Убийца, мой приятель (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 23

• Предыдущая
• 23/219
• Следующая

– Очень плохо, – ответил я. – Боюсь, Джем из тех, кто раз преступив закон, предпочитают по ту сторону его и остаться. Что ж, по крайней мере, там, куда он держит путь, первый встречный не станет указывать на него пальцем.

– Как бы мне хотелось увидеть его, – прошептала она, будто размышляя вслух.

– Вам? Это было бы слишком жестоко. Зачем напоминать лишний раз человеку, кому он обязан своим падением?

Роз зарделась от возмущения:

– Вы говорите со мной так, словно я во всём виновата!

– Полагаю, так оно и есть, – заявил я без обиняков. – Вы позволили Джему ухаживать за собой, делая вид, будто вам это нравится. Но скажите, разве у него не было причин для ревности? Неужели он сам их выдумал?

– Я совсем забыла о том, какой у него необузданный нрав, – печально молвила Роз. – До сих пор не могу поверить в то, что произошло. Рядом со мной он всегда был так мягок. Кроме того, я не была связана с ним каким-либо обещанием и выслушать Мика имела полное право – почему бы нет?

– Правом этим, конечно, вы воспользовались.

– Возможно, и так, – честно призналась Роз. – Он из тех, кто способен заставить тебя поверить во что угодно. И кто легко раздаёт обещания ради того лишь, чтобы их тут же нарушить. Обещания эти погубили тут многих. И хотя мне Мик не сделал дурного, я заявила, что между нами всё кончено. Тогда-то он и произнёс слова, которые…

– Едва не стоили ему жизни, – закончил я за неё. – Конечно, он был нетрезв. А такого, как он, если уж заведёшь, то не остановишь.

– С тех пор я не обмолвилась с Миком ни словом, – произнесла Роз, как бы оправдываясь.

«Всё это, дорогая моя, очень мило, но этим дела теперь не поправишь», – заметил я про себя. Потом не сдержался и вслух добавил:

– Вряд ли это известие утешит Джемми Кинга, где бы он ни был сейчас – в тюрьме или на корабле, среди незнакомых людей.

И тут Роз, к моему удивлению, расплакалась. Я понял, что проповеди моей пришёл конец.

– Не плачьте, – пробормотал я, чувствуя себя совершенно беспомощным.

– Я не считаю, что во всём виновата, – снова заговорила она. – Хотя, конечно, не будь меня, Джема никогда не постигла бы такая участь. Сама мысль об этом для меня сейчас невыносима. Я всё сделала бы, чтобы хоть как-то ему помочь, хоть что-то поправить!

– Неужели? Даже вышли бы за него замуж? – спросил я, не пытаясь скрыть любопытство.

– Вышла бы. – Роз опустила ладони и приоткрыла лицо. Голос её зазвучал теперь твёрдо и убедительно. – Но вы же знаете, это невозможно. Отец скорее увидит меня мёртвой, чем согласится на брак с Джемом.

– Да, верно.

В ту же секунду, будто в подтверждение прозвучавших слов, передо мной вырос коренастый кузнец в гетрах и фартуке, типичный представитель сельского сообщества – упрямый, ограниченный, по-своему добродушный. В юности Эванс был популярным проповедником, но собственной паствы в Эверсфолде собрать не сумел и вскоре стал посещать церковь наравне с остальными. Мы вышли на крыльцо и некоторое время сидели, наблюдая за тем, как весь сельский приход в лице полудюжины крестьян расходится по домам после вечерней службы.

– Неужто это Джо Мерфи?! – воскликнул я при виде человека со взъерошенными волосами и странным выражением лица, лихо сбежавшего по ступенькам. На нём была поношенная ряса, извлечённая, очевидно, из гардероба священника. – И он церковь стал посещать? Ну, это уже ни в какие ворота не лезет.

– Серьёзным стал человеком: органные мехи раздувает, – торжественно сообщил Эванс.

Прежде Джо жил как в тумане, предаваясь в основном двум утехам: браконьерству (об этом мы только догадывались) и джину (о чём все знали наверняка). В силу некоторых особенностей интеллекта (не совладавшего, очевидно, с последствиями второй привычки) ему прощали все эти безобразия, считая любую проделку для этого безобидного сельского шута совершенно естественной.

– Он принял обет и хранит ему верность вот уж почти два года, – добавила Роз. – Сначала стал разносить церковные книги и получил прозвище Святоша Джо, но потом занемог и теперь, кроме как раздувать мехи, ни на что не способен.

– Ну, Мерфи, добрый вечер, – окликнул я новообращённого прихожанина. – Откуда путь держишь?

Он тронул пальцами полы шляпы, как бы давая понять, что весьма рад меня видеть.

– Вера святая ведёт меня. А откуда? Всегда из церкви. В пятнадцатый вечер месяца – ох и длинный же псалом! Дай бог, чтобы вам, хозяин, никогда не пришлось зарабатывать хлеб насущный раздуванием мехов.

– Рад был услышать, что ты изменился к лучшему, – заметил я с некоторым сомнением, ибо разглядел в физиономии Святоши Джо некоторые признаки того, что по крайней мере с одной из своих привычек он порвал не окончательно.

– Спиртного в рот теперь не беру, – тут же развеял он все мои сомнения. – Вкус вина успел уже позабыть.

Джо испустил тяжкий вздох, пожелал мне спокойной ночи и двинулся прочь, напевая под нос то ли псалом, то ли что-то ещё.

– И он ничего не слыхал о Мике? – спросил я. – Они же были неразлучны.

– Ничего, – ответила Роз. – Что ему наш Эверсфолд? Мик теперь птица иного полёта.

Местные жители оправдывали безобразия Мика пагубным влиянием Джо, но в действительности это были два сапога пара. Более того, подле своевольного Мика Джо всегда оставался лишь бледной тенью.

Заглянув в тот вечер к себе в блокнот, я нашёл там записку с адресованными Паркеру извинениями, которую сунул сюда по ошибке. Отправлять письмо было уже слишком поздно. Посоветовавшись с матушкой (она у меня – сама пунктуальность), я решил, что поеду к нему, как мы и договаривались, в понедельник, а домой вернусь в среду. Вот такие случайности круто меняют подчас судьбу человека.

До Вудс-энда я добрался уже после того, как сгустились сырые, ветреные сумерки. Станция эта выглядела ещё более заброшенной людьми и Богом, чем даже большинство её насквозь продуваемых и промокаемых соплеменниц. Приметив едва различимые силуэты двух человекоподобных существ, которые стояли опершись об ограду, я принял их за носильщика с кучером.

– Далеко ли до Свэйлклиффа?

– Добрая миля будет, если не две – а к ним прибавь ещё две с половиной.

Из этого не слишком исчерпывающего и достаточно вызывающего ответа следовало, что собеседник мой – представитель свободных ремёсел и потому от общения со мной не ждёт ничего для себя полезного.

– Я направляюсь в Свэйлклифф. Не найдётся ли здесь двуколки, которая могла бы меня подбросить?

– Билл, парень направляется в Свэйлклифф. – Один из них со сдавленным смешком толкнул приятеля в бок. – И просит его подбросить…

– В замок Свэйлклифф, – уточнил я. – Вы знаете, где он?

Вопрос этот вызвал новый взрыв непонятного мне веселья. Носильщик, впрочем, отделился-таки от ограды и, обменявшись нечленораздельными, но, судя по реакции, необычайно остроумными шуточками в мой адрес с дружком-бездельником, взял мои вещи. Спустя ещё десять минут с постоялого двора выехала открытая двуколка.

Из-за непролазной грязи короткий путь оказался на редкость долгим. Дождь, правда, прекратился, да и ветер начал стихать: теперь он налетал лишь редкими стремительными порывами. Тяжёлые массы чёрных облаков, напоминавших базальтовые колонны, унеслись прочь к горизонту. Небо над головой очистилось, и воссияла луна, такая яркая, какой она бывает только после дождя. Местность, по которой мы проезжали, поразила меня своей пышной растительностью. Гигантские вязы, сикоморы и буки, густо увитые плющом, обступали дорогу, погружая наш путь во мрак. Даже путник, не смыслящий, вроде меня, в географии, легко мог предположить, что где-то рядом протекает река. Неожиданно свернув с основной колеи, мы въехали в ворота недавно отстроенной сторожки, забрали вверх по холму и ещё милю, если не больше, продвигались по частным владениям Свэйлклиффа. По обе стороны от нас раскинулась живописная чаща, присутствие которой под тенью огромных деревьев нелегко было угадать. Ещё немного – и слева зачернел глубокий овраг, буйством зелени напомнивший мне болота штата Каролина.

• Предыдущая
• 23/219
• Следующая