Безумная практика - Попов Александр - Страница 13
- Предыдущая
- 13/56
- Следующая
Спустя пару минут я открыл квартиру, сбросил покупки в коридоре, прошел в зал и плюхнулся на диван. Девочки нерешительно переминались в дверях. Не-ет, тут что-то не так. Целый день они чего только не вытворяли, а теперь вон стоят— скромненько так, невинно. А-а, они, конечно, ждут справедливого воздействия. Я обернулся — точно. Стоят, закусив губы, и готовы разразиться целым потоком оправданий на любую мою фразу. Что ж, может, и стоит провести воспитательную беседу, только что-то сейчас неохота. Как там Даша сказала? «Очень активных пенсионерок в армию загребут»? Хотя нет, «загребут» она не говорила, все-таки воспитанная девочка. Вспомнив лица бабуль, я довольно хмыкнул, но, как оказалось, зря, поскольку принявших мою ухмылку за признак хорошего настроения близняшек тут же прорвало:
— Ведь мы ничего такого не делали, правда, дядь Саш? — решила подстраховаться Варя. — Все на место пришили, порядок вон навели.
— А если вы считаете, что я очень невежливо повела себя с пожилыми дамами, то только скажите, я сейчас же спущусь и извинюсь, — добавила Даша.
— Мы же видели, как тебе неприятно с ними общаться, но даже и колдовать не стали. Я вообще хотела ногой эту, ну ту, которую мы днем видели, пнуть, но сдержалась же, — продолжала расхваливать свои добродетели Варя.
Я поднялся с дивана:
— Так, оправдания прекратить, меру пресечения назначу завтра, а пока кыш отсюда. Ужинать сами поищите, ночевать будете в спальне, белье в комоде, меня до завтра не тревожить. Возражения не принимаются. Все, кругом шагом марш!
Девочки беспрекословно покинули зал, я прикрыл двери и снова повалился на диван. Проскочила мысль ознакомиться с субботней программой телевидения, но это может привести к новому бунту, да и небось всякую муть крутят, и вместо этого я поставил для восстановления душевного равновесия «Dire Straits». После сегодняшней суматохи это было вполне уместно. Под первые аккорды я снова грохнулся на диван, успев подумать о том, что его не помешало бы застелить, а то и раздвинуть, но через секунду Уже спал.
Так для меня закончился первый день летней практики двух одиннадцатилеток.
Когда я снова открыл глаза, то вчерашние события показались мне сном, и в этом заблуждении я не очень отличался от героев многочисленных фантастических фильмов. Открыв глаза и потянувшись, я вроде бы даже успел немного пожалеть о том, что произошедшие со мной чудеса только приснились. Но в полной мере насладиться этим чувством не успел, так как сразу же услышал за спиной:
— Ну наконец-то! Саш, сколько можно спать? Я чуть с голоду не померла, пока дождалась.
— Александр Игнатьевич, ну разве я не права, что завтракать надо всем вместе?
В этом случае упомянутые мной персонажи обычно вскакивают с кровати, округляют глаза и орут во все горло. Я оказался более мужественным, поэтому только вздрогнул. Похоже, жалеть мне не о чем. Где-то через час деточки подерутся, через час десять самовольно покинут места лишения, а вернее, ограничения свободы, через час пятнадцать доведут меня до инфаркта и в качестве наиболее подходящего, по их мнению, лечения чем-нибудь обольют, через два часа приведут сотни доводов в свое оправдание, ну а где-то через пару суток меня отвезут в тихое местечко. Туда, где к обеду дают маленькие такие пилюльки, а молоденьких медсестер в коротких, по летней моде, халатиках, заменяют здоровые крепкие парни с огромными руками. И это в лучшем случае, а то могут отвезти и куда-нибудь подальше, где вообще нет никакого обслуживания, а все внимание к моей персоне будет заключаться в оставленном стакане водки, накрытом кусочком хлеба...
Безумие продолжается.
Девочки были одеты в пижамные костюмчики кислотно-яркой расцветки, от которой с нормального человека сон сошел бы сразу, даже если бы перед этим он неделю не спал. Собственно, то же самое случилось и со мной.
— Саш, ну вставай, а то уже в животе урчит. Десять минут девятого уже.
Вставать в воскресенье в восемь десять — что может быть ужасней? Ответ нашелся быстро, им оказался завтрак, приготовленный сестрами. Нет, ничего не пригорело, не было пересолено, просто казалось невозможным завтракать мороженым в шоколадной глазури и двухлитровой бутылью колы. Тем не менее стол был сервирован по высшему разряду: большие фужеры, пиалы, салфетки и три столовые ложки, одну из которых успели вымазать мороженым.
Нет, в моем доме порядка уже не будет. Взглянув на предлагаемые яства, я прошел к плите и взял чайник, уныло рассуждая, что нормально позавтракать мне не придется. Уныние прошло, как по мановению волшебной палочки, так как металлическая ручка была раскаленной. Как я не обварился, швырнув чайник на плиту, ума не Приложу. А самое неприятное было в том, что я не мог описать подходящими в данный момент словами испытываемые мною чувства. Ринувшись к раковине, я рванул кран, и мне даже показалось, что от обожженной руки пошел пар. Еще пару минут я давился распирающими меня воплями, которые не следует произносить в обществе, тем более в обществе двух школьниц, а когда боль перестала быть такой острой, задумался: зачем был нужен кипяток, если предполагался такой замороженный завтрак? Продолжая держать под прохладной струей руку, я медленно повернулся, закипая не хуже покалечившего меня чайника.
Мороженое со стола уже пропало, и девочки, стараясь выглядеть невидимыми и неосязаемыми, доставали из-под стола чашки с ароматным чаем, плетенку с румяными булочками, масленку, тарелку с сыром и остро пахнущей копченой колбасой, баночку с джемом и наполненную «Каракумами» конфетницу. Странно, но когда я входил на кухню, никаких запахов не было. Видимо, на мою беду, волшебницы хотели устроить мне сюрприз, и сюрприз удался, нечего сказать. Девочки тоже поняли это и поэтому, выставив все на стол, не знали, чем себя занять. Варя старательно отскребала ногтем нарисованное на клеенке пятнышко, Даша схватила булочку, разрезала ее пополам и принялась старательно наносить на нее масло. Этот процесс оказался довольно продолжительным, так как, похоже, Даша задалась целью достичь абсолютно гладкой поверхности бутерброда. Наконец они не выдержали затянувшегося молчания:
— Очень больно?
Я демонстративно промолчал.
— А мы решили вас разыграть, думали, смешно будет.
Я вынул руку из-под крана и рассмотрел ее. Похоже, не все так страшно — кожа кусками не слазит, волдырей нет, но ладонь заметно покраснела. Закрутив воду, я промокнул поврежденную руку полотенцем и сел за стол.
— Саш, а можно, мы тебе боль снимем? Заживлять мы еще не умеем, но обезболиванию во втором классе учат. Правда, это не всегда получается, магия трудная.
Я молча вытянул руку. Девочки вскочили, радуясь возможности реабилитироваться. Столкнувшись, они было хотели поспорить, кому колдовать, но Варя тут же уступила право врачевания сшей сестре как более ответственной и аккуратной. Ситуация для ссор была совсем неподходящая. Даша положила мою руку между своих ладошек, покачала ее и зашевелила губами. «Ене-бене раба, квинтер-финтер жаба», — подумал я, чувствуя, как боль, медленно пульсируя, будто нехотя, начала утекать из ладони. Когда она совсем меня покинула, оставив лишь легкое покалывание, Даша сжала свои ладошки в кулачки, добежала до раковины и с брезгливой гримасой на лице стала отряхивать руки, будто испачкала их какой-нибудь гадостью. Затем открыла воду и три раза вымыла руки с мылом. Наконец, она вытерла их салфеткой, свернула ее, бросила в мусорное ведро и села за стол.
Я больше был поражен процессом, так сказать, утилизации боли, чем самим обезболиванием, поэтому пробормотал:
— А обязательно так тщательно руки отмывать?
За Дашу ответила сестра:
— Между прочим, нас в школе учили, что надо «спасибо» гово... — осеклась, вспомнив, кто виноват в нанесенных моей руке повреждениях, и продолжила: — Нет, это она просто чистюля такая, достаточно и двух раз.
Пробормотав «спасибо», я поежился. Если уж Варя заявила, что после обезболивания надо два раза руки мыть, то это точно дело серьезное. Я уважительно посмотрел на девочек, взглянул на ладонь, потрогал красную полосу пальцем и решил приступить к завтраку. Поглощая очередной бутерброд с маслом, сыром и колбасой (от варенья решил отказаться), я вдруг подумал: откуда все это взялось? Закрыв рот, я стал с опаской изучать, а что, собственно, я ем.
- Предыдущая
- 13/56
- Следующая
