СВР. Из жизни разведчиков - Полянский Алексей Иванович - Страница 7
- Предыдущая
- 7/68
- Следующая
Наверное, Олдрич Эймс за услуги, оказанные им нашим разведслужбам, действительно получил крупное вознаграждение — до двух с половиной миллионов долларов, как утверждают американские источники.
Видимо, он и вправду жил на широкую ногу и щедро тратил деньги на себя и на свою семью. При этом он нередко забывал о соображениях конспирации.
Дом Эймсов в Вашингтоне стоил, как утверждают многие, почти полмиллиона. И все же, полагаю, «не в том суть».
«Я — человек беззаботный и неорганизованный», — так охарактеризовал себя Олдрич Эймс.
Он не раз отвечал следователям и журналистам, что принял решение о сотрудничестве с советской разведкой после того, как вернулся из Мексики, когда впервые испытал серьезные денежные затруднения.
В «Исповеди шпиона» он говорил Питу Эрли: «Я испытывал отчаяние, меня душили финансовые проблемы. Где взять 47 тысяч долларов, которые я задолжал?»
Однажды, рассказывает Эрли, возвращаясь в Вашингтон из служебной поездки в Нью-Йорк, Эймс подумал даже, а не ограбить ли ему банк? И тут же он вспомнил, как слышал от одного из своих коллег в Мексике, что русские предлагали тому за сотрудничество 50 тысяч долларов.
Вот тогда-то Рику и пришла в голову мысль сообщить советским разведчикам кое-какие сведения, взамен попросив у них как раз эту недостающую сумму.
Ну и так далее. Казалось бы, все ясно.
Но послушаем, что говорят близко знавшие его люди.
Олдрич Эймс никогда не придавал большого значения деньгам как таковым; он не был сребролюбцем, — так считают практически все, начиная от школьных друзей и заканчивая сотрудниками ФБР, которые расследовали его «дело».
«Рик и Нэнси вели довольно скромный образ жизни в Нью-Йорке и никогда не зацикливались на деньгах», — свидетельствует один из родственников Рика.
И кстати, разводясь с Нэнси, Эймс фактически «махнул рукой» на немалую часть причитавшейся ему доли при разделе имущества, лишившись огромной суммы.
Многие считают, что Эймса толкнула на преступление его вторая жена — Мария.
Дескать, это она с ее якобы необузданной жаждой приобретения и накопительства толкала супруга на новые «предательства», поторапливая, если он мешкал с передачей очередной порции информации и получением «денег от КГБ».
Не могу судить, была ли Мария «соучастницей» Эймса в его шпионской деятельности.
Но и Марию все, кто ее знает, характеризовали как натуру, больше приверженную идеям, чем материальному комфорту.
Трудно поверить, что эта утонченная женщина» воспитанная на общении со «сливками» колумбийской интеллигенции (в их доме в Боготе бывал, например, писатель, нобелевский лауреат Габриэль Гарсия Маркес), владевшая пятью языками и готовившая докторскую диссертацию по философии Хайдеггера, похожа на приземленную мещанку, какой ее изобразил, например, Питер Маас «с подачи» рывшихся в ее шкафах при обыске фэбээровцев.
Олдрич Эймс пошел на сотрудничество с советскими разведчиками явно не потому, что был «жаден на деньги»..И не потому, что «жадной на деньги» оказалась его жена, а он был «у нее под каблуком».
Он, конечно, испытывал чувство вины перед ней за то, что обрек ее на прозябание в отнюдь не интеллектуальной среде офицеров ЦРУ и их супруг. Ведь в самом начале он ее обманул, выдав себя за дипломата, и пытался компенсировать моральные издержки материальной роскошью, которой старался ее окружить.
Но деньги были не основным, по крайней мере, не единственным стимулом для Олдрича Эймса.
У него были и моральные соображения.
Изначально этому человеку были чужды мещанская ограниченность и корыстная приземленность.
Он с юношеских лет отличался широтой и непредвзятостью взгляда на мир, интересом ко всему, что его в этом мире окружало, независимо от того, имело л и это «практическую ценность» лично для него или нет.
Он всегда был готов увидеть что-то позитивное в чужом опыте.
Американский образ жизни не казался ему вершиной его идеалов. Ему претили пресловутая «масс-культура» и ковбойские нравы части его соотечественников.
Он очень любил театр и не прочь был приобщиться к профессиональному театральному искусству.
«Он потрясающе всех изображал, умел прикидываться и импровизировать», — отмечал один из школьных приятелей Эймса.
Рик и сам не отрицает, что любил кого-нибудь разыграть.
Но только ради «потехи», «чтобы развлечь друзей и знакомых».
Он не считал возможным притворяться и обманывать ради целей мелочных и корыстных, например, — для продвижения по служебной лестнице.
«Мне никогда не давалось искусство обмана для карьерного продвижения в ЦРУ, — признавался Эймс Питу Эрли. — Я не „обхаживал“ начальство, никогда не фамильярничал с ним… У меня с начальством вечно возникали проблемы».
«Проблемы с начальством» возникали, видимо, и в связи с некоторыми особенностями характера Олдрича Эймса.
Он был, с одной стороны, несколько замкнут, «неконтактен» (кое-кто из сослуживцев считал его «высокомерным»), а с другой стороны, он всегда отличался ярко выраженной независимостью взглядов и суждений.
«Никогда не любил, чтобы мне что-то приказывали или заставляли что-то делать, — говорит Рик. — Я не спорил, я просто не делал того, что мне не нравилось, не задумываясь обычно над последствиями своего „непослушания“.
После ареста Эймса кое-кто в ЦРУ попытался изобразить его как «недалекого чудака», серую и бездарную личность.
Но Олдрич Эймс, безусловно, личность незаурядная и яркая, обладающая недюжинными интеллектуальными способностями. Иначе он не справился бы со своими профессиональными обязанностями.
Вот характеристика, которую дал ему генеральный инспектор ЦРУ Ф. Хитц: «Эймс успешно и эффективно выполнял те поручения, которые требовали аналитических способностей, он мог сопоставлять огромное количество фактов, обладал интуицией, изобретательностью, умел четко и кратко излагать свои мысли. Ему были присущи гибкость ума и интеллектуальная любознательность, желание заниматься самообразованием, причем в областях, выходивших за рамки его непосредственных служебных задач».
Эймс-старший когда-то внушал юному Рику, что жить нужно «по правде» и солгать можно только «во имя добра, ради высокой цели».
Олдрич Эймс впоследствие сам себя часто называл идеалистом.
Об этом упоминают и некоторые его сослуживцы.
Например, Джин Верфей, которая сыграла едва ли не главную роль в поисках «крота» в ЦРУ в 1993-94-х годах, отмечала: «Он любил поговорить об идеях».
Размышляя о причинах своего «грехопадения» весной 1985 года, Эймс говорит Питу Эрли: «Итак, почему я это сделал? Было ли дело только в деньгах? Или же мотив получения денег просто в какой-то степени подтолкнул меня к тому, к чему я давно уже готовился? Я действительно испытывал отчаяние, потому что нуждался в деньгах. Но почему я решил сразу же, что должен совершить нечто противозаконное? Я ведь даже и не подумал о том, чтобы посовещаться с консультантом по вопросам кредитования. Почему я сразу предался размышлениям о том, чтобы изменить своей стране? Почему так легко далось мне это предательство?»
И фактически Эймс сам отвечает на им же поставленный вопрос: «Меня огорчают попытки упрощенно воспринимать мои поступки. На самом деле причин было много, и в итоге получился целый клубок причин… Если же говорить о той „питательной среде“, в которой созрело мое решение, то она была вполне благоприятной. А вообще мною двигали по большей части мои идеи и мой опыт. К тому же, возникло почти уникальное стечение благоприятных обстоятельств. И тогда я решился на измену».
Подобные признания Олдрич Эймс делал не только в беседах с Питом Эрли.
Например, корреспонденту газеты «Вашингтон пост» в интервью от 4 мая 1994 года Эймс также признался в том, что «на сотрудничество с Советами он был готов в силу сложившихся у него убеждений».
Итак, идеи, умонастроения и опыт подтолкнули Олдрича Эймса к тому, чтобы бесстрашно, фактически на глазах у агентов ФБР, отправиться в советское посольство и предложить свои услуги в качестве поставщика ценнейшей разведывательной информации.
- Предыдущая
- 7/68
- Следующая
