Микадо. Император из будущего - Вязовский Алексей - Страница 41

• Предыдущая
• 41/54
• Следующая

— Сейчас увидишь.

Хидэёси махнул рукой, и вперед вышли шесть бойцов, облаченных в фиолетовые доспехи Сатоми. Церемониймейстер удивился тому, как быстро синоби натянули на себя вражескую амуницию. Взяв в руки по факелу и построившись в колонну, они зашагали прямиком к крыльцу. Авангард отряда даймё рассредоточился позади светлого круга, создаваемого фальшивыми самураями, и принялся доставать луки.

Липовые бойцы, не вызывая подозрений, подошли к посту, десятник о чем-то пошутил с охранниками, те засмеялись, еще мгновение — и синоби синхронно перечеркнули кинжалами шеи весельчаков. Тут же из-за кустов, окружающих крыльцо, засвистели стрелы, пронзая насквозь императорских самураев. Лишь один громко застонал, пытаясь вырвать из плеча древко, но ему в голову и тело сразу попало еще несколько стрел. Досталось и синоби. Двое из шестерых были убиты. Но цель была достигнута: тревоги никто не поднял.

Хидэёси принялся раздавать команды. Половину нападавших отправил поджигать казармы, несколько человек должны были захватить и блокировать арсенал, а остальные готовились к штурму тронного зала, позади которого находились личные покои микадо.

Пока даймё командовал, синоби вскрывали ворота. Один из наемников поддел створку коротким стальным ломиком с крючком на одном конце и лопаточкой на другом. Еще трое навалились на металлический стержень, и ворота, хрустнув, распахнулись. Ниндзя тут же устремились внутрь.

За воротами начинался широкий коридор, но уже на первом повороте лазутчикам пришлось остановиться. Идущий впереди осмотрелся, выставил впереди себя крошечное зеркало и сделал знак рукой всем замереть. В дальнем конце через специальное отверстие в плотной деревянной панели, скрывавшей дверь, просачивался свет. Ниндзя подполз к двери, приложил глаз к щели и увидел широкую комнату для приемов. А также четырех самураев, охраняющих вход в жилые помещения.

Главарь синоби, а именно он рассматривал приемные покои, вернулся обратно к воротам и, поклонившись, доложил Хидэёси:

— Дальше придется шуметь. «Поющие полы», охрана в дальнем конце зала, дверь заперта на засов изнутри.

— Ставьте мину — и вперед.

Синоби притащили к двери бочонок с порохом, подожгли фитиль и спрятались за поворотом коридора.

Мне снится ВВДНХ — Всеяпонская выставка достижений народного хозяйства. Играет какая-то бравурная музыка вроде марша про «не кочегаров и не плотников»…

Под руку с Тотоми, раскланиваясь с посетителями, мы гуляем по тенистым аллеям ВВДНХ. Проходим мимо монумента «Рабочий и колхозница». Гигантская узкоглазая селянка держит в вытянутой руке серп, а не менее огромный плосколицый гегемон — молот. Глядя на них, я понимаю, что Японии нужен свой собственный символ. Все-таки императорская хризантема — это эмблема двора. Красное восходящее солнце на белом фоне? Слишком банально. Может быть, позаимствовать герб Страны Советов? Наложим серп на молот или кирку, обрамим снопом риса…

— Дорогой, я хочу мороженого! — капризным тоном говорит Тотоми.

— Конечно, любимая.

Мы встаем в очередь к мороженщику. Люди узнают нас, пытаются пропустить вперед, но я грозно одергиваю очередь. Правила — они для всех правила. Берем по порции фруктового льда, идем дальше, посасывая холодное лакомство.

Ах, как приятно в жару подойти к фонтану «Дружба народов»! Десять золотых фигур девушек, символизирующих дружбу стран Юго-Восточной Азии, окружают каменный цветок, из которого бьет вода. Сколько намучился айн, пока сделал насосы, работающие на каскаде подземных вод, текущих с гор, — не передать. Да и художники японской Академии искусств, два года отливавшие из золота тела женщин, вымотали все нервы и мне, и художественному совету выставки. Ну скажите на милость, почему китайская девушка стоит в боевой стойке кунг-фу, а сиамская дама так вообще сидит на миниатюрном слоне?!

Подходим к павильонам провинций. Вот здание провинции Мино — она славится свиным животноводством. На входе в павильон толпится очередь желающих купить молочного поросенка по сниженной цене. Следующая постройка посвящена промышленному центру Симоса. Монументальную колоннаду украшает красивый гипсовый барельеф, рассказывающий о битве при Хиросиме. Заглядываю внутрь. Народ ходит среди сеялок, веялок и прочего сельхоз-инвентаря. Лектор на возвышении объясняет кучкующимся вокруг него крестьянам что-то про удобрения, заодно демонстрируя разноцветные этоки — инструкции по использованию подкормок. Что у нас там дальше? Павильоны «Юный натуралист», «Лесное хозяйство», «Кондитерская промышленность», «Табак». Сколько я ни пытался бороться с вредной привычкой, табакокурение все-таки просочилось в страну из Китая.

Бип-бип! — нас просит посторониться небольшой поезд, тянущий за собой по рельсам пассажирские вагоны с посетителями выставки. Из коротенькой трубы валит дым, из-под колес бьют струи пара, задирающие у прохожих полы кимоно. У молодежи появилась мода специально подбегать к этим струям и показывать окружающим свои ноги. Старшее поколение смотрит на это осуждающе, и недавно в утренней газете даже была обличающая статья.

— Ёшихиро! — дергает меня за рукав жена. — Ёшихиро!

И тут я слышу, как меня кто-то зовет, и просыпаюсь. За рукава спального кимоно меня дергает вовсе не жена, а Хандзо. Он одет в черный костюм синоби, без маски и капюшона. Его рябое лицо тревожно.

— Ёшихиро, да вставай же! — Я хватаюсь за меч в изголовье и натыкаюсь на насмешливый взгляд синоби, как бы говорящий мне: «Если бы хотел убить, уже убил бы».

— Что случилось? Где адъютанты?! Ах да, я же сам запретил им спать в ногах. Как ты сюда попал?

— Некогда объяснять. Одевайся скорее! Во дворце враги.

В подтверждение его слов внизу, на первом этаже раздается громкий взрыв. Со стен вниз летят деревянные панели, с потолка сыплется пыль. Раздаются крики боли и выстрелы. Я быстро натягиваю одежду, выскакиваю на балкон, который доминирует над приемным покоем, и вижу, как первые ниндзя, выбравшиеся из дымящегося разлома, бросаются в атаку.

— Ты! — бешено кричу в лицо присоединившемуся ко мне Хандзо.

— Это наемники Янахи Сэйко из Вакасы, — телеграфным стилем затараторил Хандзо. — Траурные синоби. Их нанял Хидэёси. Он здесь со своими людьми. Около полутысячи его солдат штурмуют Госё. Я только ночью приехал в Киото и узнал о заговоре. Сразу к тебе. Нам не устоять. Надо бежать, скорее! Потом вернемся с полками и отобьем Госё.

— Да как он смог собрать столько своих людей в городе?!

— Праздники! — Хандзо тянет меня за рукав во внутренние покои, но я упираюсь.

Меня охватывает какой-то ступор. Я смотрю вниз и вижу, как воины-псы предпринимают контратаку и даже закалывают мечами нескольких синоби. Но те перегруппировываются, раскручивают цепи с грузом, обматывая их вокруг клинков и вырывая клинки из рук самураев. Сюрикены летят по всему тронному залу, моментально выводя из строя уцелевших «псов», — пост быстро уничтожают. Среди синоби много раненых, и их товарищи тут же добивают самых безнадежных.

В покои начинают забегать самураи в красных доспехах. В центре порядков идет Хидэёси. Я узнаю его по огромному шлему с вычурными оленьими рогами. Он смотрит вверх и видит меня. Личина поднята, и я замечаю, как он улыбается. Проводит рукой по горлу, после чего рявкает приказ. В меня летит несколько стрел, но Хандзо крутит мельницу и легко отбивает их мечом.

Тем временем из караулки в зал вбегает еще один отряд «псов». С яростным криком они врубаются в порядки нападающих. Один из ниндзя открывает заплечную сумку, достает оттуда тыквенную фляжку с порохом, поджигает фитиль, и… Хандзо бросает в него сюрикен. Наемник хватается за щеку, роняет флягу, раздается громкий взрыв. Самураев Хидэёси разбрасывает в стороны, зал заполняется огнем и дымом. «Псы» давят, отбрасывая «красных» в самый огонь, пытаясь добраться до военачальника, но к врагам подходит новое подкрепление, и ситуация застывает в шатком равновесии. Ее нарушают солдаты с аркебузами. Они заскакивают в зал и с ходу открывают огонь. Мои самураи падают, как скошенная трава. Паралич проходит, и я чувствую, как изнутри поднимается боевое бешенство.

• Предыдущая
• 41/54
• Следующая