Прекрасное далеко - Брэй Либба - Страница 69

• Предыдущая
• 69/158
• Следующая

Всадник придерживает коня, а потом и вовсе останавливается. Я едва дышу от страха. Это Амар. На нем плащ из звериных шкур — и глаза зверей продолжают жить, — и шлем, сооруженный из человеческих черепов. Глаза Амара — черные дыры, и я с трудом подавляю крик. «Не забывай о своей цели, Джемма. Спокойно, спокойно…»

Конь Амара — какое-то сверхъестественное существо, с такими глазами, какие иногда бывают у Пиппы. Он фыркает и скалит зубы, пока Амар внимательно осматривает тропу.

— Я знаю, что ты здесь, — говорит он. — Я чую твою силу. Твою невинность.

Сердце у меня колотится сильнее, чем можно выдержать. С дерева на дерево перелетает ворона, и я пугаюсь, что она сумеет меня обнаружить. Но ворона летит к Амару и садится ему на плечо.

— Время близится. Опасайся рождения мая.

Амар ударяет лошадь пятками в бока и скачет дальше в облаке пыли.

Я остаюсь невидимой, пока не заканчиваю счет до ста, а потом несусь со всех ног к Пограничным землям.

Мне хочется рассказать подругам о Цирцее, но я боюсь. Как я могу признаться, что она до сих пор жива? Что я сама отправилась к ней за советом? Что я дала ей немного магии? Мне плохо становится при мысли о том, что я сделала, о том, как я рисковала. И чего ради? Ради какой-то глупости. Ради предупреждения, что я должна исследовать темные глубины собственной души, как будто сама Цирцея не была самой злобной душой, с какой только мне приходилось встречаться.

Когда я наконец добираюсь до замка и вижу своих подруг, смеющихся и играющих в догонялки, я заметно взбодряюсь. Встреча с Цирцеей была ошибкой, но больше я ничего такого не совершу. И я не пойду туда, пока не придет время вернуть магию и создать союз племен, до того дня, когда она навсегда покинет наш мир.

Мы просыпаемся сияющим воскресным утром, полным цвета и залитым пятнами мягкого света, который придает ландшафту краски, способные порадовать мистера Моне. После чудовищно скучной службы, проведенной полумертвым преподобным Уэйтом, миссис Найтуинг в награду за мученическое терпение предлагает подготовить школу Спенс к костюмированному балу. Мы все надеваем блузы для занятий живописью, засовываем в карманы кисти. На задней лужайке на многочисленных столах разостланы куски холста. Тут же стоят горшки с красками. Мисс Мак-Клити велит нам рисовать пасторальные сцены, достойные рая, чтобы можно было использовать их как декорации для бального представления. Но единственной картиной, приходящей мне на ум, оказывается резвящийся Пан в коротких штанах, тот самый, что висит в лондонском доме бабушки. Я отказываюсь копировать это чудовище, хотя идея принарядить его в корсет кажется весьма соблазнительной.

Фелисити уже погрузилась в работу. Ее кисть окунается то в один горшок, то в другой, и на холсте возникает замок; я улыбаюсь и добавляю к картине островерхие скалы Зимних земель, что виднеются за ним. Мисс Мак-Клити ходит от стола к столу, заложив руки за спину. Она вносит исправления собственной кистью, кладя мазок то тут, то там, добавляя где цветок, где еще какую-то деталь. Меня это раздражает, и мне хочется нарисовать на лице Мак-Клити усы.

— Что это такое?

Мисс Мак-Клити хмурится, рассматривая возникающую на нашем холсте картину Пограничных земель.

— Это из волшебной сказки, — отвечает Фелисити.

И добавляет немного пурпура к ягодам на дереве.

— Волшебные сказки бывают иной раз весьма вероломны. Как заканчивается эта?

Фелисити вызывающе улыбается.

— Разумеется, у нее счастливый конец.

— Выглядит несколько мрачновато.

Мисс Мак-Клити хватается за кисть и наносит несколько розовато-оранжевых пятен на изображенное мной далекое, бурлящее серыми тучами небо Зимних земель. Лучше от этого не становится; получается просто грязноватая мешанина красок.

— Вот так, — говорит мисс Мак-Клити. — Продолжайте.

— Чудовище, — бормочет Фелисити себе под нос. — Обещай, что не дашь ей ни капли магии, Джемма!

— Да я не стану делиться с ней магией даже под угрозой смерти! — клянусь я.

Днем приходят цыганки с корзинами варенья и прочих сладостей. Мы намазываем варенье на хлеб, не заботясь о том, что наши руки перепачканы красками. Мисс Мак-Клити спрашивает, нельзя ли нанять кого-то из цыган, чтобы нарубить дров, и вскоре приходит Картик, и сердце у меня подпрыгивает. Картик снимает куртку, закатывает рукава рубашки до локтей и берется за топор.

Мисс Мак-Клити оставляет нас, чтобы пойти проверить, как идут дела в восточном крыле, и я ускользаю от всех, спеша туда, где работает Картик. Рубашка у него промокла от пота и прилипла к телу. Я предлагаю ему воды. Он оглядывается на Мак-Клити, которая совершенно не обращает на нас внимания. И лишь потом пьет воду и вытирает лоб тыльной стороной ладони.

— Спасибо, — говорит он, улыбаясь волнующей улыбкой.

— Что смешного? — спрашиваю я.

— Я вспомнил самый странный из своих снов, — говорит он и потирает большим пальцем нижнюю губу.

Я заливаюсь краской с головы до ног, по спине бегут мурашки.

— Ну, — говорю я, сжимая кувшин с водой, — это ведь был просто сон.

— Если помнишь, я верю в сны, — возражает Картик, глядя на меня так, что мне приходится изо всех сил отводить глаза, чтобы не наброситься на него с поцелуями.

— Я… мне нужно поговорить с тобой об одном очень важном деле, — говорю я. — В Лондоне я встретилась с мистером Фоулсоном. Нас пригласили на ужин в общество Гиппократа. И он ждал меня там, снаружи.

Картик выдергивает топор, воткнутый в обрубок дерева. Его челюсти сжимаются.

— И чего он хотел?

— Магии. Я сказала ему, что передала ее Ордену, но он мне не поверил. Он угрожал неприятностями, а когда на следующий вечер Томас вернулся домой, он сказал, что его пригласили вступить в некий особый мужской клуб. А на его лацкане я увидела булавку со знаком Ракшана.

— Это не просто так, — говорит Картик. — Они его завлекают.

— Я должна встретиться с Ракшана, — говорю я. — Ты можешь это устроить?

— Нет.

Он решительно взмахивает топором.

— Но они могут что-то сделать с моим братом!

— Он взрослый человек.

— Как ты можешь быть таким жестоким? У тебя ведь тоже был брат!

— Был когда-то.

Он опять взмахивает топором, и бревно разлетается на две половины.

— Пожалуйста… — прошу я.

Картик снова оглядывается на восточное крыло, потом кивает в сторону прачечной.

— Не здесь. Вон там.

Я жду в прачечной. Сегодня здесь нет прачек; старое помещение из камня и дерева пусто. Я нетерпеливо шагаю туда-сюда, мимо плиты, на которой выстроились в ожидании нагрева утюги. Я шагаю мимо больших медных ванн и задеваю ногами стиральные доски, поглядываю на длинные шесты с утолщенными концами — для вытаскивания белья из баков. Я толкаю каток для белья, и он начинает медленно вращаться. Я знаю, что эта вещь предназначена для того, чтобы выжимать воду из мокрых вещей, он стискивает их между длинными валиками… Как бы мне хотелось пропустить сквозь эту машину свои насквозь промокшие мысли, чтобы они просохли и стали легкими, не давили так на меня…

Наконец приходит Картик. Он останавливается так близко, что я ощущаю запах пота и травы, исходящий от него.

— Ты не представляешь, на что способны Ракшана, — предостерегает он меня.

— Тем больше причин отогнать их подальше от Тома!

— Нет! Ты должна держаться в стороне от Фоулсона и братства. Джемма, посмотри на меня!

Я этого не делаю, и потому Картик берет меня за подбородок и вынуждает взглянуть ему в глаза.

— Если твой брат будет и дальше вести себя так глупо, он будет для тебя потерян. Я не отдам тебя Ракшана.

На моих глазах вскипают гневные слезы. Я смаргиваю их.

— Я видела Амара. В сферах.

Я как будто ударила Картика.

— Где? Когда?

Он разжимает пальцы, и я отодвигаюсь на безопасное расстояние от него, к какой-то ванне.

• Предыдущая
• 69/158
• Следующая