Подумай дважды (СИ) - Чайка София - Страница 37

• Предыдущая
• 37/57
• Следующая

Неожиданно для Симы, а возможно и для себя самого, Кеша обнял ее и прижал к себе. Сима не нашла в себе сил отстраниться. Она, как никогда нуждалась в сильном плече. К тому же, это было всего лишь объятие товарища по несчастью. Наверное, никто, кроме Кеши, больше не способен понять силу ее горя.

— Мы ее найдем.

— Только так. Только так.

Никто из них не заметил, как открылась и закрылась дверь. Сима подняла голову с плеча Кеши только тогда, когда услышала знакомый голос.

— Что здесь происходит?

На пороге стоял Егор и хмуро смотрел на них. Было заметно, что он еле сдерживается от резких движений. И, возможно, поспешных заключений.

Вспомнив, что в таких случаях обычно произносят: «Это не то, что ты подумал», Сима решила не оправдываться. Тем более что не считала себя виноватой. Более того, она имела право на толику сочувствия.

Серафима медленно освободилась от объятий Кеши и отошла к стене, хотя больше всего хотела броситься к Бритту и разрыдаться на его груди. Он приехал, и не важно, какая причина его сюда привела.

Юля — вот ее главное беспокойство.

— Мою дочь украли.

Егор тотчас прищурил темные глаза и мгновенно очутился рядом. Он поднял руку, видимо желая поддержать, но так и не коснулся ее. Вместо этого Бритт сжал ладонь в кулак и повернулся к Кеше.

— Кто проворонил?

— Не нужно буравить меня взглядом. Это не я. — Кеша дернул головой и со злостью в голосе спросил: — Что ты вообще здесь делаешь? Она и тебе позвонила?

— Это не твое дело. Дверь была открыта, и я вошел.

Сима больше не могла выносить перебранку между мужчинами и выпалила:

— Прекратите сейчас же! Я сама все расскажу. — Она перевела дух и начала. — Это случилось в супермаркете. Таисия Михайловна зашла туда за покупками. Юленька остановилась перед прилавком со сладостями. Затем к няне подошли трое охранников и обвинили ее в воровстве. Нашли у нее в сумочке флешку. Представляешь? Глупость какая! Зачем Таисии Михайловне флешка? Она компьютером пользоваться не умеет.

Егор таки не удержался и взял ее за руку. Наверное, она не так уж хорошо владела лицом, как думала.

— Что произошло потом?

— Пока они разбирались, Юля исчезла. Никто ее не видел. Вокруг без дела слоняется орда продавцов, а девочку никто не заметил. С ума можно сойти!

— Понятно.

— Что тебе понятно? Что тут вообще может быть понятно?! — Кеша дернул Егора за рукав и развернул к себе. — Моя дочь пропала!

— Не ори на меня. Это не я ее похитил. И вообще — чего вы ждете? В милицию звонили?

— Нет, — они с Кешей произнесли это одновременно и так же решительно.

— Так чего же вы ждете? Время уходит!

— Думаешь, мы не знаем? Считаешь себя самым умным?!

— Кеша, не кричи. Егор, звонили похитители и настоятельно рекомендовали ничего не предпринимать до следующего разговора.

Бритт поднес ее руку к губам, поцеловал, и тихо произнес:

— Нельзя слепо следовать указаниям. Нужно ехать в милицию.

Тут Кеша неожиданно для всех оттолкнул от нее Егора и прошипел:

— Хорошо тебе советовать! А если бы пропал твой ребенок? Ты бы тоже позвонил ментам? Признавайся, позвонил?

Сима вдруг поняла, что у нее не осталось сил вмешиваться. Егор же скрипнул зубами и процедил:

— Не знаю.

— Так вот, — Сима от чрезмерного волнения отстраненно наблюдала, как от какой-то внутренней борьбы исказилось лицо Кеши, но совсем не ожидала услышать то, что он сообщил в почти торжественной тишине. — Юля — твоя дочь.

Всего несколько мгновений назад Егор испытал всплеск негодования — когда увидел любимую женщину в объятиях бывшего мужа. Почти бывшего. Ему хотелось встать между ними реально, психологически — любым доступным способом, хотя он всеми силами избегал любого давления на Симу.

Потом Бритт увидел страдание на ее обычно бесстрастном лице и понял, что это — не возвращение прежних чувств, пусть даже призрачных, а утешение. Он хотел иметь на это исключительное право, но пока лишь сделал попытку разобраться в проблеме и посоветовать хоть что-то расстроенным родителям.

Но он оказался не готов к тому, что сообщил ему Кеша. Наверное, никто на его месте не был бы готов. Господи, шесть лет! Его девочке шесть, а он ничего о ней не знал! И она, однозначно, тоже.

Егор смотрел на Симу и вначале не видел ее, настолько мысли поглотили его внимание. Лишь спустя несколько мгновений он заметил потрясение в серых глазах и дрожащую руку у рта. Невозможность понять, знала она об этом или нет убивала, но он заставил себя подождать, давая ей возможность высказаться. Серафима молчала, лишь одинокая слеза скатилась по ее щеке. Затем вторая, третья. Сейчас он не мог прижать ее к себе и успокоить.

— Как такое может быть? — Егор повернулся к Кеше. Он еще не верил в свое отцовство. Не мог поверить. Слишком немыслимым, невозможным это казалось, а сейчас и трагичным. — Или это ложь? Не понимаю зачем? Если тебе не нужна эта девочка, я с удовольствием ее удочерю.

— Так тебе и разрешили! Она — моя! — Кеша схватил его за грудки и встряхнул, насколько это позволяла их похожая комплекция. — Это я ее воспитывал, целовал коленки, когда она падала, и укладывал спать. Не всегда, но старался. Ясно?!

— Ясно! — Егор оторвал от себя пальцы Кеши. — Не понятно только почему ты сказал мне это теперь, а не шесть лет назад. Даже больше, чем шесть. К чему молчать столько времени и выплеснуть это сейчас? Думаешь, я стал бы плохим отцом? К чему тебе чужая дочь?

— Она — моя! И не важно, кто ее биологический отец. — Кеша снял ботинки и надел тапочки. — И тапочки здесь мои. И эта женщина — тоже пока моя.

— Это не надолго.

Егор сам уже не знал, что он чувствует в этот момент — радость от того, что у него есть ребенок, к тому же от дорогой ему женщины или обиду, что эта самая женщина скрыла от него такой важный факт.

С Кешей все понятно. Точнее не все, но он обязательно разберется с ним, но Сима… Может ли женщина не знать о подобном? Может ли скрыть это от любимого? Или она его не любит? Серафима ни разу не сказала ему о любви. Но как бы там ни было, его, Егора, ребенок сейчас в опасности, а он не знает, что предпринять.

Бритт сжал руки в кулаки.

— Прекратите! Оба! — Голос Симы прозвучал почти надрывно. Казалось, что ей не хватает воздуха, и она на грани истерики. — Серафима подошла к Грибову и в упор спросила: — Все это время ты знал и ничего мне не сказал? Даже не намекнул?

— Зачем? Чтобы ты ушла от меня?

— Как я могла? Ты знаешь, мне некуда было идти.

— Разве я плохой отец?

— Бог свидетель, хороший. А как же я? Я тоже имела право знать… что ты в курсе.

Егор решил напомнить о себе. Его вдруг задело, что эти двое разговаривают так, будто они одни, а он лишь вешалка — одинокая и ненужная.

— Вы хотите убедить меня, что не сговорились?

— Что?

Сима повернулась к нему, недоверчиво моргая, будто не веря, что он мог такое произнести. Кеша оказался более красноречивым.

— Я вообще ничего бы не сказал, если бы ты меня не достал.

— С ума можно сойти! — Егор сбросил куртку и повесил ее на локоть. — Теперь я во всем виноват?! Это меня обманули!

— Ты уверен?! Не знаешь, откуда берутся дети?

Сима тряхнула головой, оперлась ладонью одной руки в его грудь, а другой в грудь Грибова.

— Если вы сейчас же не прекратите, я сама буду искать Юлю. Она — моя дочь. А если кто-то из вас в чем-то сомневается, я никого здесь не держу.

Не верилось, что все получилось так просто. Но еще больше в то, что он решился на такое. Шутка ли, похищение ребенка!

Аркадий оправдывал себя тем, что не собирается причинять девочке зло. Он всего лишь хочет получить эти чертовы акции. Даже не их, а компанию, из-за которой Симаков оставил его мать, а затем отказался признать его самого. Своего первенца. Мужчину!

Вместо него компанией и всеми привилегиями владеет сестра и ее хлюпик-муж. Что проку в том, что Серафима — законнорожденная дочь. Она всего лишь вторая и к тому же женщина, а значит беспомощная и глупая, как и все представительницы этой части человечества. Разве она способна принимать самостоятельные решения?

• Предыдущая
• 37/57
• Следующая