Красный - Хансен Эва - Страница 55

• Предыдущая
• 55/100
• Следующая

— Прямо здесь?

Я понимаю, что пороть он намерен в библиотеке.

— Сюда никто не войдет. — Ларс спокойно поворачивает ключ в двери и требует: — Давай руки.

— Зачем руки?

— Свяжу. Давай руки, Линн.

Я протягиваю.

— Сложи ладони. Вот так.

Мои руки связаны, не жестко, но не развяжешь.

— Зачем связывать, я же не сопротивляюсь?

— Чтобы ты не попыталась прикрыться и не сунула руку под удар. Это будут не шлепки рукой. А чтобы не задавала глупых вопросов, вот это. Открой рот.

Кляп… Глаза Ларса строги, повинуясь, я распахиваю рот. Его заполняет кожаный шарик с ароматом ванили.

— Ты любишь ваниль в качестве запаха? Кивни.

Я киваю.

— Расположи его языком удобней. Хорошо, — Ларс застегивает кожаную полоску на моем затылке. Теперь шарик заполняет рот плотно.

— Дыши носом. Дышишь?

Я снова киваю.

— Теперь помычи три раза. Это будет знак, если тебе станет невтерпеж. Ты меня поняла? Если не сможешь терпеть или вообще захочешь прекратить, промычишь. Просто стонать или плакать от избытка чувств не запрещается.

Он поворачивает меня к столу и командует:

— Поставь локти на стол, можешь опустить голову на руки.

Теперь я стою в полушаге от стола, опершись на него, плечи чуть опущены, потому грудь слегка касается края. Это возбуждает.

Ларс расстегивает мои джинсы и спускает их, но не до колен, а снимает совсем.

— Для порки нижняя часть тела должна быть обнажена. За надетые трусики сейчас получишь. — Трусики разрезаны и отброшены. Рубашка задирается до плеч. — Рубашку сегодня оставим, только задерем повыше, потом будешь снимать и ее. — Я в ужасе, потому что его взору открыто все, что должно быть скрыто, но при попытке хоть как-то выпрямиться Ларс спокойно возвращает ноги на место. — Ноги привязывать не стану, но если будешь крутиться, пристегну. Смажем, чтобы не пострадала кожа…

Он священнодействует, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не извиваться просто от его прикосновений.

— Поставь ноги чуть шире плеч и не меняй положение. Я не зря предупреждаю, потому что каждый мой удар будет точно рассчитан, дернешься, получится не запланировано больно. А теперь я буду тебя пороть и рассказывать, что делаю, чтобы в следующий раз ты знала, чего ждать…

Какой следующий раз, мне кажется, что я умру уже сегодня.

— Флоггер может вот так, — он медленно проводит кожаными хвостиками по ногам, внутренней стороне бедер, мои ягодицы невольно сжимаются. Что за сладкая мука!

Сдерживаться и не пытаться увильнуть от нее очень трудно. Я слышу, как Ларс тихонько смеется.

— Молодец. Терпи. А может так! — Следует удар. Но он не просто переносимый, а вообще не приносит боли, просто неожиданно. Я дергаюсь.

— Не дергайся, я же предупреждаю о следующем движении. Вот так… — теперь хвостики пробегают по спине, опускаются к ягодицам и задевают промежность. — У меня перехватывает дыхание не из-за кляпа, а потому, что он нарочно играет хвостиками. У него в руках два флоггера, они действую поочередно.

— И…

Я замираю в ожидании удара, но он все равно неожиданный и на сей раз куда болезненней.

Ларс снова и снова дразнит меня флоггерами, обводя им спину, бока, бедра, касаясь груди, и шлепает, мне кажется, что вся кожа тела возбуждена до предела не только там, где касаются кожаные полоски. Я вся один возбужденный нерв, это невыносимо приятно. А удары с каждым разом становятся все ощутимей.

— Терпишь? Кивни.

Я киваю.

— Тогда без щекоток, только порка. Можешь стонать, даже плакать, но не забудь о том, как прекратить, если невтерпеж.

Теперь он работает быстро и одновременно двумя флоггерами, потому что шлепки наносятся почти без остановки с двух сторон. Они обжигают с каждым ударом сильней и сильней. Сила и хлесткость увеличиваются. Ощущение, что с меня заживо сдирают кожу. Если бы не кляп, орала на весь остров или прокусила губы до крови.

— Как ты?

Ягодицы горят огнем, но я сдаваться не собираюсь. Ларс с моим телом получают удовольствие, гордость свернулась клубочком внутри и тихо скулит. Но я киваю, стараясь спрятать поневоле выступившие слезы. Рука Ларса ласково гладит пострадавшие места.

— Хорошо, тогда еще… Поплачь, если хочется.

Он добавляет на тело масло, видно флоггеры его сняли, и повторяет. Слева, справа, слева, справа… Ларс перестал играть, он порет. Потом снова смазывает. Я читала в Интернете о флоггере и помню, что это скорее игрушка, а не инструмент для порки. Если он умеет флоггером вот так, то что же он может плетью? Кожаные кончики обжигают, словно настоящий огонь, я пытаюсь считать удары, но на четвертом таком подходе не выдерживаю и все же виляю бедрами.

— Почему ты не даешь знать, чтобы я остановился?

Я снова киваю. Ничего, потерплю.

Но Ларс отбрасывает флоггеры, смазывает пострадавшие области, прикладывает к ним что-то холодное, отчего я испытываю неземное блаженство и даже издаю томительный стон.

— Что?

Я мотаю головой, давая понять, что все в порядке. Ларс оборачивает низ туловища чем-то мягким и прохладным, быстро освобождает руки и поднимает со стола:

— Вот твоя первая ошибка: героизм мне не нужен. Лучше выпороть дважды за день без синяков, чем раз в неделю со шрамами. Запомни это, пожалуйста.

От перспективы быть поротой дважды за день я прихожу в ужас. Может, не стоит позволять Ларсу вот так серьезно, не то войдет во вкус?

Он расстегивает кляп, осторожно вынимает изо рта.

— Как ты?

— Хорошо…

Ягодицы блаженствуют, потому что им прохладно, кожу, конечно, саднит, но боль постепенно стихает. И это действительно приятно. Черт возьми, неужели мне понравилась порка?!

— Я же говорил, что тебе понравится.

Он укладывает меня в кресло на бок и присаживается рядом на пол.

— Линн, какое блаженство наблюдать, как ты ждешь следующего движения! Как реагирует твое тело на прикосновение флоггера, как сжимаются и расслабляются мышцы!

— Неужели это красиво?

— Еще как. Кстати, очень помогает держать попу подтянутой. Я еще жажду помучить твою грудь, но до этого очередь дойдет. Знаешь, завтра надо заехать, сделать тебе пирсинг.

— Что?

— Пирсинг на сосках. Это лучше, чем зацепы, и не так больно.

— Ты извращенец!

— Конечно. И ты тоже, только пока об этом не знаешь. Я же обещал совратить тебя окончательно и научить потакать своему телу. Хочешь, покажу снимки с пирсингом на сосках? Нарочно для тебя приготовил.

Ничего себе подготовка! Значит, он знал, что я соглашусь быть выпоротой?

Ларс приносит стопку картинок, подает мне одну за другой. Я чувствую… легкую ревность. Вот бред, я ревную Ларса к изображенным на фото бюстам! А он сам начинает прикидывать, какой тип пирсинга и какое украшение мне подойдет. Для этого, конечно, грудь обнажена, сосок слегка выкручен, чтобы встал торчком.

— Ларс, — жалобно пищу я. Это уже слишком, он не просто ласкает мою грудь, а разглядывает ее, прикладывая разные картинки.

— Когда ты перестанешь меня стесняться? Смотри, я хочу для тебя вот так. Как раз в духе викингов.

На фотографии на сосок надет миниатюрный щит с отверстием посередине, а он сам проколот крошечным мечом, который этот щит закрепляет. Я чувствую, что моя грудь вздымается дыбом и без всяких прикосновений.

— Нравится? Завтра проколем, недели за две заживет, у меня есть хорошее средство. И к Рождеству можно будет вставить украшение. Сделаешь мне такой подарок?

— Слышал бы кто-нибудь, о чем ты просишь!

Он смеется.

— Линн, твое тело очень хочет иметь игрушки в сосках. Их же, как сережки, можно менять под настроение. Я тебе столько игрушек покажу в Стокгольме… Завтра сделаем пирсинг, а через пару дней поедем в комнату страха. Надо же испугать тебя окончательно, а то все обещаю, обещаю… Я потом еще кое о чем попрошу, и ты выполнишь.

Наверное, у меня вытягивается лицо.

— Трусиха. — Он вздыхает. — Все равно завтра придется уезжать, остров на десять дней оккупируют киношники. Потом, как обычно, не успеют, а там праздники, аппаратуру оставят на каждом шагу… Придется встречать Рождество в городе.

• Предыдущая
• 55/100
• Следующая