Великий псевдоним - Похлебкин Вильям Васильевич - Страница 27
- Предыдущая
- 27/31
- Следующая
– Что делать? – Будем работать, – невозмутимо заявляет он.
– Но кто же будет переводить? – нервно спрашивает Ч.Болен.
– Переводить будет Бережков. Вызовите его.
– Но Бережков же немецкий переводчик, а не английский, – не унимается Ч.Болен..
– Это не имеет значения, – заявляет Сталин.
С американцами – шок!
– Как так не имеет значения?
– Я ему прикажу и Бережков будет переводить с английского, – спокойно объясняет Сталин.
Действительно, явившийся тотчас Бережков отвечает на приказание Сталина – «есть!», блестяще проводит свою работу, а американцы, находящиеся в состоянии легкого обалдения во все время переговоров, следят не столько за их ходом, сколько не устают поражаться гладкому английскому Бережкова, и почти (а может быть и на все 100%) верят, что «Сталин может приказать все, что угодно, и это непременно будет исполнено».
Этот эпизод говорит о том, что Сталин не только питал слабость к тому, чтобы производить эффект, но и о том, что он имел огромное терпение, выдержку и умел ждать «нужного момента» даже годы. Он знал, что «хороша ложка к обеду», а психологическая атака на противника – всегда хорошая «подстилка» для собственного успеха в переговорах.
И в таких вопросах, по его мнению, «мелочей» не бывает. Любая мелочь должна быть использована для дела и к делу.
Здесь вновь нельзя не провести параллели с В.И.Лениным.
Ленин также знал и умел использовать отдельные случаи, детали, события – для общего и большого дела. Для иллюстрации или пропаганды какой-либо мысли или мероприятия. Но при этом никогда, и ни в малейшей степени Ленина не интересовал внешний эффект. Наоборот, он сознательно стремился избежать каких-либо эффектов, притушить их даже, если они возникали естественно.
Сталин же, наоборот, способен был незаметно, но тщательно подготовить эффект, более того, стремился подать его театрально, драматургически сильно. У него не было «экспромтов», он любил предварительную режиссуру любых мероприятий, так как считал, что только то, что проверено, прорепетировано, отработано заранее, может принести успех. Отсюда – требование Сталина к ораторам и докладчикам – заранее письменно готовить свои выступления. Важно, чтобы человек глубоко проработал то, что предстоит ему говорить. На деле же это важное в русских условиях требование, было извращено некомпетентными и неграмотными людьми в аппарате и среднем звене управления: выступления подготавливались низшими работниками, а зачитывались эти шпаргалки – уже совершенно формально и без души – руководителями.
Один только Сталин в 20-50-х годах продолжал сам писать и готовить свои выступления и доклады, свои статьи. Во всех остальных звеньях управления страной перешли на пользование шпаргалками, заготовленными не лучшими, а самыми худшими, самыми низшими представителями советского чиновничества. Спрашивается – можно ли винить в этом Сталина, или вернее будет сказать, что даже ему оказалось не под силу борьба с ленью, всеобщей косностью и вездесущим русским «авось, и так сойдет». И не в этом ли факте невозможности добиться нужных результатов в стране, путем терпеливой, долгой разъяснительной работы, Сталину, который знал, что надо спешить (ибо «отсталых бьют») в конце концов, пришлось уповать только на приказы, наказания, репрессии, как на единственную возможную форму эффективного руководства страной, где прежде столетиями процветали и укоренялись разгильдяйство, наплевательское отношение к казенной собственности, взяточничество, воровство и мошенничество во всех звеньях государственного аппарата и во всех порах общественной структуры населения?
Недаром Сталин подчеркивал в одном из своих выступлений, что особенностью реформаторской деятельности Петра I было то, что ему к сожалению, пришлось бороться с варварством и отсталостью в стране – не цивилизованными, а варварскими методами.
Ибо так не он хотел и мог, а такие формы борьбы навязывала ему историческая обстановка и общественные условия русского государства, и даже сама национальная психология русского народа, о чем никак нельзя забывать!
Среди «мифов» и «легенд», сложившихся вокруг имени Сталина и получивших распространение, не столько в «народе», сколько среди интеллигенции, особенно оппозиционно настроенной по отношению к Сталину, надо отметить, по крайней мере два «мифа», пущенных еще в 20-30-х годах троцкистами, и предназначенных для создания о Сталине представления, как о недалеком, малообразованном человеке, и уж во всяком случае, не обладающим качествами «европейского интеллигента», а своего рода каком-то «азиате».
Во-первых, это «миф» о том, что Сталин «никакими языками не владел и даже русским – плохо». Во-вторых, что Сталин, якобы, никогда нигде не бывал, никуда не выезжал, а жил весь свой век «затворником Кремля» и уж внешнего мира – вовсе не видел.
Оба эти мифа глупы тем, что они рассчитаны на примитивных людей и людей совершенно аполитичных, не знакомых даже в общих чертах с историей партии, не говоря уже о биографии Сталина. Вот почему эти примитивные «обвинения» практически не нуждаются даже в опровержениях, ибо любой элементарно грамотный исторически и политически человек, видит хорошо их лживость и предвзятость.
Так, Сталин за свою жизнь объездил и работал, знал условия не только Закавказья (Грузии, Азербайджана, Армении), но и Петербургской, Ярославской и Вологодской губерний, бывал, хотя и не по своей воле, в Сибири, в Красноярской (Курейка), в Томской губернии (сев. часть – Нарымский край), в советское время выезжал в Карелию, на Кольский полуостров, (Кола, Мурманск), неплохо знал Среднее Поволжье, а еще ранее – в гражданскую войну – Нижнее Поволжье – от Царицына до Астрахани.
Во время борьбы с Деникиным, Сталин, имея Ставку в Серпухове, знакомился с обстановкой в Тульской, Рязанской областях и особенно на Верхнем Дону и в Донбассе. А во время советско-польской войны 1920-1921 гг. с положением в Белоруссии и на Украине, в разные пункты которых ему приходилось выезжать в ходе войны.
Что же касается зарубежных стран, то еще до революции Сталин по партийным делам выезжал (в том числе для участия в конференциях и Съездах партии) в Финляндию, Швецию, Данию, Германию, Польшу, Австро-Венгрию, Англию. А из азиатских стран наиболее хорошо был знаком с положением в Турции и Персии, был в Тегеране, проехав специальным поездом через весь Иранский Азербайджан.
Что же касается знания языков, то не владея ими в активной, разговорной форме, Сталин относительно свободно читал по-немецки, знал латынь, хорошо древнегреческий, церковно-славянский, разбирался в фарси (персидский), понимал по-армянски, не говоря уже о грузинском и русском, который также можно считать иностранным языком для Сталина. Одно время, в середине 20-х годов Сталин занимался также французским, но о результатах этих занятий сведений не имеется.
Более того, он всегда, с юношеских лет, проявлял интерес к языкам в смысле их теоретического познания и поэтому его выступления к концу жизни по вопросам языкознания, – были неожиданны только для профанов и для обывателей, которым всегда кажутся невероятными разносторонние знания, обнаруживаемые государственным деятелем, особенно политиком или военным. Хотя именно это обстоятельство должно считаться и восприниматься, как не только нормальное, но и обязательное для крупного руководителя
Все это, с одной стороны, объясняет, почему Сталин со знанием дела, предметно, руководил страной целых три десятилетия почти единолично, а во-вторых, подтверждает, что без подобных общих знаний и подготовки не мог состояться в качестве руководителя страны никто другой, как из сталинского окружения, так и после Сталина, в том числе наши так называемые послесталинские лидеры – Хрущев, Брежнев, Горбачев.
Все они на несколько порядков уступали Сталину не только в способностях, в личной одаренности, но и в области даже формального и фактического образования, в области знания страны, народа и внешнего мира.
- Предыдущая
- 27/31
- Следующая
