Похитители грез (ЛП) - Стивотер Мэгги - Страница 44

— Как у шести процентов населения, — подметила она.

— Вижу, в кого пошла ваша дочь, — указал он.

Она просияла. Это была одна из тех милых, открытых, совершенных улыбок, по-настоящему счастливых и очень красивых. А Серый Человек подумал: «Это было худшее решение, которое я когда-либо принимал».

Она сделала для них заказ. Они не пили никакого вина. Закуски были очень вкусные, но не из-за кухни, а потому что любая еда в ожидании поцелуя очень вкусная.

Серый Человек поинтересовался:

— Каково это, быть провидцем?

— Забавно подобранное слово.

— Я только имел в виду, как много вы видите и насколько ясно? Вы знали, что я задам этот вопрос? Знаете, о чем я думаю?

Мора умно улыбнулась.

— Это как сон или воспоминание, но о будущем. В большинстве своем оно расплывчато, но порой мы видим один конкретный элемент очень четко. И это не всегда будущее. Довольно часто, когда люди приходят за предсказанием, мы, и в самом деле, говорим им то, что они уже знают. Так что нет, я не знала, что вы зададите мне этот вопрос. И да, я знаю, о чем вы думаете, но это, потому что я догадлива, а не хорошая ясновидящая.

«Это было забавно, — подумал Серый Человек, — как все время проявляется её чувство юмора, как та улыбка всегда появляется всего лишь на миг на её губах». Вы действительно не видите грусть и тоску, если уже знали о ее существовании. Но ведь это был трюк, не так ли? У всех есть свои разочарования и свой багаж; только некоторые несут их в карманах, а не на спинах. А вот и еще один фокус: Мора не наигрывала свое счастье. Она была одновременно счастлива и очень печальна.

Позже подали их основные блюда. Мора заказала для Серого Человека лосося.

— Потому что, — объяснила она, — в вас есть нечто скользкое.

Серый Человек удивился.

— А каково это, быть наемником?

— Забавно подобранное слово. — Но, по правде сказать, Серый Человек обнаружил, что не хотел говорить о своей работе. Не потому что стыдился её (он был лучшим в своем деле и знал это), а потому что не работа определяла его. Не этим он занимался в свое свободное время. — Она оплачивает счета. Но я предпочитаю поэзию.

Себе Мора заказала одну из тех маленьких птичек, которую подают вам на тарелке, и она доходит под собственным паром. Теперь она как будто сомневалась в выборе блюда.

— Ваша староанглийская поэзия. Хорошо, я куплюсь на это. Расскажите, почему она вам нравится.

Он рассказал. Он рассказал, как смог, не упоминая, куда ходил в школу или чем занимался до публикации своей книги. Он упомянул о своем брате, но быстро сменил тему и обошел эту часть истории.

Он рассказал ей настолько много о себе, насколько смог, не называя своего имени. Его телефон задребезжал у ноги, но он пропустил звонок.

— Значит, вы работаете наемником только для того, чтобы оплачивать счета, — подвела итог Мора. — Вас не заботят страдания людей?

Серый Человек задумался. Ему не хотелось быть нечестным.

— Заботят, — ответил он. — Я просто… отключаю эту часть мозга. — Мора оторвала одну из ножек своей птички.

— Не думаю, что должна вам объяснять, насколько это психически нездорово.

— Встречаются и более разрушительные порывы в этом мире, — парировал он. — Я чувствую себя довольно уравновешенным. А как на счет вас и вашего честолюбия?

Ее глаза расширились от удивления.

— Что заставляет вас спрашивать об этом?

— Игра, в которую вы начали играть с того первого вечера. Когда гадали на картах. Упражняясь. Экспериментируя.

— Я просто хочу понять, — сказала Мора. — Это изменило всю мою жизнь. И все впустую, если я не знаю как можно больше. Все же, не знаю, назвала ли я бы это честолюбием. Ой, не знаю. Оно наносит свой ущерб… Итак, вы упомянули брата.

Ей каким-то образом удалось связать слово «брат» со соловом «ущерб». Он чувствовал, будто она уже догадалась обо всех нюансах их взаимоотношений.

— Мой брат, — повторил он, а затем он сделал паузу и собрался с силами.

Он ответил очень педантично:

— Мой брат очень умен. Он может нарисовать карту местности, всего один раз по ней проехав. Он может складывать мысленно немыслимые числа. Я всегда брал с него пример, будучи ребенком. Он изобретал сложные игры и целый день в них играл. Иногда он и меня включал в свои игры, если я соглашался следовать его правилам. Иногда он брал такие игры, как шахматы или Риск[33], применял эти правила на всю окрестность. Иногда мы строили форты и прятались в них. Иногда он находил вещи в чужих домах и ранил ими меня. Иногда он отлавливал животных и что-то делал с ними. Иногда мы переодевались в костюмы и ставили пьесы.

Мора оттолкнула от себя тарелку.

— Значит, он был социопатом.

— Скорее всего, да.

Она вздохнула. Это был грустный вздох.

— А теперь вы наемник. Чем он сейчас занимается? Он в тюрьме?

Серый Человек ответил:

— Он инвестирует деньги других людей в SEP[34]. Он никогда не сидел в тюрьме. Он для этого слишком умен.

— А вы?

— Не думаю, что мне бы там понравилось, — сказал он. — Я бы предпочел в тюрьму не соваться.

Мора молчала в течение длительного времени. Затем она сложила свою салфетку, отложила её в сторону и наклонилась к нему.

— Вас не беспокоит, что это он толкнул вас на этот путь? Вы ведь знаете, почему этим занимаетесь, не так ли?

Что бы ни беспокоило Серого Человеко, оно давным-давно умерло, сожжено спичками, изрезанно ножницами и исколото прямыми булавками, и, когда он посмотрел на неё, то не стал скрывать то полное безразличие внутри.

— О, — произнесла она.

Потянувшись через стол, она положила свою ладонь на его щеку. Ладонь оказалась прохладной и мягкой и совершенно не такой, какой её почему-то представлял себе Серый Человек. Более реальной. Гораздо более реальной.

— Мне так жаль, что никто не уберег вас.

Разве? Могло ли для него все закончиться по-другому? Мора призывала это проверить. Серый Человек уже расплатился за такое. Он оставил на тарелке два кусочка лосося, и Мора своей вилкой стащила их.

— Так у нас обоих будет рыбное дыхание, — сказала она.

А потом в Пародии Цвета Шампанского он поцеловал её. Ни один из них долгое время ни с кем не целовался, но это не имело особого значения. Поцелуй больше похож на смех. Если шутка забавная, то неважно, когда в последний раз вы её слышали. Наконец, она прошептала, её рука в его рубашке, пальцы водили по ребрам:

— Это ужасная идея.

— Не бывает ужасных идей, — сказал Серый Человек. — Просто идеи воплощаются ужасно.

— Что также является психически нездоровой концепцией.

Позже, после того, как он подбросил её до дома и вернулся в «Pleasant Valley: Ночлег и Завтрак», он узнал, что Коротышка и Патти Ветцель пытались дозвониться до него на протяжении всего ужина, чтобы сообщить, что его комнаты в ночлеге и завтраке разграблены.

— Разве вы не слышали, как мы звонили? — немедля кинулась спрашивать Патти. Серый Человек вспомнил, как дребезжал его телефон, и похлопал себя по карманам. Однако мобильник исчез. Мора Сарджент украла его, пока они целовались.

В этом месте была десятка мечей[35]: Серый Человек лежал убитый на земле, и Меч-Мора пронзила его сердце.

— Ты не спишь, — произнесла Персефона, когда разбудила Блу. — Ты не пойдешь нам помочь?

Блу открыла глаза. Ее губы склеились. Вентилятор в углу комнаты поворачивался в стороны, осушая пот на ее спине и коленях. Персефона опустилась на край ее кровати, драпируя бледным облаком волос лицо Блу. Она пахла розами и скотчем. Небо снаружи было черным и синим.

— Я там была.

Своим тонким голоском Персефона указала:

— Но сейчас тебя там нет.

Не было абсолютно никакого смысла с ней спорить, это все равно, что драться с кошкой. Кроме того, это не было строго правдой. Раздраженно потянувшись, она спихнула Персефону с кровати и откинула простынь. Вместе они крались по полуночной лестнице на плесневелое свечение кухни. Мора и Кайла уже были там, склонившись над столом, будто парочка заговорщиков, прижав головы друг к другу. Фальшивая лампа Тиффани над ними раскрашивала их затылки в фиолетовый и оранжевый. Ночь втискивалась в стеклянную дверь позади них, Блу могла видеть знакомый утешающий силуэт бука во дворе.