Искупление Габриеля - Рейнард Сильвейн - Страница 85

• Предыдущая
• 85/110
• Следующая

Джулия ослепительно улыбнулась, словно Габриель подарил ей весь мир.

– Габриель, я ведь тоже очень по тебе скучала. Общество Ребекки не могло мне тебя заменить. Я сидела и грустила. Дом стал совсем пустым. А как отвратительно спать одной.

Он засмеялся, и ее тело мгновенно отозвалось на его смех.

– Напомни мне этот разговор, если меня снова угораздит куда-нибудь поехать без тебя.

– Мужчина должен делать то, что необходимо. Но нигде не сказано, что ему нельзя брать с собой свою жену. – Джулия отвела ему волосы, упавшие на лоб.

– Я бы никогда не решился спорить с обнаженной женщиной.

Ее лицо вдруг стало задумчивым. Габриель это заметил и насторожился:

– Никак я тебя чем-то огорчил?

– Нет. Мне вспомнились слова, которые часто повторяла Грейс.

– Какие?

– Она называла брак таинством, соединяющим двоих. И они действительно становятся одним целым. Когда мы расстаемся, я чувствую, будто лишилась части тела. И я рада, что у тебя такие же ощущения.

– Я это почувствовал еще до нашей женитьбы, но сейчас все стало острее. Я испытывал настоящую боль.

– Я слышала, что брак важнее и главнее любви. Долгое время эти слова казались мне странными. Я даже мысленно спорила. А теперь понимаю: это действительно так. Но почему – объяснить не могу.

– Я тоже, – признался Габриель. – Наверное, потому Грейс и называла брак таинством. – Габриель посмотрел на их сплетенные тела. – Наверное, тебе тяжело меня держать. Пора дать тебе свободу.

– Не надо. Мне нравится это состояние. Оно по-своему удивительно. Шквал оргазма уже прошел, но ты по-прежнему во мне, и мне так хорошо.

– Ты удивительно точно описала это состояние. Кстати, если подождать еще какое-то время, мы сможем все повторить.

Джулия призывно шевельнулась под ним. Габриель напрягся всем телом.

– Насколько помню, профессор, у тебя это время минимально.

– За что я не устаю благодарить Бога, – сказал Габриель и вновь начал толчки.

Стоит отметить, что вместе Эмерсоны спали гораздо лучше и крепче, чем порознь. И эта ночь не была исключением.

Добавим, что их занятия любовью длились почти до рассвета, когда оба наконец устали и заснули.

Наутро Габриель проснулся первым. Джулианна по-прежнему спала у него на груди. Он любовался ее профилем, лежа неподвижно и противясь отчаянному желанию приподнять ей подбородок и поцеловать.

Вместо этого он нежно гладил ей плечи и спину.

А с его плеч свалился тяжкий груз. Габриель не получил ответов на все свои вопросы. Зато он получил нечто большее: замечательную сводную сестру и деда – к сожалению, только на уровне воспоминаний. Профессор Шпигель был благородным, широко образованным человеком, обладавшим научной прозорливостью и щедростью души. О таком человеке Габриель хотел узнать как можно больше. Таким предком он мог только гордиться и радоваться, что в жилах его детей потечет кровь их знаменитого прадеда.

Эта мысль утешала Габриеля.

Келли посеяла в нем семена сомнения, сказав, что их отец вовсе не был чудовищем, каким он казался Габриелю. У самого Габриеля воспоминания настолько тесно перемешались со снами, что он вполне мог перепутать одно с другим. И тем не менее он не торопился соглашаться с Келли.

Как называть человека, способного бросить мать его ребенка, а потом – отказаться от сына?

Габриель представил на месте отца себя, и у него сразу же перехватило горло.

– Забыла тебя спросить: ты виделся со своей бабушкой?

Джулия только что проснулась и теперь моргала, прогоняя остатки сна.

– Только издали. Она вышла из дома и села в машину. Ее сопровождал пожилой мужчина. Наверное, один из моих дядьев со стороны матери. Если быть точным, я полагаю, что увиденная мной старуха – моя бабушка. Во всяком случае, адрес я не перепутал.

– И ты не попытался заговорить с ними?

– Нет.

Рука Габриеля переместилась вниз, к ямочкам на пояснице Джулии, за которыми начинались упругие ягодицы. Это было одно из самых любимых его мест на теле жены.

Габриель даже подумывал застолбить эту территорию, поставив свой флаг.

– А почему? – удивилась Джулия.

– Я не почувствовал в них родственников. Думаю, и у них возникло бы такое же ощущение, если бы я назвался. Ничего в душе не шевельнулось. Совсем ничего. – Он вздохнул. – Когда я увидел сестру, то мгновенно узнал ее по глазам. – (Джулия вопросительно посмотрела на мужа.) – У нас с Келли – отцовские глаза.

– Но ты же хотел узнать о здоровье своей матери и ее родственников. Бабушка могла бы тебе рассказать.

– Карсон сумел добыть результаты посмертного вскрытия моей матери. Помимо этого, ему удалось узнать и о ее здоровье. Правда, действовал он несколько сомнительными методами. Но главное, я получил интересующие сведения.

– И что?

– В ее семье встречались заболевания сердца. Многие страдали гипертонией. Но ничего особо пугающего нет.

– Так это же хорошие новости.

– Да, – отрешенно согласился Габриель.

– А что насчет родственников с отцовской стороны?

– По словам Келли, там тоже встречались заболевания сердца.

– Значит, ты не хочешь встречаться с бабушкой и другими родственниками со стороны матери?

– Мне достаточно материнского дневника и того, что рассказала Келли. Вполне достаточно.

– Постой. Келли что, знала твою мать? – спросила Джулия, садясь рядом с ним.

– Иногда Келли приходила к отцу на работу. А моя мать, как ты помнишь, работала у него секретаршей. Келли помнит родительские ссоры. По ее мнению, они ссорились из-за моей матери и меня. Я очень хочу познакомить тебя с Келли. Они с мужем пригласили меня на обед. Это как раз сегодня. А в пятницу вечером она планировала съездить в Квинс и навестить тетю Сару.

– Я буду очень рада познакомиться с твоей сестрой. Но тебе придется раскошелиться и купить мне подобающее платье. Я собиралась второпях. Точнее, меня собирала Ребекка. Она натолкала кучу нижнего белья и только одно платье.

У Габриеля чувственно заблестели глаза.

– Плохо же Ребекка тебя знает.

– Почему ты так говоришь?

Он наклонился и прошептал ей на ухо:

– Потому что ты спишь голой.

Возбуждение Габриеля передалось и Джулии. Она принялась теребить завитки волос на его груди.

– Ты дочитал материнский дневник?

– Да.

– И каковы впечатления?

– Все оказалось почти так, как ты предполагала. Постепенно мать убедилась, что мой отец не бросит ту семью и не уйдет к нам. Ее охватывало все большее отчаяние. Потом она вообще перестала писать.

Джулия осторожно дотронулась до его татуировки:

– Ты рад, что приехал в Нью-Йорк?

– Да. Прежде всего, у меня появилась замечательная старшая сестра. Но это не все хорошие новости. Оказалось, что профессор Бенджамин Шпигель, который долгие годы преподавал в Колумбийском университете, – мой дед.

– Бенджамин Шпигель, – повторила Джулия. – Я этого имени не слышала. Он что, тоже был дантоведом?

– Нет, он специализировался на эпохе романтизма. В аспирантуре мы изучали его работы.

– Кэтрин Пиктон на дух не переносит романтиков. Однажды она обвинила меня в том, что я пишу о Данте как какой-нибудь романтик.

Габриель усмехнулся:

– В нашей среде не все любят романтиков. Но профессор Шпигель искренне любил их творчество. Его работы десятки лет считались эталоном трудов по романтизму. Он писал в основном на немецком, но у него есть и несколько статей на английском.

– И этот человек – твой дед?

– Да, – с гордостью ответил Габриель. – Келли рассказывала, что в Колумбийском университете его просто обожали. Он много занимался благотворительностью и возглавлял еврейскую общину.

– Почему ты ничего не знал об этом? – искренне удивилась Джулия.

– В юности мой отец крупно разошелся с ним во взглядах, сменил имя, фамилию и повернулся спиной к иудаизму. Он оборвал контакты с родней. К счастью, Келли не пошла по его стопам. Она поддерживает отношения с двоюродными братьями и сестрами.

• Предыдущая
• 85/110
• Следующая