Имя на карте - Узин Семен Владимирович - Страница 25
- Предыдущая
- 25/46
- Следующая
- Вот как? - внимательнее посмотрел на пленника комендант. - Мне хорошо известен этот почтенный служитель божий. Не могу отказать вам в вашей просьбе.
Появление падре Бернардо Зеа смягчило неумолимого коменданта, и в конце концов после длинных проволочек он отпустил Гумбольдта со всем его имуществом.
Обратно на Ориноко путешественники возвращались по Касикьяре. И, когда впереди показалась гора Еоннамари (она также была известна под именем Дуида), они поняли, что круг замкнулся - лишь сотни метров отделяли их от Ориноко.
Сильное течение реки теперь уже не препятствовало движению пироги, а, наоборот, способствовало ему. День за днем путники все больше отдалялись от верховьев. Остались позади миссия Сан-Фернандо-де-Атабапо, пороги Майпурес, место впадения реки Апуре.
Бонплану, который впервые почувствовал недомогание еще до того, как пирога миновала пороги Майпурес, становилось все хуже. Боли в спине, головные боли - налицо были симптомы лихорадки, тропической лихорадки, опасной, изнуряющей болезни. Однажды после Апуре он потерял сознание, потом его беспрерывно знобило и с каждым днем становилось хуже и хуже.
Гумбольдт был в растерянности. Что делать? Что предпринять? Кора хинного дерева не приносила больному облегчения.
Так, переходя от надежды к отчаянию и от отчаяния к надежде, следовали путешественники до Ангостуры, города, расположенного уже в нижнем течении Ориноко. Там местный эскулап Фафрерас взял на себя ответственность за жизнь больного Бонплана и в конечном счета преуспел в лечении, в чем ему способствовал могучий организм пациента.
Гумбольдт радовался выздоровлению друга. Он не представлял себе дальнейшего путешествия без его участия. Гумбольдт не оставлял также мысли об их совместном участии в кругосветном плавании с французским капитаном Боденом.
Но им так и не суждено было осуществить заветную мечту. Тому причиной было не нежелание организаторов экспедиции видеть в числе ее участников Гумбольдта и Бонплана (оба они по-прежнему числились официально в ее штате), а просто стечения обстоятельств, исключавшие каждый раз возможность для исследователей попасть на корабль Бодена: то откладывались сроки отправления экспедиции в плавание, то менялся маршрут путешествия и т. п.
Строя планы встречи с Боденом, Гумбольдт и Бонплан не теряли зря времени и продолжали знакомиться с Южной Америкой. И делали это весьма основательно. Они побывали на острове Куба, причем плавание туда не обошлось без приключений: было и нападение пиратов, и пожар на их судне, и нежелательная встреча с английским военным судном. Вернувшись на материк, они сделали объектом очередного исследования Новую Гранаду (Новая Гранада - ныне Колумбия). С этой целью было совершено плавание по реке Магдалене до Боготы, столицы королевства. В результате река и множество расположенных на ней селений были с большой точностью нанесены на карту.
Из Боготы они направились через Анды в Кито, куда прибыли в январе 1802 года. Путь был очень нелегким - по крутым склонам, перевалам, узким тропам. Могучие горы встретили путешественников резкими ветрами, холодными ночами, частыми дождями, перепадами высот.
Город Кито, столица нынешнего Эквадора, хотя и не оправившийся еще после сильного землетрясения, встретил путников радушно. Это было им особенно приятно после четырех месяцев лагерной жизни, неустроенной, полной лишений.
После непродолжительного отдыха Гумбольдт и Бон-план приступили к исследованиям, и первым объектом оказался вулкан Пичинча, легкодоступный благодаря незначительной высоте. Наблюдения, которые они производили во время подъема на вулкан и на его вершине, оказались чрезвычайно интересными.
- Послушайте, Эме! - заявил Гумбольдт, когда они достигли кратера вулкана и взяли последний отсчет температуры. - Вы, несомненно, обратили внимание на изменение показаний термометра по мере нашего подъема?
- Да, я заметил эту несообразность, - рассеянно ответил Бонплан, любуясь открывшейся панорамой.
- В том-то и соль, что это не несообразность, как вы изволили выразиться, дорогой друг, а скорее закономерность! - воскликнул Гумбольдт торжествующе.
Бонплан с сомнением взглянул на него и хотел что-то возразить, но Гумбольдт опередил его:
- Именно закономерность, Эме! Заметьте, как изменилась температура! Через каждые триста футов (Фут - около 0,3 метра ) термометр Фаренгейта показывал на один градус ниже, не так ли?
Бонплан кивнул.
- А что мы с вами установили во всех предыдущих наших скитаниях по этому материку? - продолжал Гумбольдт свои рассуждения. - Что, чем больше мы удалялись от экватора в сторону полюса, тем больше менялась температура воздуха, который становился холоднее на один градус через каждые триста тысяч футов. - Довольный своим открытием, Гумбольдт победно взглянул на Бонплана. - Вот вам и закономерность! Триста тысяч футов по широте соответствуют тремстам футам по высоте! Разве это не так?!
- Может быть, следовало бы еще раз проверить, - несколько охладил пыл Гумбольдта Бонплан.
- Вы правы, Эме, - согласился Гумбольдт. - Мы это непременно с вами сделаем, когда совершим восхождение на Чимборасо. Но я более чем убежден, что такого рода закономерности наблюдаются во всех проявлениях природы. И установление этих закономерностей, их объяснение и расшифровка - задача, которую я перед собой ставлю.
- Вы замахиваетесь, Александр, на всю вселенную! - с невольным восхищением произнес Бонплан. - Но ведь это не под силу одному человеку!
- И тем не менее я попытаюсь, - просто, без тени аффектации сказал Гумбольдт. - А наблюдения мы непременно проверим, когда будем штурмовать вот этого великана. - Он показал на снежный купол Чимборасо, величественно вздымающийся к облакам.
- Вы намерены подняться до самой вершины? - полюбопытствовал Бонплан.
- Почему я? - усмехнулся Гумбольдт. - Надеюсь, вы составите мне компанию, Эме? А кроме того, я хочу пригласить участвовать в нашем предприятии молодого Монтуфара, сына нашего уважаемого хозяина маркиза де Сельва-Алегре. Карлос производит впечатление мыслящего человека, и приобщить его к нашим исследованиям будет и для него, и для нас полезно.
- Да, да, - подтвердил Бонплан, - он не раз твердил, что был бы не прочь постичь такие науки, как астрономия и геодезия.
- Итак, решено?! - вопросительно-утвердительно резюмировал Гумбольдт. - Пора спускаться, нас, наверно, заждались там внизу.
А 9 июня 1803 года группа, состоящая из Гумбольдта, Бонплана, Монтуфара и нескольких индейцев-носильщиков, вышла из Кито и направилась к подножию Чимборасо, одной из высочайших вершин Анд, вознесшейся на 6310 метров над уровнем океана.
Через две недели они достигли пункта, откуда было намечено восхождение. Переночевав в небольшом селении, они ранним утром начали подъем, который давался первое время без особой затраты сил. Но как только они достигли границы снегового покрова, произошло непредвиденное - сопровождавшие их индейцы-носильщики сбросили поклажу и заявили, что дальше не пойдут. Пришлось с ними расплатиться, и они оставили восходителей одних.
Однако это обстоятельство не обескуражило Гумбольдта. Он заявил, что восхождение будет продолжать, даже если останется один.
И Бонплан, и тем более пылкий и увлекающийся Карлос Монтуфар подтвердили свое намерение продолжать подъем на вершину. То же самое заявил и индеец, которого они наняли в качестве проводника в деревне у подножия Чимборасо.
Четыре человека начали штурм вершины. По совету проводника они шли по гребню, и путь их был нелегок. Покрытый снегом и льдом, скользкий, весь в трещинах, он представлял собой ненадежную опору, и приходилось каждый шаг делать с чрезвычайной осторожностью. Туман тоже отнюдь не способствовал подъему, ограничивая видимость.
Чем выше поднимались смельчаки, тем тяжелее дышалось. Когда они достигли высоты 5185 метров, стало совсем невмоготу: воздуха не хватало, тошнило, кружилась голова, начали лопаться кровеносные сосуды, появилась кровь на губах, во рту, в ушах.
- Предыдущая
- 25/46
- Следующая
