невозможно. Мы умрем от голода задолго до того, как дойдем до Кельсингры. Все мы хотели бы пуститься в этот путь. Но среди нас есть те, кто мал и слаб. Нам нужны охотники, чтобы кормить их, и обслуга, чтобы ухаживать за нами, как когда-то делали Старшие. Боюсь, это неосуществимо. Нет. Мне нет нужды отказывать, ибо согласие не имеет смысла.

А потом, несмотря на убеждения, мольбы и сердитые возгласы Малты, они заключили сделку. Совет найдет для драконов охотников и хранителей, которые будут сопровождать их, добывать им пищу и всячески за ними ухаживать. А в обмен драконы должны всего лишь привести их в Кельсингру или туда, где она когда-то была.

— На это мы можем согласиться, — угрюмо сказал Меркор.

— Они обманывают вас! — возразила Малта. — Они просто хотят избавиться от вас, чтобы было проще раскапывать Кассарик и чтобы отпала необходимость вас кормить. Драконы, послушайте меня, пожалуйста!

Но сделка была заключена. Кало, обмакнув лапу в чернила, приложил ее к пергаменту, расстеленному перед ним, — как будто такая нелепая церемония могла обязать к чему-то хотя бы одного дракона, не говоря уж обо всех. Малта скрежетала зубами и стискивала кулаки, когда Совет объявлял, что это поистине великолепный план. А Синтара ощутила укол жалости к юной Старшей, которая так твердо противостояла тому, на что сами же драконы хитростью подвигли людей. Синтара надеялась, что Меркор найдет способ перемолвиться с Малтой хоть словечком. Но либо ему было все равно, либо он боялся, что это поставит его план под угрозу. Когда члены Совета ушли, Малта ушла тоже, багровая от ярости.

— Это еще не конец! — предупредила она. — Вам нужны подписи всех членов Совета, чтобы узаконить это. Не думайте, что я буду сидеть сложа руки!

Воспоминания о Малте огорчали Синтару и, несомненно, именно из-за них ей приснился этот сон. Малта была молодой Старшей — человеческой женщиной, лишь недавно пережившей перевоплощение. Впереди у нее было множество лет роста и изменений, если она собиралась стать подобной Старшим былых времен.

Но вряд ли она станет таковой. Некоторые люди смотрели на нее с удивлением, но у большинства она вызывала отвращение. Синтара гадала, что станет с Малтой, Сельденом и Рэйном теперь, когда Тинталья бросила новых Старших точно так же, как бросила драконов. Синтара не винила Тинталью за ее уход. Прежде всего дракон должен заботиться о себе. Тинталья нашла себе пару и хорошие охотничьи угодья, в конце концов она отложит яйца, и из них вылупятся змеи. И когда эти змеи уплывут в море, цикл истинных драконов возобновится.

Но пока этого не произойдет, на протяжении многих лет Синтара и ее сородичи останутся единственными драконами в Дождевых чащобах. Все они — создания иных времен, возрожденные в мире, где уже никто о них не помнит. И к несчастью, они вернулись в несовершенном, ущербном облике, совсем не подходящем для этого мира.

Повелители Трех Стихий — так они когда-то называли себя. Земля, суша и небо принадлежали им. Никто не мог ни в чем им отказать. Драконы были повелителями всех и вся.

А теперь они оказались обездоленными, обреченными жить в грязи, есть падаль и — Синтара в этом не сомневалась — умереть медленной смертью, тащась вверх по реке. Она снова закрыла глаза. Когда настанет время, она пустится в дорогу. Не потому, что подпись Кало ее к чему-то обязывает, а потому, что здесь у них нет будущего. Если ей предстоит умереть жалким ползучим созданием, она хотела прежде изведать хоть немного иной жизни, пусть жизнь эта и окажется недолгой.

Элис проснулась еще до рассвета, проспав совсем мало. Открыть глаза ее заставил легкий скрип двери. Она затаила дыхание и только тогда поняла, что ее разбудил тихий стук в дверь.

— Ты уже проснулась? — негромко спросил капитан Лефтрин.

— Теперь да, — ответила она и натянула одеяло до подбородка.

Сердце гулко колотилось в груди. Зачем этому человеку понадобилось приходить в ее каюту в предрассветной мгле? Он ответил на ее невысказанный вопрос: