Искупление Габриеля - Рейнард Сильвейн - Страница 34

• Предыдущая
• 34/110
• Следующая

Услышав имя Габриеля, итальянец наотмашь ударил ее по лицу.

Прежде Кристу никто пальцем не трогал. В эту ночь и утро она на собственной шкуре испытала немало того, о чем раньше лишь слышала. Болели не только ссадины на лице. Болело и между ног, причем сильно. На такое она не соглашалась. Она вообще не была готова к подобному обращению с собой.

Джузеппе словно подменили. Куда только делась его былая нежность? Он в ярости порвал на ней корсет и заставил лечь в постель. Он ругался, проклинал ее и Габриеля. Когда она попыталась воспротивиться, Паччиани ударил ее снова.

Вспоминая события ужасной ночи, Криста наклонилась над унитазом, и ее вывернуло. Немного очухавшись, она прислонилась к столешнице умывальника и стала пить воду.

До вчерашнего вечера Криста считала, что бразды правления принадлежат ей. Она решала, с кем ей трахаться и чем мужчины должны платить за утехи с ней. До сих пор любовников бросала она. Но вчера Паччиани лишил ее привычного контроля.

Он взял больше. Вспоминая об этом, Криста кусала губы, не позволяя пролиться слезам, полным бессильной злости.

Она на цыпочках вернулась в спальню. Паччиани спал. Слушая его храп, Криста поняла: пора убираться отсюда.

Еще вчера она бы долго выбирала, что? надеть, чтобы все детали сочетались по цвету и фасону. Сегодня она просто нацепила на себя первую попавшуюся одежду, затем торопливо побросала в чемодан свои вещи. На порванные корсет и чулки она даже не взглянула.

Паччиани шумно вздохнул. Криста испуганно обернулась. Итальянец что-то пробормотал. Его храп возобновился.

Криста нашла свою сумочку, где лежал паспорт, сдернула с вешалки плащ и направилась к выходу. Она была почти у двери, когда вспомнила про свои часы марки «Бом и Мерсье», оставшиеся на прикроватном столике. Часы находились почти рядом с головой спящего Паччиани. Кристе не хотелось уезжать без часов. Они были ей дороги по чисто сентиментальным причинам.

Криста снова подошла к кровати. Дыхание Паччиани сделалось неровным. Он застонал и повернулся к ней.

Не оглядываясь, Криста бросилась к двери, открыла ее и тихо закрыла с обратной стороны.

Черт с ними, с этими часами!

Прямо в такси, которое везло ее на вокзал, Криста начала обдумывать план мести. Все мысли о профессоре Габриеле О. Эмерсоне и его молодой жене Джулианне начисто выветрились из ее головы.

– Прости, что меня не было на твоей выпускной церемонии в Торонто, – сказал Габриель.

Они брели по залам Музея Ашмола. Чтобы попасть туда, им было достаточно выйти из отеля и перейти через улицу.

– Я искала тебя. Я была уверена, что ты обязательно придешь.

– Пойми, я не мог находиться в одном помещении с тобой и не подойти к тебе. А сделать это в присутствии Джереми и декана Араса… – Габриель покачал головой. – Но я обязательно приду на церемонию твоего окончания докторантуры.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Спасибо. – Джулия встала на цыпочки и поцеловала мужа.

Их экскурсия продолжалась. Они шли, иногда останавливаясь, чтобы полюбоваться тем или иным экспонатом. Святая Люция, изображенная на средневековой картине, была очень похожа на Рейчел.

– Кстати, твоя сестра прислала мне электронное письмо, – сказала Джулия. – Спрашивала, как прошла лекция.

– Рейчел беременна?

– Об этом она не пишет. Если нет, то причина не в их лености.

– Что-то я не в восторге от этой картины, – сморщил нос Габриель.

– Рейчел тоже была бы не в восторге от твоей презрительной физиономии. А я вспоминаю, как она не меньше моего радовалась, когда мы с тобой поженились.

– Что-то трудно верится, – прошептал Габриель, увлекая жену в темный угол зала.

– Рейчел пишет, что с радостью приедет к нам в Кембридж на День труда.

– Тсс! Я пытаюсь тебя поцеловать, а ты своими разговорами мешаешь мне.

– Подожди, – засмеялась Джулия. – Я еще не все сказала.

– Тогда говори побыстрее.

Его губы остановились в паре дюймов от ее губ.

– Кстати, это серьезно. Рейчел с Эроном просили: когда мы будем в Ассизи, поставить за них свечку. Она просит, чтобы мы помолились за рождение у них ребенка.

– Думаю, молитвы Ричарда куда действеннее моих. Хотя я тоже молюсь по тому же поводу.

Габриелю было не спрятать надежду, сиявшую в его глазах, словно безответная молитва была для него вожделенным сокровищем.

Джулия заметила эту перемену, однако промолчала. Вчера она только-только отпраздновала свое вхождение в научный мир, а сегодня Габриель снова намекает ей, что хочет ребенка. Его надежда на отцовство будила в Джулии утихшее было чувство вины.

Свет в его глазах постепенно гас.

– Почему ты на меня так смотришь? – спросил Габриель, разжимая руки.

– Как?

– Словно ты услышала от меня что-то неприятное.

– Не выдумывай, – сказала Джулия, заставляя себя улыбнуться.

– Неужели тебе так неприятна мысль о нашем общем ребенке? – В лице Габриеля появилась хорошо знакомая ей жесткость.

– Конечно же нет, – возразила Джулия, сплетая их пальцы. – Просто мне трудно думать о детях, когда все мои мысли вертятся вокруг недавней конференции и моей докторантуры.

– Джулианна, это же не ситуация «или – или». Я бы никогда не заставил тебя пожертвовать своими мечтами. По-моему, ты в этом неоднократно убеждалась. – Тон его голоса стал ледяным.

– Если помнишь, твоя жертва принесла немало страданий нам обоим, – сказала Джулия.

– Намек принят. – Он выпустил ее руку и кивнул в сторону коридора. – Идем?

Джулия сама взяла его за руку:

– Габриель, еще до женитьбы я говорила тебе, как мне хочется, чтобы по нашему дому бегали синеглазые мальчишки, похожие на тебя. Это желание никуда не исчезло.

– Тогда почему мы не можем говорить о детях? Джулианна, я не понимаю тебя. Если бы мы вздумали поехать в Африку, то обязательно говорили бы о поездке. Если бы захотели построить дом, обсуждали бы его постройку. Почему же мы не можем говорить о будущем ребенке?

– Потому что я не в силах сказать тебе «нет», видя надежду в твоих глазах. Получается, я лишаю тебя счастья. – Ее глаза наполнились слезами. – Я не хочу уподобляться какой-нибудь карьеристке с холодным сердцем и становиться между тобой и твоими мечтами.

Габриель крепко обнял ее:

– Дорогая, у меня и в мыслях не было уподоблять тебя карьеристке. – Просунув руку под волосы, он стал нежно гладить ее шею. – Музей неподходящее место для подобных разговоров, но знай: я никогда не думаю о тебе в таком ключе. Я не раз говорил тебе, что готов ждать. Я понимаю твое желание закончить докторантуру. Я еще никогда так не гордился тобой, как вчера, когда ты стояла на кафедре. Ты была просто фантастически красивой. – Он поцеловал ее чуть ниже уха. – Когда я завожу разговор о семье, клянусь тебе, я ни в коем случае не пытаюсь на тебя давить. Мне просто нравится говорить об этом. Думаю, и тебе тоже. Мы ведь можем говорить о будущем, строить планы. Нам совсем не обязательно торопиться. Дети – это очень серьезное решение, особенно если учесть наследственность каждого из нас. Думаю, ты разделяешь мое мнение на этот счет. Я просто хочу, чтобы мы иногда говорили об этом. Прости, что подпортил тебе торжество. Конечно, ты сейчас мысленно еще на конференции… Но обещай, что не будешь противиться разговорам на эту тему. Пусть даже и в самых общих чертах.

– Конечно, Габриель. Просто сама эта тема вызывает у меня беспокойство.

– Значит, я должен научиться так ее преподносить, чтобы она тебя не настораживала. Только, пожалуйста, не называй себя больше ни карьеристкой, ни женщиной с холодным сердцем. – Габриель пристально посмотрел на нее. – Ни то ни другое к тебе не относится. И конечно же, я не допущу, чтобы кто-то награждал мою жену подобными эпитетами. – (Джулия кивнула.) – Вот и хорошо. – Габриель взял ее за руку и повел дальше. – Насколько помню, ты рассказывала мне о письме Рейчел.

– Я запомнила ее слова: «Я готова отдать все, что имею. Я возношу все известные мне молитвы: христианские, мусульманские, иудейские и даже зороастрийские».

• Предыдущая
• 34/110
• Следующая