Граф и его графиня (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 15

• Предыдущая
• 15/96
• Следующая

Амалия и Питер сидели у открытого окна. Близняшки устроили матери безумную ночь. Обычно детей отсылали в другое крыло, но Питер не мог расстаться с младенцами. А у них то ли колики приключились, то ли еще что… орали – вдохновенно. А по жаркой поре окна были открыты, и слышимость – идеальная. Питер, не вынеся детского крика, зашел к кормилице, потом к Амалии, да так у нее и остался.

Женщина смотрела в окно на звезды.

– О чем ты думаешь, родная?

Амалия словно не сразу его услышала. Но потом…

– О мести, Питер.

– Столько лет уже прошло…

– Сколько?! – синие глаза сверкнули гневом. – Сколько? У меня отняли любимого мужа, у детей – отца, у тебя – друга… разве можно тут говорить о давности?

Питер вздохнул.

– Нельзя.

Жену он любил. Но сильно подозревал, что она его не любит. Так, как Эдмона – нет.

Тогда Амалия горела. Сейчас же ему достались одни угли. Больно?

Может быть. Но Питер подозревал, что когда все будет кончено – она оживет. Станет такой как прежде. И даже сможет полюбить его. Пусть не так сильно. Его любви на двоих хватит.

– Скоро все будет кончено. И я вздохну спокойно. Справедливость будет восстановлена.

Амалия сжимала в руках жемчужное ожерелье.

Его подарок за детей.

– Что это? Факелы?

– Отряд?

Питер вгляделся.

– Нет, я не сказал бы. Так, человек пять…

– Кто там… надо спуститься…

– Ты не одета. Я позову слуг.

– А ты спустись, хорошо?

– Может быть, отца…

– Не вижу смысла. Если что-то важное, тогда…

Но как оказалось, Лоран Ивельен тоже не спал. Оно и неудивительно, дети орали на весь дом. Может, и было бы потише, отправься они в детское крыло. Но – увы, малыши ревели в непосредственной близости от покоев как родителей, так и деда.

Они с Питером встретились внизу, переглянулись…

Нет, они не ожидали провала. Человеку вообще не свойственно признавать ум других людей. Каждый считает, что он – умнее всех, разве нет? Да и все было хорошо спрятано. Но может быть что-то такое…

Этим Ганц и воспользовался. У него было письмо, запечатанное одним из колец Лилиан. А внутри коротенькая записочка.

Вирмане, которые были здесь с Лилей, да и с Алисией, говорили, что тут охраны – человек двадцать. Если начнется бой – Ивельены успеют удрать. А если лезть напролом – он начнется. Поэтому…

Ганц и еще человек пять приедут открыто. С письмом о покушении на графиню Иртон. Удавшемся. И просьбой Алисии приехать как можно скорее.

А основной отряд – он будет ждать. Рядом и недолго. Если кто-то подаст сигнал тревоги – они придут на помощь.

Военная хитрость.

И когда он замолотил в ворота, их пропустили без страха. Чего бояться? Пять человек…

Лэйр Ганц поприветствовал герцога, поцеловал руку Амалии и бросился объяснять. Выглядел он так, что поверили.

– Ужасное несчастье! Покушение на графиню Иртон!

– Альдонай! – ахнула Амалия.

– И?

– В нее стреляли. Убийцу взять не удалось. Но стрела попала в легкое… графиня теряет кровь, она очень плоха. Тахир не ручается, что она доживет до утра… Госпожа, она очень хотела видеть и вас, и герцога… Я умоляю вас…

Ганц упал на колени, с которых его спешно поднял Питер.

– Нас? Но зачем?

– Миранда, госпожа… Лилиан не может умереть спокойно, она просила меня привезти вас. Она знает, что вы сможете приглядеть за девочкой…

Ганц врал вдохновенно, на волне адреналина. И столько искренности звучало в его словах… да и кого еще просить. Старую гадюку? Смешно… Алисии ребенка можно было доверить в последнюю очередь.

Амалия вздохнула.

Ехать не хотелось. Но… разве она может отказать в такой просьбе?

– Возможно, с утра…

– Госпожа! Графиня очень плоха! – Ганц опять упал на колени. По лицу его струились настоящие крупные слезы. А то ж… коленками со всей дури – больно…

Честно говоря – Ганц был твердо уверен, что никто никуда не поедет. Но… Оно ему надо?

Ему надо было просто заговорить зубы Ивельенам. И чтобы его оставили на ночь вместе с его людьми.

Так и произошло.

Уговаривали его где-то еще час, Ганц страдал, рвался к графине, умолял и уговаривал. В итоге ему пообещали поехать утром. И на том разошлись спать.

И открыли поле деятельности для вирман.

Легко ли открыть ворота для большого отряда?

Смотря кому.

Если вы – хрупкая и нежная графиня, то вряд ли. А вот если пятеро профессиональных вояк?

Лейф огляделся по сторонам. Сопровождающих Ганца разместили в конюшне. Ну, хорошо хоть не в свинарнике. Хотя они и оттуда бы выбрались.

Все вояки вздыхали, вытирали скупую мужскую слезу и расписывали, как страдает графиня. Покушались на нее, покушались… ну и достали. Она вот теперь умирает и просит привезти родных хоть проститься. И выглядели при этом неподдельно расстроенными.

Хотя слушать их особо было некому. Разве что конюхам.

Но они жаловались прилежно.

Лейф дождался, пока в большом доме погаснут все огни – и махнул своим людям.

– Пора…

В следующий миг все конюхи были повергнуты в глубокий и здоровый сон. Кулаком по черепу – разве не здорово? Особенно если это крупный вирманский кулак, по размерам напоминающий небольшую тыкву. Даже лошади не взволновались. Покойников-то не было, крови, криков… ничего. Просто бодрствовали пятеро вирман и четверо конюхов. А теперь только пятеро вирман.

Ничего, и конюхи оклемаются. Никуда не денутся…

Скользнуть неслышными волчьими тенями во двор, оглядеться – и тихо снять караульных – тоже проблемы не составляет. Или вы думаете, что вирмане – это толпа, которая с воплем «Ааааааааааа!!!!!» налетает на частокол и начинает рубить его топорами со всей дури?

Да ни разу.

Уж что-что, а подкрасться, проскользнуть, а где надо и нашпионить – это команда Лейфа умела. И на Вирме такие навыки были полезны, и на континенте… Эрик справился бы лучше, но он как раз был в море.

Четверо часовых были сняты в мгновение ока. Двое – бескровно. Еще двое, так как стояли дальше – метательными ножами.

Только пара тихих хрипов – и все стихло.

Два человека скользнули к казарме, где мирно спали солдаты Ивельенов. Убивать?

Будить?

Драться?

Вот еще не хватало. Нет, все должно быть тихо и мирно. А потому…

Когда Лиля поняла, с чем имеет дело, она долго ругалась. А потом призадумалась.

Дурман, мальдонаино семя, еще что-то… секрет хранился на Вирме, как драгоценность. Нет, здорового человека так не усыпишь. А вот спящего… нечто вроде снотворного газа. Дышишь – и глубоко засыпаешь. Пушкой потом не разбудишь. Вот ощущения – фу!

Сонливость, дурнота, кошмары… так к чему штурмовать? Пару глиняных курильниц внутрь (благо, конструкцию чуть ли не в палеолите изобрели), поджечь – и пусть нюхают. Впечатления и так будут обеспечены. Тем более, что казарма в поместье Ивельенов (Лейф поинтересовался) была в лучших традициях – деревянный сруб, проконопаченный, с тяжелой крышей и маленькими окошками высоко наверху, под крышей. Для вентиляции и дыхания хватит. А вот если с мальдонаиным семенем… Потерпи немного – и иди на дело. Защитников и пушкой не разбудишь.

Трое скользнули к воротам. Не обязательно открывать центральные и начинать вопить «на штурм!!!». К чему?

Хватит просто открыть калиточку. А отряд ножками пройдет, тут сильно гордых нету…

Двадцать человек. На такой домик – за глаза.

Нет, будь это родовой замок Ивельенов, на их землях, с их людьми… Это же было просто столичное поместье. Чтобы семья останавливалась в нем во время приезда пред королевские очи. Но опять-таки, к чему городить в пригороде замок?

Если на тебя король ополчился – тебя уже ничего не спасет. Хоть ты гору накопай! А если кто-то другой – им тоже так от короля достанется… нет, ну смуты, мятежи и прочее надо принимать в расчет, но тут как с лавиной – не увернешься – сам и виноват.

• Предыдущая
• 15/96
• Следующая