Переводчик - Евстигней И. - Страница 41
- Предыдущая
- 41/81
- Следующая
Двери мягко задвинулись, и я осмотрелся. Никаких привычных кнопок здесь не было, только компьютерный монитор размером с тетрадь. Я прикоснулся к нему пальцами, и на экране появился план этажей.
Названия секторов были зашифрованы в сложные аббревиатуры и ничего мне не говорили. Три этажа вниз, на нижнем этаже шахта лифта разветвлялась горизонтально влево и вправо. Не было на карте лишь того, что нам нужно. Этот лифт не шёл вверх!.. Такого подвоха я не ожидал. Выйти из лифта и попытаться прорваться на поверхность? Но наши преследователи, скорее всего, уже в холле… Я помедлил и наугад ткнул пальцем куда-то дальний левый конец шахты.
«Сектор ХТТ» загорелась на экране витиеватая надпись, и лифт плавно тронулся с места.
Разумеется, на месте нас уже ждали. В оперативности им не откажешь. У выхода из лифта стояли трое в коричневой униформе в картинных позах с пистолетами наголо. Господи, и где они только такого понабрались – насмотрелись древних голливудских боевиков? Отвыкли они от оперативной работы, ох, отвыкли, и немудрено – поди уж лет пятьсот, как началась великая деглобализация и намертво закрыли границы, никто ничего подобного тому, что делали сейчас мы с Шахом, не вытворял. А форма у этих другая, мелькнуло в голове, не мышино-серая, как у аэропортовской охраны наверху, а цвета хаки.
– Лицом к стене, руки за голову, раздвинуть ноги! – напряженно заорал тот, что стоял в центре.
– Не двигаться! – крикнул второй.
Интересно, как можно совместить эти два приказа? Я едва не улыбнулся. Сознание почему-то никак не хотело верить в реальность происходящего. Наверное, даже для моих лабильных мозгов переход от прежнего спокойного существования к джеймсбондовской жизни был слишком резким. И не то чтобы раньше мне никогда не доводилось стоять под прицелом оружия…
Доводилось. Не огнестрельного, конечно, но и не учебно-спортивного, как в официальном китайском ушу. А настоящего боевого оружия с заточенным до бритвенной остроты клинком. В боях без правил… Я скрывал это даже от мастера Джана. Не говоря уже об отце – тот бы придушил меня собственными руками безо всякого там оружия, и вовсе не из-за опасений за мою ничтожную жизнь. А из-за страха за свою политическую карьеру. Раскопай журналисты тот факт, что его сын считается одним из фаворитов на подпольном гонконговском тотализаторе… да об этом лучше не думать… Конечно, такие незаконные тотализаторы существовали в каждой стране, но только в Гонконге проводились бои с настоящим холодным оружием – широкими южными тесаками, узкими северными дао, элитными изящными цзянями, копьями, трезубцами, топорами, секирами, палками и т. д. и т. д. – выбор велик, на любой вкус. Деньги здесь крутились огромные. На меня ставили довольно много – за два с лишком года я удосужился не проиграть ни одного боя. И я с радостью оправдывал свою тайную страсть деньгами… боясь даже подумать, признаться самому себе в том, что дело здесь было вовсе не в деньгах… а в тех нескольких минутах схватки, когда весь мир вокруг меня вдруг уходил в тень, когда во всей этой необъятной и бесконечной вселенной оставались лишь мы вдвоём – я и он, мой противник, когда жизнь становилась похожей на тот невесомый шёлковый шарф, что бросают на лезвие меча, чтобы проверить остроту заточки, когда в полутьме какого-нибудь забытого богом, но не забытого дьяволом подвала меч в руке вдруг оживал, по его клинку волнами прокатывались тускло-голубоватые отблески внутреннего огня, отражаясь на коже рук, и казалось, что металл клинка плавится и стекает на мою кисть, превращая меня в своё продолжение, когда я сливался со своим мечом в единое целое, чтобы выжить… Это был мой персональный наркотик. И куда там до него пресловутым арабским наркотическим стихам!
Я не убивал. Благодаря ли богу или своему мастерству, или, возможно, тому и другому. Мне удавалось обходиться ранениями, после которых противник не мог продолжать бой… до сих пор удавалось. И я старался не думать о том, что будет, если вдруг однажды для того чтобы остаться в живых самому, мне придётся убить другого…
Но вот под дулами пистолетов мне и впрямь никогда раньше стоять не доводилось. Не знаю, как Шаху… Да и что я вообще о нём знаю? О его прежней жизни? Ничего. И вряд ли когда-нибудь узнаю…
Мой напарник, замерев на месте, немигающим взглядом смотрел на троицу в униформе.
– Выполнять команду, – один из них наконец осмелел, подошёл к нам поближе и ткнул в меня пистолетом. Я медленно повернулся к стене и поднял руки за голову, автоматически наложив ладонь на ладонь, не сцепляя пальцев в замок. Чтобы потом не терять драгоценных секунд. И прошипел Шаху на трёх слоях ново-китайского сразу:
– Повернись лицом к стене и подними руки за голову. А как только я крикну «Беги!», беги.
Тот послушно встал рядом со мной и уставился в стену с ничуть не меньшим интересом, чем прежде взирал на вооруженных охранников.
Его обыскали первым. Успокоенный тем, что не нашёл у моего спутника оружия, охранник принялся за меня. Ждать я не стал. Перехватил из-за плеча его руку, развернулся, изо всех сил пнул ногой в живот, отчего тот отлетел на остальных двух коммандос, закрыв им обзор. Парни растерялись, явно не ожидая такого поворота событий. Я вырубил их, как младенцев, и заорал обещанное «Беги!» Услышав мой приказ, Шах рванул вперёд с такой прытью, что я даже опешил – не хватало мне ещё его упустить! – и ринулся вслед за ним по коридору.
Охранники даже не попытались нас преследовать. Странно… Либо они полные олухи, либо… Насколько я понял, подвалы, по которым мы резво бежали с Шахом, использовались ИДАРскими спецслужбами для каких-то своих секретных спецнужд. Почему же тогда проникнуть сюда – раз плюнуть, да и охраняют их дилетанты? И это учитывая невероятный разгул в стране наркотической мафии, перед которой ИДАРские спецслужбы бессильно опускали руки! Нет, всё было совсем так плохо. По остальным фронтам их успехами тыкали в лицо многим спецслужбам мира – за последние полтысячи лет почти свели на нет преступность, довели раскрываемость немногочисленных преступлений почти ста процентов. Досаждали лишь периодические происки со стороны неугомонного Великого и Справедливого Африканского государства. Их бандитские группировки из низших каст время от времени совершали набеги на приграничные поселения, брали заложников, занимались грабежами и прочими бандитскими мерзостями. Но их можно было понять – жизнь в великом и справедливом государстве была ох, какой несладкой. Ну, ещё обиженные на весь свет свистящие изредка совершали небольшие теракты и похищали людей. Однако подобные инциденты были локальны и не так уж часты.
Но вот на фронте борьбы с собственной наркотической мафией арабские спецслужбы терпели полное поражение. По каким-то необъяснимым и непонятным причинам. Подпольные синдикаты наркодельцов были неуничтожимы, как лернейская гидра, а их верхушки неуловимы, как скользкие угри в мутной воде.
С арабской наркотической мафией боролись все страны мира. Почти полный запрет на импорт любых товаров из ИДАРа, тщательнейший таможенный контроль, досмотр грузов, багажа, транспорта, пассажиров… Но все было бесполезно. Арабские наркотические стихи, как вода, просачивались через все кордоны. На границе отсеивалась лишь малая толика всех ввозимых в страну стихов, полностью же перекрыть каналы поставки и распространения до сих пор не удавалось ни одной спецслужбе мира. Поистине арабская наркотическая мафия была всесильна и вездесуща…
И при всём при этом такая беспечность с охраной?! Весьма странно… Перед моими глазами мелькали лопатки Шаха, который мчался вперёд, как заведённый. Куда – да кто его знает? В этих их арабских лабиринтах сам чёрт голову сломит. Мы добежали до конца коридора и уткнулись в тупик.
Я резко затормозил, едва не ткнувшись в спину своего напарника, и огляделся. Да, самый настоящий тупик – ни дверей, ни лестниц, ни проходов, только мрачные бетонные стены с трёх сторон. И что нам теперь делать? Возвращаться обратно клифтам в лапы к разозлённой охране?
- Предыдущая
- 41/81
- Следующая
