Серебристая бухта - Мойес Джоджо - Страница 52

• Предыдущая
• 52/85
• Следующая

Вообще-то, я надеялся, что он не станет об этом просить.

– Не могу сидеть сложа руки и наблюдать за тем, что там происходит, – ответил я сдавленным голосом.

– Если будет надо, я тебя уничтожу, – сказал Деннис и кивнул для большей убедительности.

– Я знаю.

– Я тебя в дерьме изваляю, ославлю на весь Сити. Тебе больше никто и нигде не предложит достойную работу.

– Я знаю.

– И не надейся, что я передумаю. Я способен на многое.

Что-что, а это я знал лучше других.

Мы молча смотрели друг на друга.

– Вот дерьмо. – Деннис подошел ко мне и заграбастал в медвежьи объятия.

Тина по интеркому сообщила, что поступил ожидаемый звонок из Токио.

С Моникой я встретился в баре неподалеку от офиса ее газеты. Она выскочила сделать глоточек, но предупредила, что должна будет вернуться и продолжить работу над статьей. Я все еще прокручивал в голове разговор с Деннисом, поэтому скорее из вежливости, чем из искреннего интереса, поинтересовался, о чем статья. Моника рассказала что-то бессвязное о мошенничестве с земельными участками и субсидиях Евросоюза, а потом вдруг разозлилась.

– Ненавижу истории, связанные с финансами, – буркнула она. – Тратишь недели на то, чтобы разобраться со всеми этими цифрами, а когда наконец статья выходит, оказывается, что всем все равно, потому что людям это неинтересно.

– Хочешь, помогу? – предложил я. – Я не профессиональный бухгалтер, но в таблице деловых операций могу разобраться.

Моника даже немного растерялась.

– Может быть. – На ее лице мелькнула улыбка. – Если совсем увязну, возьму материалы домой, и ты сможешь посмотреть.

Должен признаться, что одним из неожиданных плюсов крушения моей личной жизни было то, что мы с сестрой, к нашему общему удивлению, обнаружили, что нравимся друг другу. Я по-прежнему считал ее слишком саркастичной, амбициозной и неорганизованной. Но также начал понимать, что за ее сарказмом прячется незащищенность. Амбициозность Моники появилась из-за того, что я, ее старший брат, поднялся по карьерной лестнице быстро и легко, а родители, теперь мне было за это стыдно, неосознанно жестоко использовали мой успех против нее. Еще я стал догадываться, что Моника могла бы влюбиться в какого-нибудь парня сильнее, чем сама от себя ожидала, и чем дольше она живет одна, тем больше вероятность того, что она уже не впустит никого в свою жизнь. Если бы мы раньше так были близки, если бы в дальнейшем могли оставить эту заветную дверь открытой, я мог бы поговорить с ней об этом. Однажды.

– Принес фотографии?

Я достал из кармана небольшой бумажный пакет и передал его Монике. Она начала просматривать снимки, слегка наклоняя их к свету.

– Я уже думала об этом, – сказала она, – и считаю, что у тебя есть шанс, если предать информацию о проекте гласности. «Вэлланс» дорожат своей репутацией, плохая реклама им не нужна. Для того чтобы им противостоять, тебе надо найти эффектную фигуру на пост номинального руководителя общественного движения, одного человека с ораторскими способностями на роль представителя от общественности, а после этого ты должен начать работать на двух уровнях: на местном и государственном.

– Это как?

– На местном уровне: буклеты, постеры, местные газеты. Постарайся создать почву для протеста, и дальше все само пойдет. Для работы на государственном или даже международном уровне тебе потребуется пара хороших историй, которыми бы заинтересовались телевизионщики. Можно привлечь экспертов в области защиты дикой природы или использовать какие-нибудь новые научные исследования. Ты найдешь. Там ведь есть что-то вроде общества защиты китов? Вот они тебе и помогут.

Я начал конспектировать предложения Моники. Такой я ее еще не видел, ее советы были очень ценными.

– Общество защиты китов, – повторил я себе под нос. – И дельфинов тоже?

Моника остановилась на одной из фотографий, которые сделала Ханна: Лиза стоит на Китовой пристани. Она слегка наклонила голову набок и улыбается прямо в камеру. Так она часто улыбалась своей дочери, было видно, что ее переполняют самые теплые чувства. Волосы, что необычно, распущены, а в ногах лежит собака и с обожанием смотрит на свою хозяйку.

– Это она?

Я кивнул, но не смог ничего сказать.

– Симпатичная. Похожа на ту девушку из заповедника в телике.

Я представления не имел, о ком она говорила.

Моника подтолкнула ко мне стопку фотографий, а ту, что с Лизой, положила сверху.

– Вот ее и надо вывести вперед. Сделай из нее лицо кампании. Она хорошо выглядит, фотогеничная, а большинство людей ожидают увидеть какого-нибудь грубого, закостенелого спасителя человечества. Поставь ее и старую леди рядом, и твои шансы увеличатся. Может, стоит попробовать сделать что-нибудь в духе «Относительных ценностей»[38] в «Санди таймс». Ты, кажется, говорил, что о ней когда-то писали в газетах?

– Да, думаю, что смогу найти эти материалы в интернете.

– Если с тех пор о ней ничего не писали, из этого может получиться отличная история. Я уже говорила о местном радио? О господи. Слушай, первое и главное, что ты должен сделать, – это пресс-релиз. Разошлешь по всем новостным организациям, и жирно выдели свои контактные данные. А потом, братишка, тебе потребуется стать жестче. Ты выйдешь вперед и примешь бой.

– Я?

Моника удивленно посмотрела на меня.

– Я просто хотел узнать, что они могут сделать в этой ситуации.

– Ты не будешь им помогать?

– Ну, я буду отсюда, из Лондона, делать все, что могу.

Моника не смогла скрыть своего разочарования.

Бармен спросил нас, не желаем ли мы еще чего-нибудь выпить, и мне показалось, что Моника его даже не услышала. Потом она взглянула на часы и отказалась.

– И он тоже больше ничего не желает, – добавила она, кивнув в мою сторону.

– Я не желаю?

Когда бармен отошел, Моника с укором сказала:

– Ты говорил, что любишь ее.

– Но это не значит, что она меня любит, – сказал я и сделал последний глоток из своего бокала. – Она меня ненавидит. Это я знаю из достоверного источника.

Моника приподняла брови. Точно так же она делала в детстве, когда хотела сказать, что от мальчишек нет толка, и доказать мне свое превосходство. Так она говорила мне, что я в который раз все неправильно понял, но ничего другого она от меня и не ожидала. И как в детстве, мне захотелось повалить ее на пол, сесть сверху, чтобы хоть так доказать, что главный среди нас я.

Вот только в этот раз, как бы меня это ни злило, я должен был согласиться с тем, что сестра права. Моника откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.

– Микки, какого черта ты здесь рассиживаешь?

– Потому что я тупой парень, который не может решить, как спасти свою жизнь?

Сестра покачала головой.

– О нет, – сказала она и улыбнулась. – Ты принял решение. Ты слишком тупой, чтобы понять это.

Впервые в сознательном возрасте я не стал подыскивать наиболее выгодный вариант перелета: не соотносил расстояние между кресел с ценой на билет или призовые мили с качеством подаваемой в полете еды. Я просто забронировал место на ближайший рейс в Сидней. А потом, даже толком ничего не обдумав, сложил в чемодан все самое необходимое, и сестра отвезла меня в аэропорт.

– Все хорошо, – сказала Моника, когда мы стояли у секции сдачи багажа, и чуть ли не с любовью поправила лацканы моего пиджака. – Правда. Ты все правильно делаешь.

– Она не захочет со мной разговаривать, – сказал я.

– Тогда, мой маленький Микки, тебе придется над этим поработать.

В полете я все больше и больше нервничал. Когда мы сели на дозаправку в Гонконге, нервы у меня расшалились так, что это уже никак нельзя было списать на смену часовых поясов. Я пытался думать о том, что скажу ей при встрече, но любой вариант начала разговора получался неадекватным. Вообще-то, само мое присутствие было бы там неуместным. Моника осталась в тысячах миль позади, и мои смутные мечты о страстной встрече таяли, как след от самолета в голубом небе.

• Предыдущая
• 52/85
• Следующая