Переводчик - Евстигней И. - Страница 37
- Предыдущая
- 37/81
- Следующая
Мы подлетели к «четвёртой служебной» площадке, которая вблизи оказалась ещё меньше, чем казалась издалека. Мало того, она была заставлена вертолетами как узкая воронежская улочка автомобилями в разгар рабочего дня. Я с тоской посмотрел на наш хвост, на крутящиеся лопасти, пытаясь оценить наши габариты, потом вниз, на крошечный свободный пятачок, где белой краской издевательски был выведен номер тринадцать. Безнадежно, у меня не шансов… Я на несколько секунд завис над этим пятачком и наконец начал медленно сбавлять обороты. Машина, слегка раскачиваясь, плавно пошла вниз. Я покрылся холодным потом и машинально съежился, будто сам собирался падать на бетонную площадку. Снаружи раздался сухой треск, скрежет металла, потом нас мощно тряхнуло, и на лобовом стекле загорелась надпись «Посадка произведена».
Ха! Я сделал это! Я крут, крут, невероятно крут! Я посмотрел вниз. Мы действительно стояли на твердом, надежном бетоне, а вокруг нас валялись обломки наших и чужих лопастей. Ну да хрен с ними. Для первого раза неплохо. Можно сказать, отделались малой кровью. Я сдернул с крючка пару пронзительно желтых фельдшерских курток, висевших за креслом Шаха, и протянул ему одну.
– Одевайся. Быстро.
Тот бессмысленно посмотрел на меня. То ли его растрясло в полете, то ли в клинике ему давали какие-то препараты, действие которых сейчас закончилось, но его состояние и способность к коммуникации стали значительно хуже.
Я торопливо развернул куртку, всунул в рукав одну его руку, потому другую, застегнул несколько пуговиц, толкнул ногой дверь с его стороны и приказал:
– Вылезай.
Он продолжал сидеть, уставившись на меня застывшим взглядом.
– Шах, солнышко, вылези в эту дверь… на улицу, – я был в таком отчаянии, что произнес эту фразу на всех трех слоях сразу. Внезапно Шах, словно очнувшись, приподнялся и выпрыгнул на бетонку. Молодчина. Я тоже натянул на себя куртку с эмблемой скорой помощи на спине, схватил фельдшерский чемоданчик и выскочил вслед за ним.
На нашу удачу четвертая служебная никем не охранялась, технического персонала в этот час здесь тоже не наблюдалось, поэтому наша героическая посадка осталась никем не замеченной. Замечательно. Ну и что ты собираешься делать дальше? Угнать какой-нибудь самолет? От этой мысли я едва не расхохотался. Да уж, как говорится, стоит лишь встать на кривую дорожку криминала, и твои преступления будут нарастать, как снежный ком. Нет, это не вариант. Может, просто попытаться проникнуть на борт какого-нибудь лайнера? Аэропорт международный, большинство рейсов отправляется за границу, а это именно то, что мне нужно. А вот что я буду делать дальше, попав за эту самую "границу"?.. Ну, если дама-фортуна соизволит купить своему любимому содержанцу билет на лайнер, то и о его комфортном вояже она наверняка позаботится, не так ли? От отвращения я поморщился. Ну да ладно. Итак, решено. Будем прорываться на летное поле.
Навстречу нам начали попадаться служащие аэропорта. На двух спешащих фельдшеров никто не обращал внимания, а я старался тащить Шаха так, чтобы это не особо бросалось в глаза. Мы обогнули здание терминала, и перед нами открылось огромное летное поле, расчерченное ослепительными белыми линиями. Судя по размаху, аэропорт строился в расчете на куда более оживленное международное сообщение, и теперь поле казалось почти пустым. Вот такой у нас сейчас стал мир… разрозненный, отчужденный, полный страха и непонимания… Вдалеке лениво выруливал на взлётную полосу среднего размера лайнер. У терминала прилипло к телетрапам ещё три самолета. И ещё один, сочнозелёный, стоял чуть поодаль, с аэропортовским автобусом и заправщиком под брюхом. Да уж, выбор не богат. Зелёный – это у нас авиалинии Истинно-Демократической Арабской Республики, не так ли? Нас это устраивает? Более чем. Арабский язык я знаю, многократная виза в ИДАР у меня есть, правда, в российском паспорте, но это лучше, чем ничего. Да и Тай говорила, что они с профессором Лингом много путешествовали по Магрибу. Если бы мне удалось поездить по их следам, возможно, я сумел бы что-нибудь разузнать…
Сумел бы что-нибудь разузнать?!!!.. Чудненько… так вот, значит, в чём всё-таки дело… Таился сам от себя, боялся признаться… что третий слой был всего лишь предлогом, а на самом-то деле тебя с самого начала волновало совсем другое – а именно, правда ли то, что было написано в той треклятой работе профессора на том треклятом третьем слое… Слушай, Алекс, а, может, пойти и сдаться властям? Ты же знаешь, что так будет лучше и для тебя, и для других, и для… для всего мира. Я усмехнулся. Мания величия? Нет. К сожалению, нет. И ты это прекрасно знаешь. Долго объяснять почему, но ты это знаешь. Тебе-то это уже объяснили… там, на грани всех твоих интимных реальностей, снов, слоев и сознаний…
Я стоял на краю огромного пустого летного поля и смотрел в огромное пустое небо. Рядом тихонько пыхтел Шах. Ну так что, сдаешься?., нет.
И нам надо во что бы то ни стало пробраться на борт этого лайнера.
Наши шансы на успех оценивать я не стал. Какой смысл оценивать шансы в безвыходной ситуации? Стоявший под пузом самолета заправщик втянул в себя гофрированный шланг и медленно покатил прочь. Жидкая цепочка пассажиров иссякла, и теперь у трапа стояла одна стюардесса в сочнофисташковой униформе под цвет самолета. Медлить нельзя. Но и бежать по открытому полю тоже безумие.
Неожиданно у нас за спиной раздался мягкий шелест резины, и справа от нас вырулила багажная тележка, груженная горой чемоданов. «Как по заказу», – мелькнула в голове неприятная мысль.
– Эй, стойте! – рванул я к тележке.
Молодой парнишка с удивлением посмотрел на нас, но притормозил.
– У нас срочный вызов вон на тот борт! – я кивнул головой в сторону самолета. – Сердечный приступ у пассажира.
Внушения на третьем слое даже не потребовалось. Парнишка подвинулся на сиденье и махнул рукой:
– Залезайте.
Эх, будут у него потом неприятности…
Погонять по взлетному полю на багажной тележке – мечта любого нормального человека. Мы мчались как надо, с ветерком, мягко подпрыгивая на стыках плит. Кажется, даже Шах был в восторге от этой забавы. Мы лихо обогнули гигантские шасси и подрулили прямо к трапу. Я соскочил с сиденья и стащил за собой своего напарника.
– Спасибо, – от души поблагодарил я парня. И добавил на втором слое: – Классная у тебя работа.
– Это точно! – засмеялся тот и покатил дальше.
Стоявшая у трапа стюардесса – судя по внешности, настоящая магрибка в самом лучшем, соблазнительнейшем смысле этого слова – изумлённо уставилась на нас. Две чёрные маслины глаз на нежном мёде кожи в оправе шоколадной амиры волос… хороша девчонка, эх, хороша… даже дух захватывает…
– С вашего борта поступил вызов от пассажира. Есть подозрение на сердечный приступ. Вы осведомлены об этом? – последнее я уточнил на втором слое.
Стюардесса беспомощно развела руками. Ну, понятно. Как ни стараются международные авиалинии обучить своих сотрудников мало-мальски изъясняться хотя бы на одном иностранном языке, все их труды идут прахом. В лучшем случае, им удается вбить в голову полсотни слов без всяких там грамматических конструкций и связной речи. Структуру создания людям не изменишь, лабильности нейронных связей не добавишь, а без этого… без этого разве что америколой овладеть можно.
Я ткнул себя пальцем в грудь, чуть слева, и произнес как можно четче, на трех слоях сразу:
– Сердце.
Потом указал пальцем на самолет:
– Пассажир. Лечить.
Кажется, она поняла. Закивала головой и сделала приглашающий жест рукой, показывая, что мы можем подняться по трапу. Я обернулся к Шаху и замер на месте. Тот стоял и смотрел на меня, но не привычным тупоотстраненным взглядом, а даже… даже заинтересованно. Или мне померещилось?
– Идём. Быстро, – едва успел скомандовать я, как Шах прытко рванул вверх, прямо как истинный врач скорой помощи, спешащий на помощь больному. Я едва успел поймать его в тамбуре за шкирку – тот уже двинулся было в пассажирский салон – и рывком затащить в приоткрытую дверь багажного отсека…
- Предыдущая
- 37/81
- Следующая
