Хасидские истории. Поздние учителя - Бубер Мартин - Страница 21

Цадик, бывший в числе слушающих, спросил: «И в самом деле рабби помнит, как он вытянул шею из-за плеча няньки?» Рабби Хаим ответил: «Я не мог не запомнить этого, потому что у меня, у маленького, была замечательная душа, и если бы впоследствии ничего не изменилось, из меня бы что-нибудь да вышло. Потому я и был одарен такой памятью, чтобы помнить, как все было».

Рабби Моше-Лейб узнал, что его друг, рабби из Бердичева, заболел. В субботу Моше-Лейб многократно называл имя своего друга и молился за его выздоровление. Затем он надел новые сафьяновые башмаки, туго зашнуровал их и начал танцевать.

Бывший тогда в его доме цадик рассказывал: «Его танец прямо-таки излучал энергию. Каждое его движение было исполнено тайны. Необычный свет залил комнату, и все присутствующие видели, как силы небесные танцевали вместе с ним».

Один хасид рассказывал: «Мне довелось быть на свадьбе внука рабби Моше-Лейба, где собралось много гостей. Когда все образовали круг для свадебного танца, неожиданно в самую середину выскочил человек в кургузой крестьянской одежде и с короткой крестьянской трубочкой в зубах и принялся танцевать в одиночку. Я чуть было не схватил его за рукав, решив, что это какой-то ненормальный осмелился вступить в круг цадиков, но удержался, увидев, как все присутствующие смотрят на него в почтительном молчании. И я понял, что это был сам рабби».

Цадик, бывший на волосок от смерти, поднялся и начал танцевать. А когда окружающие попытались остановить его, он сказал: «Сейчас время танцевать». Потом он рассказал: «Когда рабби Ури из Стрельска ездил по округе и собирал деньги на благотворительные нужды, он заехал в Сасов, к тамошнему рабби. “У меня нет денег, – сказал тот, – но я могу станцевать для тебя”. Он танцевал всю ночь напролет, и рабби Ури не мог оторвать от него глаз, поскольку каждый его шаг был исполнен священного смысла. Когда настало утро, рабби Моше-Лейб сказал: “А сейчас я пойду и соберу немного денег на рынке и на улицах”.

Он ушел и вернулся только через два дня. Когда его спросили, где он был, рабби Моше-Лейб ответил: “Как-то в молодые годы у меня была нужда в деньгах – для выкупа заключенных. Я начал собирать деньги вместе с одним мальчиком, который должен был показать мне, где живут богатые люди. Мальчик так хорошо делал свое дело, что вскоре мы набрали необходимую сумму. И я тогда пообещал ему, что приду танцевать на его свадьбе. И вот сейчас я пришел в Елочек и услышал звуки веселой музыки, и я пошел на эти звуки, и узнал, что тот мальчик, с которым мы тогда собирали деньги, сейчас празднует свою свадьбу. Я танцевал на его свадьбе и развеселил всех, и сам я сейчас веселее всех”».

«И вот почему я считаю, – добавил цадик, рассказавший эту историю, – что когда к тебе приходят с какой-то просьбой – значит, это время танцевать».

Рассказывают.

В какой-то деревне женщина лежала в родах несколько дней и все никак не могла разродиться. Тогда послали гонца к рабби из Сасова попросить его молить Бога, чтобы Он сжалился над этой женщиной. В глухую полночь гонец добрался до Сасова, но он не знал там никого и не мог найти дорогу в темноте. Только в одном доме еще горел свет. Гонец постучался в дверь, и его впустил пожилой человек. Он налил ему коньяку, чтобы тот взбодрился, и спросил его о цели прихода. Услыхав всю историю, он сказал: «Сейчас уже слишком поздно. Ложись и спи, а с утра я отведу тебя к рабби». Он накормил гонца и приготовил ему постель.

Рано утром гонец проснулся и почувствовал себя неловко, потому что поддался чувству усталости и позволил пожилому человеку уговорить себя и отложить посещение рабби до утра. Но тут в комнату вошел хозяин дома и сказал: «Возрадуйся! Мне только что сообщили, что эта женщина родила здорового мальчика. Ты можешь пойти в соседнюю деревню и известить ее родственников». Когда гонец вышел из дома, то из разговоров с соседями он понял, что провел ночь у рабби; он, однако, не осмелился снова зайти к нему.

Рабби Моше-Лейб говорил: «Жизненный путь в этом мире подобен лезвию бритвы. По ту сторону преисподняя, и по эту сторону преисподняя, а между ними и пролегает путь нашей жизни».

Рабби Моше-Лейб говорил: «Человек, который не в состоянии каждый день выделить для себя хотя бы один час времени, не может называться человеком».

Рабби Моше-Лейб говорил: «Как легко бедняку зависеть от Бога! От кого бы еще ему зависеть? Но как трудно богачу зависеть от Бога! Все, чем он обладает, постоянно твердит ему: “Ты должен зависеть от меня!”»

Рабби из Ружина рассказывал: «Когда святой Баал Шем Тов спасал жизнь больного мальчика, к которому он был очень привязан, он велел отлить свечу из чистого воска, пошел в лес, укрепил свечу на дереве и зажег ее. После этого он произнес долгую молитву. Свеча горела всю ночь. Когда настало утро, мальчик выздоровел.

Когда моему прадеду, Великому Магиду, ученику святого Баал Шем Това, пришлось спасать жизнь больного ребенка, он уже не знал тайного смысла слов, на которых ему должно было сосредоточиться. Он сделал все то, что сделал его учитель, и воззвал к его имени. И жизнь мальчика была спасена.

Когда рабби Моше-Лейб, ученик ученика Великого Магида, оказался в таком же положении, он сказал: “У нас уже нет сил сделать даже то, что делалось когда-то. Но я расскажу о том, как это некогда делалось, и Господь мне поможет”. И жизнь мальчика была спасена».

Рабби Моше-Лейб от всей души желал обрести хотя бы одну из добродетелей, свойственных его учителю рабби Шмелке из Никольсбурга: любовь к Израилю. И он обрел эту добродетель, причем в значительной степени. Когда он серьезно заболел и провел в постели два с половиной года, терзаемый болями, он все больше и больше уверялся в том, что страдает в имя Израиля, и хотя его боль не ослабевала, но это придавало ему силы.

Как-то рабби Моше-Лейбу довелось устраивать свадьбу двух сирот, и он делал все возможное, чтобы молодые не чувствовали себя одинокими в такой день. Когда пара вступила под хупу, лицо рабби осветилось счастливой улыбкой, потому что он почувствовал себя дважды отцом. Он с удовольствием слушал мелодию, которую играли в этот момент музыканты, а потом сказал окружающим его людям: «Когда в назначенный судьбою день мне будет суждено отправиться в мой вечный дом, я бы хотел, чтобы это происходило под звуки этой мелодии».

Прошло немало лет, и его слова были давно уже позабыты, но вот как-то в снежный зимний день несколько музыкантов ехали в Броды играть там на свадьбе. Вдруг лошади натянули постромки и сами пустились рысью, да так, что кучер не мог их удержать. Они ехали все быстрее и быстрее, сани трясло все сильнее и сильнее, и вот они оказались на кладбище. Музыканты спросили, кого хоронят, и услышали в ответ, что хоронят рабби Моше-Лейба. И они вспомнили, как много лет тому назад они играли на свадьбе двух сирот, и еще многие вспомнили тот день, и все в один голос воскликнули: «Играйте ту свадебную мелодию!»

Рассказывали.

Когда рабби Моше-Лейб умер, он сказал себе: «Теперь я свободен от исполнения заповедей. Что же я могу теперь сделать, чтобы выполнить Господню волю?» Он поразмыслил немного. «Несомненно, Господь захочет наказать меня за мои многочисленные грехи!» Он бросился бежать изо всех сил и спрыгнул прямехонько в ад. Это вызвало смятение на небесах, и вскоре князю тьмы было велено не поддерживать адский огонь, пока там находится рабби Моше-Лейб. Тогда князь тьмы принялся умолять цадика отправиться в рай, поскольку место, где он находится, безусловно, не предназначено для него. Невозможно же ради одного человека прекратить все адские муки.