Эмпириомонизм - Богданов Александр Александрович - Страница 8

Резюмируем. Антитеза физического и психического ряда переживаний сводится к различию опыта социально-организованного и опыта, организованного индивидуально.

На основании предыдущего нас не может более удовлетворять установленная Махом и Авенариусом формулировка различий между физическим и психическим; мы не будем говорить о ряде «независимом» и ряде, зависимом от системы С; держась терминов Авенариуса, мы должны были бы говорить о ряде, зависимом от «конгрегальной* системы» (социальной), и о ряде, зависимом от индивидуальной системы С. Но и такая характеристика еще недостаточно выражает идею о типе организации того и другого ряда; между тем сущность дела заключается именно в типе организации.

Теперь для нас не представляют особых затруднений те «вопросы дуализма», которые мы должны были поставить эмпириокритическому монизму. Если в едином потоке человеческого опыта мы находим две принципиально различные закономерности, то все же обе они вытекают одинаково из нашей собственной организации: они выражают две биологически-организующие тенденции, в силу которых мы выступаем в опыте одновременно как особи и как элементы социального целого. На вопрос, почему этих типов организации опыта только два, мы скажем: ищите ответ в биологической и социальной истории человека; она расскажет вам, как в борьбе за существование возникла родовая жизнь человека, как обособлялась в ней личность и в то же время развертывалась все более широкая связь социальная и, наконец, как развивались, приспособляясь все к той же борьбе, человеческие формы мышления с их современной двойственностью. При этом разрешится также вопрос о том, почему одни комплексы элементов опыта выступают иногда в физическом, иногда в психическом ряду, а другие только в психическом: исключительно психическими являются комплексы эмоциональные и волевые, т. е. те переживания, которые по условиям социальной и внутрисоциальной борьбы наиболее различно направлены в различных людях.

Но если таким образом раньше поставленные вопросы дуализма теряют свою остроту, оказываясь принципиально разрешимыми, то тем настоятельнее требует к себе внимания новый, вытекающий из этого их решения вопрос: каково относительное значение обоих типов организации опыта, как оценить их с точки зрения развития, какой судьбы надо ожидать для каждого из них в случае дальнейшего прогресса человеческой жизни? Вопрос очень сложен, и можно надеяться пока только на очень приблизительное его решение, — но некоторые данные для этого решения имеются.

В целом ряде случаев можно наблюдать взаимное соответствие и гармонию обоих рядов опыта — физического и психического, и в целом ряде других случаев — их взаимную конкуренцию и даже противоречия. Гармония и соответствие обнаруживаются наиболее непосредственным образом там, где восприятия и представления, как принято говорить, «правильны» или «соответствуют самим вещам», так что физическое тело и его психический образ в достаточной степени «совпадают», чтобы не получалось практических и теоретических недоразумений. Наоборот, когда восприятия или представления «неправильны», «не соответствуют вещам», когда человек испытывает «иллюзию», принимая одну «вещь» за другую, или переживает «галлюцинации», «ошибки памяти», или просто «не понимает», с какой вещью имеет дело, то он, с одной стороны, может неудачно реагировать практически, так что получает от данной «вещи» различные вредные воздействия, с другой стороны, оказывается неприспособлен теоретически, т. е. его высказывания порождают противоречия в других людях, а также и в нем самом, поскольку он усвоил себе коллективный опыт. Это те формы, в которых наиболее непосредственно проявляется взаимное несоответствие, дисгармония опыта социально-организованного с опытом, организованным индивидуально, ряда физического с рядом психическим.

Менее непосредственно выступают гармония и противоречия обоих рядов опыта в процессе их познания, их систематизации путем обобщения и различения. Здесь гармония сводится к тому, что и физическое, и психическое подводятся под одни и те же обобщающие формы — «категории» или «законы», противоречие начинается там, где это не удается. Например, поскольку познающий подчиняет и физическое, и психическое единому закону причинности, постольку оба ряда гармонически объединяются в познании; поскольку он подводит физическое под категорию причинности, а психическое — под категорию «свободы», т. е. необусловленности, или представляет причинные цепи обоих рядов абсолютно раздельными, нигде не сливающимися, постольку перед нами противоречие физического и психического ряда в виде «дуализма», т. е. невозможности для познания довести до конца свою объединяющую и обобщающую тенденцию.

Иногда противоречие физического и психического принимает форму их конкуренции. Это наблюдается и непосредственно — там, где человек, как это бывает при некоторых патологических состояниях, считает «реальное» за «кажущееся», действительность — за иллюзию, или, наоборот, принимает за физическую реальность образы сновидений, галлюцинации и тому подобное; тогда область «физического» или «психического» прямо расширяется в личном опыте за счет другой. Затем в познании, особенно в философии, конкуренция рядов выступает в виде материалистического или спиритуалистического монизма: в первом случае психическое просто включается познанием в физический ряд, во втором — наоборот: физическое укладывается в рамки психического ряда. В обоих случаях один ряд, так сказать, вытесняет другой, занимая его место в познании.

Физиологическое пространство со всем его содержанием представляет пример того, как реально комбинируется физическое и психологическое, опыт, организованный социально, и опыт, организованный индивидуально. Мы очень редко поддаемся иллюзиям физиологического пространства, и наше восприятие того или иного предмета фактически обыкновенно заключает в себе не совсем то, и притом гораздо больше, чем дает изображение в сетчатке. Видя какой-нибудь предмет отчасти и только с одной стороны, мы в то же время сразу представляем его себе в целом и со всех сторон, каким он является, собственно, лишь в геометрическом пространстве, и это дополняющее представление так неразрывно сливается с непосредственным восприятием, что нужно специальное усилие психики, чтобы их разграничить, чтобы видеть не больше, чем имеется в оптическом изображении; а в полной мере это даже никогда не удается. Вместе с тем непосредственное восприятие в некоторых своих частях подвергается и некоторому исправлению; например, мы не только вообще не видим предметы вдвойне двумя глазами, но они не удваиваются заметно для нас по большей части и тогда, когда изображения в обоих глазах расположены не вполне соответственно одно другому: дальние предметы далеко не всегда двоятся в тех случаях, когда мы смотрим на близкие предметы, и наоборот. Психика постоянно стремится согласовать свой «психический» опыт с опытом «физическим», дополняет и исправляет его этим последним, в результате чего и получаются такие формы опыта, как физиологическое пространство, — формы, окрашенные частью «субъективным», частью «объективным» оттенком.

Здесь мы попутно получили и биологическую оценку обоих типов организации опыта: повсюду, где они конкурируют или сталкиваются, жизненно высшим оказывается тип социально-организованный или объективный; с ним должен быть согласован опыт субъективный или организованный индивидуально, иначе получается жизненная неприспособленность. И это вполне понятно, так как базис объективного опыта несравненно шире: этот базис — социальное развитие, жизнь миллионов людей в тысячах поколений, тогда как субъективный опыт имеет своей органической основой в каждом данном случае лишь индивидуальный процесс развития определенной личности. Такая оценка, в сущности, уже дана была нами, когда мы характеризовали один ряд опыта его «общезначимостью», другой — лишь «индивидуальной значимостью»[18].