Стая (СИ) - Сергеева Оксана - Страница 101

• Предыдущая
• 101/172
• Следующая

А, плевать! Плевать, даже если кто-то увидит их вместе. Сегодня все друг у друга на груди утешаются. Кто громко, кто тихо, а некоторые навзрыд. Каждый в свою жилетку. Да плевать на все…

Обнял в одно касание. Обвил руками и прижал к себе.

Не шевелился, не гладил спину, не водил ладонями, не трепал волосы. Пусть хоть на несколько секунд, на короткое время, но обнял и замер.

Сдавил, скомкал у себя на груди, как бумагу. Подавил всхлипы, стер слезы своей рубашкой.

Не знал, как ее успокоить. А как можно успокоить человека, который не плачет в голос и не бьется в истерике?

— Мне надо уехать отсюда, я не хочу оставаться здесь на ночь. Я и так прошлую не спала. Надо с мамой поговорить, — Юля попыталась вложить в голос решительность и даже отважно оттолкнулась, явно намереваясь выполнить задуманное сию же минуту. Но убедительности не получилось. Ни в голосе, ни в движениях. Вышло все как-то дрожаще и неуверенно. Потому не отпустил, сильнее только стиснул. Но время шло. Руки никак не хотели соскальзывать с ее плеч, и в вязкой тишине слышались только ее пульс и биение только ее сердца.

— Вдруг увидят… — Юля словно очнулась, посмотрела на Дениса и отстранилась.

Он заправил ей за ухо мокрую прядку волос.

— По-моему, всем не до тебя сейчас.

Словно опровергая его слова, скрипнула дверь.

— Юленька, что случилось? — В проеме появилась Наталья.

— Все нормально. — Юля нехотя освободилась от Дениса.

— Какого, скажите мне, х… — недовольно начал он, но вовремя прикусил язык, чуть не ругнувшись в пылу, — …толка нужно было везти ее на похороны?

Наталья немного опешила от его резкого тона, но не стала горячиться. Еще находилась под впечатлением от увиденного, поэтому отнеслась к шауринскому выпаду снисходительно, найдя этому разумное объяснение.

— Я сама захотела, — тут же вклинилась Юля. — Но только оставаться здесь на ночь не желаю. Мам?..

— Ладно, — со вздохом сказала Наталья. — Иди собирайся.

Юля с таким рвением понеслась в сторону дома, что пару раз запнулась по дороге.

— Побудешь с ней, я тебе сама позвоню, сообщу — что и как…

Денис, не скрывая недоумения, остановил взгляд на лице Натальи. Быстро все решилось. Без лишних фраз и разъяснений. И довольно неожиданно. Что впору подозревать неладное.

— Чего застыл? Или мне тебе еще на пальцах объяснить, что можно, а чего нельзя?

— Не стоит, обойдусь. — Шаурин поспешил развернуться и уйти прочь.

Женщина смотрела ему в спину, пока он не скрылся в доме. Потом дошла до беседки и устало опустилась на скамью. То, что она увидела, стало для нее большим откровением. А, казалось бы, ничего такого. Они просто обнимались: Денис прижимал Юлю к себе, утешал, наверное, сочувствовал. Совершенно нормально. Правильно даже. Но. Никогда она не видела его с таким выражением на лице — смесь нежности, боли, любви и еще много чего, чему она не могла дать точного определения. Но любовь там присутствовала точно. Читалась. Виделась. Звенела в каждом движении. Отсвечивала в глазах. И Юлька льнула к нему с такой доверчивостью, что не по себе стало. Не по себе и совестно как-то. Что не поверила дочери и ему не верила, сомневалась, с львиной долей скептицизма наблюдала за их отношениями, тем не менее, стараясь не разочаровывать дочь своими сомнениями. Но не верила. А теперь неудобно стало. Будто в замочную скважину подсмотрела, увидела то, что не должна была: слишком интимное, для чужих глаз не предназначенное. Больше, чем близость, поцелуи… Сцена эта, по сути, невинная, все понимание ее перевернула. С ног на голову поставила. Теперь отпали сомнения, шелухой осыпавшись, что пройдет это все как блажь. Что раствориться со временем, потеряет смысл и краски. Ни разу она не видела такого Шаурина. Никаких подобных проявлений за целый год. Теперь хоть в себе сомневайся. Думала, что в людях разбирается…

Юля быстро собралась: желание покинуть это место подгоняло, действуя лучше любого допинга. Только платье сбросила, натянула привычные шорты и футболку, захватила кое-что из вещей и выскочила на улицу. Ни с кем не прощалась, ничего не объясняла. Садясь в машину, не задавалась вопросом, куда отвезет ее Денис. Важнее, что мама дала свое согласие.

Покидать бабушкин дом было очень тяжело, но оставаться в нем, зная, что бабули больше нет, тяжелее стократ. На сердце будто трещина образовалась. Что-то умерло сегодня. Вместе с бабушкой. Какая-то часть Юлиной души. Понимала, конечно, что заживет все со временем. Что слезы кончатся. Что горе постепенно перестанет холодить внутренности. Но сейчас было так больно, что даже дышать трудно и думать, не то что говорить. Хотелось вообще не думать, впасть в забытье. Почему же нет у человека такой кнопочки, чтобы отключиться по желанию… Полностью отключиться: чтобы без сновидений. Боялась снов, вдруг бабушка приснится, если и во сне та же боль. Как перенести?..

По дороге с Денисом не разговаривали, но сегодня, вопреки обыкновению, молчание было неуютным и колючим. Юля разместилась на заднем сиденье. Не плакала, смотрела в окно стеклянным взглядом. Окружающие красоты не производили впечатления, свежий ветерок из приоткрытого окна не бодрил. Мир словно покрылся толстым слом пыли — страшно задохнуться.

Юля знала, в каком районе проживал Денис, потому слегка озадачилась, когда он остановил машину у девятиэтажной «панельки» практически на другом конце города.

— Приехали. Сейчас нам будет хорошо, — в своей обычной манере сказал он. Юля промолчала, не поддержав иронии. Несмотря ни на что, удивление ее не было настолько велико, чтобы сыпать вопросами, куда ее привезли и зачем. Она с трудом выбралась из салона и слепо пошла за Шауриным. С трудом, потому что чувствовала себя выжатой как лимон. Чувствовала себя далеко за той гранью, когда человек в силах управлять и разумом, и эмоциями. Только у самой двери, заслышав трель звонка, почувствовала внутри внезапное волнение. А уж когда увидела на пороге молодую женщину с округлившимся животом, совсем смутилась.

— Таня, это Юля. Юля, это Таня — моя сестра, — быстро сказал Денис, будто отчитался, и втолкнул девушку в прихожую.

— Очень приятно, — на автомате отозвалась Юля, хотя приятного испытывала мало. Не самое удобное время подобрал Денис, чтобы познакомить ее со своей сестрой. Совсем неудобное. Критическое просто. Какое уж тут доброе общение и вежливые улыбки, когда у нее вот-вот истерика начнется. Самую малость осталось. Слезы снова жгучей волной накатили на глаза, и внутри все сдавило от боли.

Возникла небольшая заминка. Таня тоже испытывала неловкость, но взяла себя в руки первая. Спохватилась, оживилась, бросила девушке под ноги комнатные тапочки.

— Юля, тапки надень, а то у меня пол холодный.

— Спасибо, — Юля немного ожила, ровно настолько, чтобы слегка улыбнуться. — Мне бы руки помыть.

— А, конечно! — Открыла дверь в ванную комнату. — Пожалуйста. Полотенце можешь взять любое. Я сейчас чай поставлю и ужин накрою, вы голодные, наверное? — засуетилась Татьяна. Денис решил руки на кухне вымыть, а заодно предупредить о Юлином горе, дабы немного умерить пыл сестры. Вряд ли Юля в своем состоянии сможет ответить ей взаимностью.

— Ты почему не сказал, что приедешь не один? — с ходу напала Таня, но потом смягчилась и спросила тише: — Это та самая загадочная Юлия?..

— Что бы это изменило? — Второй вопрос Денис вежливо проигнорировал.

Таню это ни капли не смутило. В словесных подтверждениях она не нуждалась: помнила красноречивую гравировку на его браслете. Реакция брата на эту девочку также не осталась незамеченной.

— Нашел свою мечту: не пьет, не курит, девственница?

— Угу.

— Вот и правильно. Хватит уже шляться.

Денис взял с тарелки зеленое яблоко и подставил его ко рту сестры, намекая таким образом, что пора уже той остановиться с выводами и рассуждениями.

— А ей сколько лет? — на Таню это, само собой, никак не повлияло, хотя яблоко она надкусила.

• Предыдущая
• 101/172
• Следующая