Дарий - Поротников Виктор Петрович - Страница 4

• Предыдущая
• 4/109
• Следующая

Каргуш стоял перед Арсамом, сложив руки на груди, в позе подобострастного внимания. Выражение его бородатого лица с прямым точеным носом было невозмутимо.

– Действуй, как подскажет тебе разум, – продолжил Арсам, – но будь очень осторожен. Открывай лицо истине, когда она будет спать, и делай это чужими руками. Если вдруг почувствуешь опасность, сразу дай мне знать, ибо в таком деле прав тот, кто первым нанесет удар.

Каргуш склонил голову в знак того, что он все понял и готов выполнить поручение своего хозяина.

– И еще, – добавил Арсам, перед тем как отпустить Каргуша, – не доверяй Гистаспу. Последнее время сын говорит со мной на чужом языке.

Младшие сыновья Гистаспа, Ариасп и Артафрен, были огорчены тем, что отец не взял их с собой в Экбатаны. Особенно негодовал Ариасп, которому недавно исполнилось восемнадцать лет, и он мечтал начать свою военную службу в числе царских телохранителей. Однако Гистасп полагал, что для царского телохранителя Ариасп недостаточно ловко владеет копьем и не столь метко стреляет из лука.

– Ты не пройдешь испытание и тем опозоришь меня, – заявил Гистасп сыну. – Сиди уж дома!

Пятнадцатилетний Артафрен пришел в покои к Дарию и напрямик спросил брата:

– А ты почему остался?

– Так пожелал отец, – ответил Дарий.

– Странно, – пробормотал Артафрен. – Отец сам не раз говорил, что хотел бы сделать тебя телохранителем Бардии, и вдруг столь внезапно меняет свое намерение. С чем это связано?

– Не знаю, – Дарий пожал плечами. – Признаться, я рад этому. Быть царским телохранителем – не такая уж легкая доля. Эти бессонные ночи в караулах, строгие начальники, постоянные упражнения с оружием – все это выматывает и надоедает. А знаешь, какое мучение сопровождать царя во время его выездов! Солнце печет нещадно, а ты в двойном льняном панцире, в войлочном кидарисе[20] и штанах, весь обвешанный оружием, истекая потом, должен сдерживать толпу. В Египте мы все просто сходили с ума от тамошней жары!

– Почему ты ничего не рассказываешь про египетский поход? – обиженно спросил Артафрен, присаживаясь рядом с братом. – Разве там не было ничего интересного?

– Я же рассказывал тебе и Ариаспу про битву с египтянами в Синайской пустыне, про взятие Мемфиса.

– То было начало войны, но ты умолчал о том, что было дальше. От отца я узнал, что, захватив Египет, царь Камбиз двинул часть войска в Ливию, а сам с другой частью пошел в страну Куш, цари которой, по слухам, отличаются, поразительным долголетием.

– Да, так и было, – Дарий кивнул, – только эти походы для персидского войска были неудачны. Отряд, ушедший в Ливийскую пустыню к оазису Сива, угодил в песчаную бурю и весь целиком погиб. Ни один человек не спасся. А было в том отряде тридцать тысяч воинов.

Артафрен изумленно присвистнул.

– В стране кушитов царь Камбиз не взял ни одной крепости и не выиграл ни одного сражения, но потерял от голода треть войска, – продолжил Дарий жестким и неумолимым тоном. – У нас кончилось продовольствие, и воины были вынуждены убивать лошадей и верблюдов, есть мясо и змей, и ящериц. Воды вообще не было, а пить хотелось нещадно. Особенно трудно пришлось на обратном пути, когда мы возвращались из Кушанского царства. Были съедены все животные, кроме лошадей царских телохранителей, а вокруг – пустыня. Представь: ни травинки, ни дерева, чтоб укрыться от зноя… Воинам приходилось по жребию убивать друг друга и есть даже человеческое мясо. В свите царя по ночам убивали евнухов и рабынь, потом поедали их мясо, но так, чтоб никто не видел.

– Что ты такое говоришь, брат? – с нескрываемым отвращением воскликнул впечатлительный Артафрен. – И ты тоже ел человечину?!

– А что мне оставалось делать? – пожал плечами Дарий.

– И отец ел?

– Да.

– Какой ужас! За такое кощунство боги могут покарать вас.

– Могут, – согласился Дарий. – Поэтому по возвращении в Египет жрецы устроили очистительную церемонию для всего войска. Видимо, Ахурамазда[21] смилостивился над нами, если отец и я до сих пор не ослепли, не оглохли и ничем не заболели.

– Ахурамазда, по всей видимости, решил наказать за все случившееся главного виновника – царя Камбиза, – мрачно проговорил Артафрен, который смелостью речей пошел в деда.

Дарий непроизвольным жестом слегка ударил кончиками пальцев брата по губам.

– Тсс! – тихо произнес он. – Не говори этого вслух. Нигде и никогда!

Артафрен непонимающе хлопал глазами.

В этот момент в комнату вошла Статира в длинном сиреневом платье, облегающем ее фигуру, и в белой накидке, бахрома котррой ниспадала ей на грудь. Пышные светлые волосы молодой женщины были уложены в замысловатую прическу, украшенную диадемой, на лоб и виски свешивались золотые подвески. Большие продолговатые глаза Статиры, подведенные сурьмой, были необычайно красивы и выразительны.

– Вот ты где! А я ищу тебя по всему дому, – с улыбкой сказала она и, бросив лукавый взгляд на Артафрена, попросила: – Дружок, ты не мог бы оставить нас наедине ненадолго? Дарий нужен мне по важному делу.

– Знаю, чем вы станете заниматься, – с ехидцей промолвил Артафрен, по лицу которого было видно, что ему давно известна интимная сторона взаимоотношений мужчины и женщины. – Для этих «важных дел» существует ночь. Или вам ночи мало?

– Проваливай! – с беззлобной бесцеремонностью отрезала Статира, подталкивая Артафрена к выходу. – И не вздумай подглядывать, иначе богиня Вод[22] нашлет на тебя глазную болезнь.

– Очень надо! – небрежно обронил Артафрен и скрылся за циновкой.

Дарий взирал на все это с добродушной улыбкой.

– Разве я виновата в том, что мне действительно мало ночи? – прошептала Статира, положив руки Дарию на плечи и призывно глядя ему в глаза.

Имя Бардия на древнеперсидском означает «сильный, могучий». Это имя как нельзя лучше подходило к младшему сыну царя Кира.

Достаточно было одного взгляда на этого высокорослого, с широкими плечами и могучей статью, юношу, чтобы понять, сколько силы таится в этом отпрыске великого царя. Именно за это Камбиз недолюбливал своего младшего брата, который был не только выше его на целую голову, но и мог дальше всех пустить стрелу из лука, сделанного из рогов горного козла. Бардия был правителем Бактрии еще при жизни Кира, и бактрийцы боготворили его. Женатый на женщине из самого знатного рода этой страны, Бардия при желании мог бы стать и полновластным царем Бактрии. По одному его слову бактрийцы встали бы за него все как один.

Потому-то Камбиз после смерти Кира, по совету Арсама, отослал Бардию в Мидию наместником, приказав ему покорить соседнее с Мидией сильное и вольнолюбивое племя кадусиев. Втайне Камбиз надеялся, что мидяне без особого рвения последуют за Бардией на эту войну, и в результате поход в страну кадусиев может завершиться не только разгромом войска Бардии, но и смертью его самого.

Однако Бардия обладал удивительной способностью располагать к себе сердца своих подданных. В скором времени мидяне служили ему столь же ревностно, как некогда и бактрийцы. А битву с кадусиями Бардия, можно сказать, выиграл в одиночку, вызвав на поединок царя кадусиев. В конной схватке, на виду у двух войск, Бардия уверенно одержал верх, поразив своего соперника копьем. После этого кадусии покорились Бардии добровольно. Они прозвали его Таниоксарком, что на языке кадусиев означает «обладающий могучей силой».

Камбиз был чрезвычайно обеспокоен таким возвышением Бардии, которому кадусии и мидяне оказывали поистине царские почести. Ему было также известно, будто персидские вельможи втихомолку сожалели, что царский трон Ахеменидов не достался Бардии. Во время похода в Египет Бардия командовал мидийской и бактрийской конницей. Все успехи персидского войска неизменно были связаны с именем Бардии, который отличался и на полях сражений, и при штурме крепостных стен. Камбиз, уходя с войском в Куш, оставил Бардию в Нижнем Египте – якобы для надзора за завоеванной страной, на самом же деле, чтобы брат его не прославился еще больше, побеждая кушитов.

• Предыдущая
• 4/109
• Следующая