Моя душа состоялась. Дневник Алены - Полюшкина Елена Викторовна - Страница 74

• Предыдущая
• 74/134
• Следующая

Купила книжку про М. Булгакова. Она дорогая, но я не удержалась. С предвкушением жду чтения. А сейчас увлечена воспоминаниями Шаляпина.

11.03. Невозможность ничего изменить сводит меня с ума. Все в лапищах судьбы. Я одинока, одинока. Гр., грусть моя, моя непутевая, безвольная тоска. Забытье перил, лестниц, мостов. Я живу, кажется иногда, только для встречи. Но, конечно же, это не так. Трезво рассуждая, 19 лет – это огромность, если учитывать мое самолюбие. И чего я добилась? Живу в Москве, учусь, где хотела, рецензии, которые пишу, периодически начинаю ненавидеть, а иногда – обожаю. Полгода я в Москве – и нет мне покоя. Не могу сбросить каких-то шор с себя. Удерживают, а, может быть, хранят. Ничего не знаю. Невнятно мне. Глухо.

На семинарах до сих пор трясусь, с людьми, которых не люблю, держусь скованно и не лучшим образом. Злюсь на себя за это. Думала, время сгладит эти шероховатости моей натуры, а оно, похоже, делает их более резкими. Просто гимн безнадежности, которая превращается в мое настоящее состояние. И вроде не так уж все мерзко вокруг, а тяжесть эта давит, выводит из себя, безумствует, изводит.

Я одичала, похоже. Все в себе. Ничего извне. Зажимаюсь. Закрываюсь. И дело не только в поведении. В более глубоких, скорее всего, понятиях и чувствах. Нужна встряска, несколько встрясок. Я снова чахну духовно. Ах, март-пересмешник, картежник и плут. Я люблю тебя, ты похож на него. Издевайся, я не способна противиться, но я обрету прежнюю уверенность, нет, не прежнюю, новую, в которой не будет ничего от былых мучений и недоговоренностей. И ты будешь свидетелем, топящий снега, ты увидишь меня другой, драчун и подхалим, ты улыбнешься, быть может, мне, очаровательный импровизатор. Я очень надеюсь на это, стиляга и творец судеб.

А сейчас больно.

12.03. Последнее зимнее колдовство. Снежное безумство за окном. Ветер воюет сам с собой. Зима неистовствует. Напрасно. Март разрешил ей напоследок покуролесить, чтобы затем твердо ступить и расцвести кротостью голубого неба, ручьями и настроением тихой радости. Это все скоро. Дней через пять. А сейчас – холодно.

Так и есть, ветер додулся до того, что очистил небо. Еще летят снежинки, а уже синева. Но так же быстро он может задуть и этот осколок голубизны. Из тьмы к свету, из зимы к лету.

Сегодня вереница снов. Гр., университетская публика, какой-то спектакль, зрительный зал. Что-то богемное до тошноты, вязкое в своих бесчисленных повторах и нагромождениях. Только Гр. – радость. Я сама себе опротивела. Трясусь, скована, одержима. Говорю, что никто меня не любит, но ведь и сама не открыта. От меня все больше отворачиваются, и я сама в этом виновата. Сейчас вот занимаюсь самоуничтожением, пытаясь вырваться из клетки своих забот. Тщетно. Но где же выход? Как бы я ни старалась, если не сломаю изнутри каких-то преград – ничего не выйдет.

Отдала М. рецензию на «Макбета» и на «Город мышей». В. дала прочитать «Макбета», а А. и «Макбета», и «Город мышей». Приятно, когда хоть что-то положительное в жизни, например, слова о том, что я хорошо пишу.

В стране – жуть. Верховный Совет поднимает бучу. Только бы сохранить свободу в нашей злополучной стране. Это самое важное сейчас. Так страшно временами становится. Бездонно.

Все время боюсь поверить в себя до конца. Это и «подхлестывает» к дальнейшему творчеству. Что будет, то и будет, но я должна состояться. Должна. Нельзя иначе. И любовь у меня будет все-таки. Только бы демократия сохранилась и упрочилась. И это вполне серьезно. Без этого никакие мечты не осуществятся.

«Мы очень гордые. И слишком разные. Но в нас есть что-то самое главное, в чем мы схожи…». Сколько, ну, сколько это продлится? Судьба, я не смогу остыть. Я буду вымаливать у тебя эту встречу. Если тебя такая формулировка не устраивает, я заслужу. И творчество. Нужные новые впечатления. Я понимаю, для творчества необходимы горести и страдания, любые недо– (воплощения), недо– (говоренно-сти), но должна же жизнь состоять не только из этого. Что-то другое. Хотя бы для разнообразия, хотя бы в виде исключения. Мечусь от себя – психа, к себе – эстетке. А что за состояние на самом деле, определить не могу.

13.03. Вчера и сегодня – продовольственное пиршество, дома гостит дядя Валера. Чего здесь только нет. Не жизнь, а рай. Всегда бы так, когда хочешь – лучшая ветчина, колбасы, окорока, соусы, любые торты, пирожные, пингвинистые мороженая и заливная осетрина, а на десерт – французское шампанское «Помпадур». Живи и радуйся. Хотя бы в этом. Мне так нравится роскошная жизнь. Жить с шиком – это стиль. Это призвание. Это избранничество.

Никак зима не сдается, белая пыль с облаков все сыплется.

«Обезьянки», ау! Вас расхватали по киностудиям, по театрам, по всевозможным мероприятиям, но я верю, что мы еще встретимся на крутой тусовке нашей мечты. Я такая же «обезьянка», если подразумевать под этим живой ум, эмоциональную и физическую подвижность, умение быстро сняться с места и что-то резко изменить в жизни, веселый нрав и доброе отношение к окружающему. Все это, конечно, идеал.

Какая широкая натура – мой дядя. Если есть у него что-то – непременно поделится, не задумываясь и не напоминая постоянно об этом, как некоторые. Замечательный человек! Дядя уехал. Вызвали такси. Какое блаженство – ехать в машине по ночной Москве. Движение, огни, чувство полной свободы и расслабленности. Почему так не всегда? Нет, почему никогда так?

Снова что-то тревожное подступило к сердцу. Разбередило меня. Откуда ждать судьбу, из-за какого угла, с какой крыши или после какой встречи?

Вчера целый час проговорила с Геной. У него было видение очень страшное – про нашу страну. На меня его рассказ сильно подействовал. Когда пошла спать, было страшно. Казалось, всюду притаились кошмары и монстры, готовые растерзать меня. Детские фобии в темной комнате. А когда проснулась – горел свет, хотя я его точно выключила. Мистика просто. Все это, впрочем, можно объяснить чисто материальными причинами, но есть все же во всех событиях, происходящих со мной и вокруг меня, что-то свыше.

Недо– (состояние) продолжается. В целом все неплохо, но внутренне не свободна от самой себя. Это мешает наслаждаться жизнью.

Я живу предвкушением будущей судьбы. Я должна добиться желаемого или умереть. Выбора нет.

Судьба насмешливо смотрит. Не одобряет мой пафос. Простите, иногда заносит в дурной тон. Простите, Вы снова рядом, снова мучаете, испытываете, тревожная леди. Это я превратилась в тревогу и трепещу под порывами ветра.

Чем лечу хандру? Сплю, сплю, стараюсь отключить сознание, и сама потом злюсь на себя за эту слабость. Уходит драгоценное время, которое делает меня старше.

Настроение: нытье ветра. Ностальгическое. По славе, по ускользающей зиме и всевластию. Тихо проходят мимо мечты, как-то даже смущенно. Нет вокруг тепла, только ветер, холодная комната жизни, ограниченная стенами души и потолком возможностей. Но все это млечность, и нет ни потолка, ни предрасположенности. На свете существует теперь только ветер, превращающий в ничто меня с моими заботами и горестями. Я даже ему благодарна. Уничтожает сознание. Сонное забытье. Но это снова ненадолго. И я в ответственности за каждый свой день. И я же трачу без счета любимые мной мгновения – россыпи влажных алмазиков – богатство. Может быть, мнимое. Ведь время – неподвижно. Об этом я где-то уже писала. Пусть проходят мимо многие и многое: дома, люди, деревья. Все это останется только междометием в бездонности моего сознания. Кажусь себе переставшей быть, самим воздухом, понятием, заключенным в безграничное величие хаоса и заключающим в себе все границы всех отождествлений. Лень. Лень делать любое движение, вставать, притворяться, действовать. Тем ближе к воздуху. И тем горче. Жизнь капает с карниза, но некому подставить для нее вазу. Или хотя бы чашку. Или просто ладони, крепко прижатые друг к другу лодочкой. В траву, в песок, в бессмысленность капают дни, превращающиеся в годы. Репетирую себя. Ум актерствует и болеет. Уже ни с чем и ни с кем не спорит. Кривляние, лепет страниц. Когда быстро просматриваешь книгу, задерживаясь только на картинах. Импровизирую. Гибкая мысль в состоянии удержать любую вероятность, перевоплотиться и ожить. Талант стиля. Литературный дар, как говорит Г. Испытываю себя, сомневаюсь, просто боюсь. Каждый раз боюсь за творения свои. За самовыражение в малейшем проявлении, в ничтожнейшем. Поддерживаю сознание в постоянном неуспокоенном, горячечном ритме. Боюсь остыть. Но остываю. Остываю с неизбежностью, неотвратимостью песочных часов. Переизбыток пытливого, темпераментного, страстного разбивается о холод лени и страха. Я погибаю по осколкам, контуры которых явно наметились в моем пока что еще целом разуме. Я их чувствую кожей. Хрупкая до жути. Истончаются руки, волосы, жесты. Только мысль существует. Необъятная, как ветер. Я вся растворяюсь в ней. И уже не живу своим телом. Пока это бывает временами. Но рано или поздно я вся растворюсь в ней. Вся стану понятием. Понятием о собственной жизни. Что может быть нелепей. А меня нужно спасать. И быстро. Немедленно. Мгновенно. Я одна, одна. И присутствие лишь одного человека способно вылечить меня. Другие не владеют этим противоядием. Разрушительная мощь ветра за окном. Губительность моего извечного одиночества. И жизнь делает шаг в сторону и всматривается в свое осуществившееся бытие. И, вздохнув, возвращается обратно. А я? Понимаю реальность оков и надмир-ность всего, что во мне. И благодарна за это избранничество, и проклинаю его. Явление меня вступает в противоречие с уже явившейся физической сущностью, явление меня миру обособлено от меня – жизни. И достучаться до этих высот в себе не могу. Просто знаю, что они есть и это огромность. И лучше не покушаться на божественное в себе, а пережить и эту вспышку животной тоски, и эту болезнь бесконечности, когда не умещается во мне не только Вселенная, а одна единственная фраза вырастает до размеров тишины. И томит беззвучием, и держит в плену своей запредельной тайны. Никогда не переживала славы и думаю о ней, ругая себя за это. Любая радость блекнет в болоте сомнений, любое воодушевление быстро умирает от самоуничижения. Как много недостойного во мне! И все-таки я жду. Я знаю, что все пройдет, вернется жизнь действительная, а значит, счастливая. Ветер изменит направление и нагонит весну предчувствий. Что-то сбудется главное, после чего наступит новая хандра. Снова от переизбытка важного. А сейчас ведь только – 14 марта, и через месяц ему – 19. Я мечтаю его поздравить. И лучшим подарком будет наша встреча. А если она все-таки сбудется, значит, стоило все это пережить и остаться.

• Предыдущая
• 74/134
• Следующая