СВР. Из жизни разведчиков - Полянский Алексей Иванович - Страница 24

• Предыдущая
• 24/68
• Следующая

В шестидесятые годы «хвостов» (бригад наружного наблюдения) за сотрудниками советского посольства не было. Слежку осуществляли стационарные посты и так называемые «баввабы».

Бавваб в Каире — это гибрид французского консьержа и русского дворника. Его официальные функции чрезвычайно разнообразны. Он и сторож, и дворник, и прислуга, выполняет мелкие поручения жильцов. А неофициально — следит за жильцами в доме и их гостями.

— А каким образом «Нахас» вызывает на экстренную встречу? — продолжал я выпытывать у И.В. подробности.

— Он вывешивает на своем балконе красное одеяло.

— Часто ли тебя вызывали на экстренную встречу?

— Ни разу! На практике две встречи в месяц, и этого вполне достаточно.

— Когда в последний раз его проверяли?

— Какая проверка! Он работает как часы. Кончай меня мучить расспросами, мне надо ехать с женой в город покупать подарки для родственников.

Приятные хлопоты человека, возвращающегося на родину.

От разговора с И.В. у меня в душе остался какой-то горький осадок.

Во-первых, мне не удалось выяснить все подробности.

Во-вторых, я убедился в том, что разведка на практике часто отступает от своих принципов и основных законов.

Любой агент должен раз в год проходить экзамен на честность.

Ведь жизнь течет и меняется, и вполне возможны нежелательные трансформации.

Вечером я выехал на место встречи.

Это был почти безлюдный пустырь в одном из рабочих кварталов Каира. Впереди замаячила одинокая фигура. И.В. притормозил, фигура юркнула в машину. Они обменялись приветствиями.

— Я уезжаю в Москву, связь с тобой будет поддерживать этот молодой человек.

Наш пассажир не выразил ни огорчения по поводу расставания со своим партнером, ни радости по поводу нового знакомства.

Такая сухость не характерна для египтян, которые по натуре радушны и любят выражать свои эмоции цветистыми фразами.

Пакет с документами был передан уже мне.

В свою очередь я передал конверт с деньгами.

Мы обходились без расписок, считая это излишней формальностью с давно работающим агентом.

Документы я отдавал на перевод жене нашего сотрудника, которая знала арабский язык. Но однажды она заболела, и переводом пришлось заниматься мне.

Документы были помечены грифом «секретно», а некоторые даже «совершенно секретно». Но чем больше я переводил, тем больше убеждался в том, что гриф не соответствовал их содержанию.

В лучшем случае лишь один документ из десяти имел информационную ценность и превращался в шифрограмму.

В чем тут дело?

Или мои представления о секретности не совпадали с египетскими понятиями о секретности, или тут шла какая-то темная игра.

Надо было поговорить более подробно с поставщиком.

С трудом я уговорил «Нахаса» сразу после встречи поехать ко мне домой и поужинать. Перед этим своего бавваба отослал под благовидным предлогом в другой квартал Каира.

Во время ужина, разумеется, со спиртным, чтобы вызвать своего собеседника на откровенность, я неожиданно узнал о том, что сам «Нахас» находится на пенсии, а документы, по его заявлению, получает от своего коллеги по прежней работе {мой коллега И.В. ничего мне об этом мне не сказал!)

— А кто он, имя, фамилия? Где проживает? Как и где ваш партнер вручает вам документы? Сколько вы платите ему от своего гонорара?

Мой сотрапезник как-то внутренне напрягся и медлил с ответом.

Он сделал вид, что захмелел и не понимает, что я имею в виду.

Пришлось перевести разговор на более нейтральные темы. Загонять его дальше в угол смысла не имело.

На очередной встрече я снова задал те же вопросы.

Он взорвался.

— Какое тебе дело до моего коллеги? Ведь я продолжаю снабжать посольство интересными документами, которые ты больше ни от кого не получишь. Ему я плачу столько, сколько считаю нужным!

По традиции, агент всегда должен подчиняться разведчику, а не наоборот.

— Я тебя расспрашиваю обо всех подробностях не из любопытства, а ради твоей безопасности.

— Спасибо, я сам о ней побеспокоюсь.

— Тем не менее я не прошу, а требую ответить мне на все вопросы, связанные с твоим источником. Считай, что это приказ!

Это был нелегкий разговор, но необходимость его была очевидна.

Резидент был раздосадован тем, что я ему доложил.

— Раньше надо было просветить эти темные места! В Центр пока сообщать ничего не надо. Может быть, «Нахас» боится, что мы выйдем на его источники напрямую и лишим его кормушки. Постарайтесь убедить «Нахаса» в том, что он, как получал, так и будет получать свою, можно сказать, зарплату. Но при условии, если ответит на все вопросы.

Мне показалось, что резиденту почему-то не очень хотелось внести полную ясность в картину происходящего и сделать определенные выводы.

После моих неоднократных настойчивых напоминаний «Нахас» наконец сообщил адрес своего источника, его имя и фамилию, а также место, где он получает от него документы.

Казалось, можно было успокоиться и не дергаться (как плотве на крючке, по терминологии нашего резидента!).

Но азарт охотника взял верх.

Я начал искать улицу и дом, где проживал источник.

Адресного справочного бюро в те времена в Каире не было.

Улицу-то я нашел, а там, где должен был располагаться указанный номер дома, находился пустырь!

Рядом стояли дома с номерами 32 и 36, а вот дома с номером 34 не было.

Так что пустырь с поросшей травой и мусором, конечно, не мог не вызвать у меня подозрений в честности нашего агента.

Как птица, когда охотник приближается к ее гнезду, пытается увести его подальше обманными движениями, так и «Нахас» пытался сбить меня с курса.

Проследить же за встречами с его «подпаском» не удалось.

Создать бригаду наружного наблюдения из числа сотрудников резидентуры ввиду их бросающейся в глаза неегипетской внешности не представлялось возможным.

Я сказал «Нахасу», что поставляемые им «секретные» и «совершенно секретные» документы, мягко говоря, не адекватны тем суммам, которые он получает от нас довольно продолжительное время.

Правда, я умолчал при этом, что дома номер 34 не существует.

Все карты раскрывать было рано.

— Ну, не я же их пишу! Я передаю то, что получаю от своего компаньона.

— Передай, чтобы он внимательнее подбирал документы. В противном случае я буду вынужден, к сожалению, сократить твой гонорар вдвое.

Несмотря на это предупреждение, ничего не изменилось.

По-прежнему соотношение полезной и бесполезной информации было один к десяти.

Так что пришлось мне принимать финансовые санкции.

После одной из встреч я молча передал «Нахасу» конверт с деньгами. Тот по весу почувствовал уменьшение «зарплаты».

— Сколько тут?

— Ровно половина от прежнего.

— Почему? На каком основании?

— Каждая вещь имеет свою цену. (По-арабски это звучит так: каждой комнате — свою арендную плату). То, что ты передавал в последнее время, годится лишь для завертывания рыбы на рынке.

«Нахас» поднял крик, да такой, что прохожие остановились и стали за нами наблюдать.

Дело происходило летом и ветровые стекла в машине были открыты.

Если агент позволяет вести себя таким образом, то это означает, что у него «крепкий тыл» и он ничего не боится.

— Ты чего это так расшумелся?

Этот эпизод, конечно, уже требовал дальнейших шагов.

Взмокший от жары и нервного напряжения, я высадил «Нахаса» из машины, вернулся в посольство, выпил виски, благо оно всегда было под рукой. Немного полегчало.

Поразмыслив, я пришел к выводу, что «Нахас» является классической подставой, изнурявшей на протяжении многих лет бюджет резидентуры.

В памяти всплыла беседа с одним из моих оперативных контактов, имеющим корни в местной контрразведке.

Как-то я обсуждал с ним вопросы советской военной помощи Египту и перечислил те виды вооружения, которую поставил СССР.

Собеседник перебил меня и сказал:

• Предыдущая
• 24/68
• Следующая