Воронята (ЛП) - Любительский перевод - Страница 9
- Предыдущая
- 9/78
- Следующая
Адам почувствовал знакомую острую боль. Не ревность, нет, просто некое болезненное ощущение. Когда-нибудь у него будет достаточно денег, чтобы приобрести подобное этому, своё личное пространство. Место, которое выглядело бы снаружи так, каким Адам ощущал себя изнутри.
Внутренний голос Адама поинтересовался у него самого, будет ли он когда-нибудь выглядеть внутри так же грандиозно, или это было то, с чем нужно было родиться. Гэнси был тем, кем он был, потому что жил с деньгами с самого раннего детства, словно гениальный виртуоз клавишник, которого посадили за фортепьяно и тот сел именно так, как присуще только ему. Адам опоздал, он самозванец, все еще спотыкающийся о свой генриеттовский акцент и хранящий свою мелочёвку в коробке из-под хлопьев под кроватью.
Рядом с Декланом подруга держала руки у груди в бессознательной реакции на мужскую наготу. В данном случае, нагота была не тела: постель Гэнси, только два матраца на скудном, кое-как сделанном, металлическом каркасе, убого стоящем в центре комнаты. Каким-то образом это было чем-то интимным при полном отсутствии личной жизни.
Сам Гэнси сидел за столом спиной к ним, вглядываясь в обращенное на восток окно и постукивая ручкой. Рядом с ним лежал толстый журнал, в страницы которого были вклеены заметки из книг и вписаны темными чернилами примечания. Адам временами поражался тому, насколько Гэнси оставался вне времени: то ли старик в молодом теле, то ли молодой парень с душою старика.
— Это мы, — сказал Адам.
Когда Гэнси не ответил, Адам двинул в сторону своего рассеянного друга. Подружка Деклана издавала различные звуки, все из которых начинались на букву «О».
Гэнси построил высотой по колено посреди комнаты макет города. В дело пошли коробки из-под хлопьев и различные контейнеры, раскрашенные, как дома — точная копия Генриетты. И трем гостям пришлось идти по направлению к столу по главному проспекту. Адам-то знал правду: эти здания были признаками бессонницы Гэнси. Каждая новая стена за каждую бессонную ночь.
Адам остановился как раз рядом с Гэнси. Вокруг него сильно пахло листьями мяты, которые тот рассеянно жевал.
Адам вынул наушник из правого уха Гэнси, и его друг вздрогнул.
Гэнси вскочил на ноги.
— Что за… Привет.
Как обычно, на Адама смотрел эдакий герой всех американских войн, замаскированный под взъерошенными каштановыми волосами, сощуренных летом карих глазах и прямым носом, любезно переданным ему по наследству англо-саксонцами. Все в нем намекало на доблесть, власть и крепкое рукопожатие.
Подруга Деклана так и уставилась на него.
Адам помнил, каким нашел его устрашающим при их первой встрече. Было два Гэнси: один, который жил в этом теле, и другой, который включался по утрам, когда он запихивал свой бумажник в задний карман летних брюк. Первый был беспокойным и страстным, без заметного для ушей Адама акцента. Второй изобиловал скрытой властью, он приветствовал людей с неясным, значительным акцентом денег старой Вирджинии. Для Адама было загадкой, почему он не мог видеть обе версии Гэнси одновременно.
— Не слышал, чтобы вы стучали, — без необходимости сказал Гэнси.
Он ударил кулаком по кулаку Адама. От Гэнси этот жест смотрелся одновременно очаровательно и настороженно, как фраза, позаимствованная из другого языка.
— Эшли, это Гэнси, — представил Деклан своим приятным, нейтральным голосом. Таким голосом сообщают о повреждениях, вызванных торнадо, и холодных фронтах. Рассказывают о побочных эффектах маленьких синих таблеток. Объясняют технику безопасности на Боинге 747, на котором сегодня совершаем полет.
И добавил:
— Дик Гэнси.
Если Гэнси и считал девушку Деклана расходным, легко заменяемым, ресурсом, то не показал этого. Он всего-навсего поправил немного холодным голосом:
— Как известно Деклану, Дик — это мой отец. Я же просто Гэнси.
Эшли выглядела больше потрясенной, нежели обрадованной.
— Дик?
— Семейное имя, — сказал Гэнси, с усталым видом человека, которому уже порядком поднадоела эта шутка. — Я стараюсь игнорировать его.
— Ты же из Аглионбая, верно? Это место просто крышу сносит. Почему бы тебе не жить на территории школы? — спросила Эшли.
— Потому что я владелец этого сарая, — ответил Гэнси. — Всё лучше, чем платить за общагу. Вы же не сможете продать общажную комнату, когда закончите с учебой. И куда эти деньги пойдут? Да в никуда.
Дик Гэнси III терпеть не мог говорить, как Дик Гэнси II, но прямо сейчас, он говорил именно так. Они оба могли успешно пустить в ход логику и разыграть эту карту, когда им хотелось.
— Боже милосердный, — отпустила замечание Эшли.
Она взглянула на Адама. Взгляд её долго на нём не задержался, но тот все же вспомнил про небольшую прореху на плече своего форменного свитера.
Не дергайся. Не трогай, оставь плечо в покое. Она даже не смотрит. Никто ничего не замечает.
Адам с усилием заставил себя расправить плечи и постарался выглядеть в школьной форме так же легко и небрежно, как это получалось у Гэнси с Ронаном.
— Эш, ты не поверишь, почему из всех мест, Гэнси выбрал именно это, — сказал Деклан. — Расскажи ей, Гэнси.
Гэнси не мог удержаться, чтобы поговорить о Глендовере. Никогда не мог. Это была его слабость. Он спросил.
— Как много тебе известно о Валлийских королях?
Эшли поджала губы, а пальцами пощипывала кожу у основания её шее.
— Ммм. Лёвелин[5]? Глендовер? Английские протестующие лорды?
Улыбка на лице Гэнси могла бы осветить угольные шахты. Адам не знал ни о Левелине, ни о Глендовере, когда впервые встретил Гэнси. Гэнси пришлось описывать, как Оуайне Глиндур — Оуен Глендовер (как звучит его имя не по-валлийски) боролся против англичан за Валлийскую свободу, а затем, когда взятие в плен было неизбежно, он исчез с острова и из истории.
Но Гэнси никогда не заморачивался пересказать историю. Он говорил о событиях так, будто они произошли буквально вот только что, щекотал нервы магическими знаками, сопровождающими рождение Глендовера, слухами о его умении быть невидимым, невозможными победами над огромными армиями и, наконец, таинственным спасением. Пока Гэнси говорил, Адам видел зеленые холмы Валлийских предгорий, широкую блестящую поверхность реки Ди, беспощадные северные горы, в которых исчез Глендовер. В историях Гэнси он никогда не умирал.
Слушая эту историю сейчас, Адам понял, что Глендовер был больше, чем историческая фигура для Гэнси. Он был таким, каким мечтал быть сам Гэнси: мудрым и храбрым, уверенным в своих действиях, прикоснувшимся к сверхъестественному, всеми уважаемым, пережившим свое наследие.
Гэнси, теперь полностью охваченный своим рассказом, снова очарованный его таинственностью, спросил у Эшли:
— Ты слышала легенды о спящих королях? Легенды о героях, таких как Левелин, Глендовер и Артур, которые на самом деле не умерли, а вместо это спят в гробницах в ожидании, когда их разбудят?
Эшли вяло моргнула, а затем сказала.
— Похоже на метафору.
Возможно, она была не такой уж и глупой, как они считали.
— Возможно, — ответил Гэнси.
Он сделал грандиозный жест в сторону карт на стене, покрытых энергетическими линиями, по которым, как он верил, путешествовал Глендовер. Сметая журнал позади него, он пронумеровал карты и страницы с примечаниями для примеров.
— Думаю, тело Глендовера было перевезено в Новый Свет. Точнее сюда. В Вирджинию. Я хочу найти, где он захоронен.
К облегчению Адама, Гэнси пропустил часть о том, что он верил в легенды, будто Глендовер все еще жив, даже столетия спустя. Он пропустил и упоминание о том, что веками спящий Глендовер якобы дарует милость тому, кто его разбудит. Еще он не рассказал, как его преследовала потребность найти этого давно потерянного короля. Он пропустил полуночные телефонные звонки Адаму, когда не мог заснуть из-за одержимости этим поиском. Микрокарты и музеи, газетные вырезки и металлодетекторы, часто пролетающие мимо мили и потертые словари иностранных языков.
- Предыдущая
- 9/78
- Следующая
