Моя душа состоялась. Дневник Алены - Полюшкина Елена Викторовна - Страница 97

• Предыдущая
• 97/134
• Следующая

Все повторяется. Все совмещается. Совпадает не все, но лучшее – непременно.

Я не фанатка. Я – судьба. Меня много. Болею. Меня мало. Плачу. Я всегда есть, и это что-то значит. Сомневаюсь. Но «Нижинский» – лучшее из всего, что я пока написала.

Олег красив. Бог игры. Артист. Судьба. Призрак. Явь. Ночь и день одновременно. Танец – это Олег. Легкость и вдохновение. Люблю его высоту. Которая и моя тоже. Стихия единая. Алеша, прости, но здесь нам не по пути. Разные. Похожие. Не прохожие. А с Олегом прохожими только кажемся, а похожее в нас – свыше. Прохожие мнимые, похожие на чью-то мнимость. Люблю небо, искусство и тебя, мое черноглазое солнце.

А вечером – передача о «Нижинском». Очередная необратимость.

Нижинский для меня неизбежность. Я уже выбрала. И не обернусь. Рецензия моя так много значит. Я как будто слилась со спектаклем.

Сегодняшняя передача поразила бессильем и полным непониманием сути спектакля. Вопросы блеклые и глуповатые. Спектакль остался по ту сторону. В который раз! Недопонятый. Вечные «недо». Катя Уфимцева – милая очень, славная, но сегодня не получилось у нее удачной передачи. Пересказ о жизни гения танца из книги Красовской с почти дословно приводимыми цитатами из статьи В.М., куски спектакля и бездарные вопросы интервью. Все это тяжело на меня подействовало. И я подумала: как все-таки верно я угадала в своей работе. И как важно, чтобы ее напечатали.

Я не верю, не могу поверить, что меня могут напечатать «С. и Ш.». Именно там. «Кино для шестого отряда» – и вдруг мое. Не сочетается. Значит, какая-то накладка. Но…

Не пытайся исправить то, что уже состоялось. Не покушайся на осуществимое. Будь собой, и все придет к тебе. Мастер.

Да разве я покушаюсь? Ничего подобного. Отвезу завтра фотографии. Передам все снова в лапы судьбы и случая и буду отдыхать. По крайней мере, постараюсь последнее выполнить. Хотя отдых для меня – такая условность.

Олег – настоящий. И не персонаж вовсе. А боль. Живая жизнь. Хоть я всегда это знала. Режиссура для него – это еще впереди. «В каждой поэме распахнуты двери, и ему рады в любой из них».

9.07. Была в универе. Сегодня там экзамен-рецензия. Видела В. М., все последнее время после общения с ним так неуютно, о чем бы ни говорили, скована я или нет. Говорила с Варей о многом. Об уходе.

Ездила в редакцию. Л.Ф. не застала, оставила фотографии.

Ах, вот еще Надя. Придя на рецензию, обнаружила ее среди пишущих. Оказывается, мои слова запали в ее сердце, и она в последний день успела съездить и привезти документы. На собеседовании очень понравилась В.М. Он ее отмечал. Да, конечно, ей здесь место. Я всегда говорила. Как тесен мир!

В.М. милый, чудесный. Но у нас теперь с ним все не так. Я обвиняю себя в который раз и не могу справиться с собой.

Снова ни во что не верю. Невразумительно. Снова дотронулась и раскровави-ла рану Нижинского. И все вернулось в меня, о чем в последнее время старалась не вспоминать. Боюсь, закрутит снова вихрь неизлечимой болезни: слов, взглядов, додумок. Закружит голову, завоюет разум.

И снова – пропащая моя Золушка, ты измучаешь себя и окружающее пространство своей горячкой. Бредом наилегчайшим и завораживающим. Это принесет тебе новое знание. И это сожжет тебя снова. Но если ты любишь, веточка моя хрупкок-рылая, ты справишься и с этой непридуманной болью. И ты сумеешь для него жить. И мир оценит, и поймет, и узнает, и расстроится за все годы без тебя, одинокая моя лучинка. Нега твоя и истома – это судьба тоже. Судьба, которая поможет состояться другой. Ты только не сдавайся. Вся твоя жизнь – полет от тревоги к тревоге. И это судьба. Будь достойна ее. Мастер.

Страшно и высоко. Высоко от перспективы возможного. Страшно поверить – не оборвется ли? Нет. Главное – не оборачиваться. Прохожий, настоящий прохожий – всегда тот, кто идет навстречу тебе. И остановиться вам нужно одновременно. Условие это обязательное. Но только не оборачиваться.

10.07. «Нижинский» вытянул всю кровь. Обезлюдела душа моя. И площади моих страстей пусты. Лето, такое легкомысленное и стильное, сжигает за ним и мной в память мосты.

Что ты сделал со мной, танец? Во всех ликах ты прекрасен для меня. Снова болею.

В историю с публикацией не верю. Если все же получится что-то, очень удивлюсь. Но, конечно же, буду рада. Но это нескоро.

Спина болит, душа болит, Нижинский болит.

Каждый раз, когда нужно уезжать из Москвы, даже ненадолго, возникает чувство, будто теряю важное что-то. Упускаю. Пропускаю. Вот меня нет дома. А мне, может, звонят, чтобы перевернуть судьбу. Я что-то не услышу, не узнаю, не сделаю. Это нечто пройдет мимо, и все из-за того, что я в нужный момент не была на месте. Понимаю, довольно глупые мысли. Но цепляюсь за Москву, за свое присутствие в ней, как за последнюю соломину. Когда ничего нет, живешь истомой, миражом. Но Москва слухам не верит. Она верит судьбе. Я люблю ее за это. Она не мираж, а живая загадка и освобождение, мука и легкость одновременно, в каждом новом мгновении единая. Волшебница, балерина, Золушка, лучик мой, воспетый безмятежностью. Ночка заветная, переливающаяся цветами радужных созвучий Бога. Москва, молчание королей и восторги голубиной весны на карнизах. Нежность к тебе и о тебе. Небо, восходящее на глазах, изумрудное перед бурей, позолоченное перед счастьем, розовощекое после поцелуя. Легкость, полет, услада. Москва, моя песня невидимая и живая, журчащая живой песнью прощения и побед, разлук и очарований. Москва, ты мое зеркальце рассветное. Смотрюсь в тебя. Не жду ответа, но всегда слышу его.

Проблем вокруг – бездна! Но… «ожидание счастья разве ошибка?» И я верю в себя, несмотря ни на что.

11.07. Читаю про кино. Думаю о кино. Только об этом. Желание быть причастной к этому завораживающему миру грез и чуда пугает своей силой, бредовой настойчивостью. Новая страсть, сжигающая, смертельная. Любая страсть моя смертельна, потому что всерьез. Я не играю, а бросаюсь к каждому чувству как к возможной судьбе, не мнимой. И я не знаю, что из того, уже бывшего, осталось чем-то, а что сгинуло в неизвестность. Литература по большому счету, кино по большому счету. Любовь тоже. По-другому не могу. Все через серьезность желания, а не легкостью вдохновенного самочувствия. Не легкость, а боль, страх, сомнения. Пора привыкнуть бы, а я все сопротивляюсь, ищу иных выходов и путей. Это не плохо, впрочем. Больше впечатлений. Богаче натура. Но насколько меня такую хватит.

Пришла совершенно дикая фраза: спектакль-массаж. Под впечатлением сверхбогемной атмосферы Дома кино, дурного фильма «У времени в плену» и прочих несуразностей этого дня.

Паша из «К. – daily». С ним не просто, но не безнадежно. В отличие от его друга. Такой попрыгунчик-озорник, очкастая обезьянка. Дело не во внешности, а в стиле поведения. Острослов и ерник. Мотылек и, вероятно, откровенная дрянь. Третьего не помню, как зовут. Симпатичный и невыразительный.

Обменялись с Пашей телефонами. Возможно – пьеса «Лысый брюнет».

Гадкий очкастый банкир испортил настроение. Я устала от всех. Никого значительного в жизни. Так, однодневки-однокрылки шныряют.

Я никому ничего не хочу доказывать про себя. Я устала играть. Мне никто не нужен, кроме родных. Оставьте меня, все равно кроме боли ничего не способны дать. Я не верю в вашу искренность. Я устала от ехидства и фальши. Вы все или льстите, или колете. Я не хочу быть объектом этих изысков. И я не могу быть в стороне. Потому что принадлежу тому же обществу, что и вы. Я так устала от бесконечных этих противоречий, ограничений и условностей. Мне плохо от этого. Мне слишком часто плохо. Я не умею быть одна, но я не нуждаюсь в вас. Всегда около публика всех направлений. В чем мне найти силы? Где? Как? Как мне справиться с этим отвращением? Устала.

12.07. Иногда кажется: я так близка к безумию. Вся устремлена в неизбежное, но отвлечет какой-то пустяк, и снова вся громада житейских блеклых проблем наваливается и занимает мысли и тело. «А счастье было так возможно…». Нет, это страшно. Грозно. Больно.

• Предыдущая
• 97/134
• Следующая